— Игорь Васильевич, вы еще в начале
1970-х
разработали в Институте социологии АН альтернативный генеральный план
развития Москвы. В нем вы предупреждали лидеров СССР о недопустимости
экстенсивного развития города и о наступлении скорого коллапса столицы.
Почему к вам тогда не прислушались?
— Наш институт с конца
1960-х фактически стал отделом науки ЦК КПСС, нам поручали множество задач. Моя лаборатория с конца
1960-х до середины
1980-х
занималась тремя проблемами. Первая — стратегия преодоления алкоголизма
в Советском Союзе. Масштаб оскотинивания населения стал ясен властям
в середине 70-х, но в ЦК боролись две фракции, если так можно сказать.
Фракция ВПК и силовиков была за спаивание населения, поскольку алкоголь
давал до 15% госбюджета. Фракция реформаторов, во главе с Горбачевым
и Яковлевым, пыталась преодолеть алкоголизацию СССР. Нам было поручено
найти «золотую середину». И запрет, и спаивание имели огромные минусы,
и мы призывали изменить алкогольный баланс с водки на вино и пиво. Нас
не послушали.
Вторая задача — изучение теневой экономики в СССР. К началу
80-х
ее доля достигла 10-15%, а в национальных республиках — 20-25%. Элиты
на уровне среднего звена партийных работников начали перерождаться
в феодалов. Вот эту мысль — перерождение не в капиталистов,
а в феодалов (т. е. регресс советской системы) — нам и не простили.
В 1984 году я приехал в Грозный с докладом на эту тему, на вокзале
у меня отобрали все бумаги и отправили обратно. Дальнейшие работы
по теме были прекращены.
Наконец, третья тема — альтернативный генеральный план Москвы. Уже в начале
70-х
стало понятно, что в экстенсивном пути развития Москвы заложена
медленная бомба (которая и рванула в начале 90-х). Например, тогда все
трудоспособное население города очень четко делилось на четыре примерно
равные группы. Первая — чиновники и их обслуга. Вторая — наука,
культура, в целом интеллигенция. Третья — рабочие. Четвертая — сфера
обслуживания. Огромную надежду партийные деятели возлагали как раз
на вторую группу, интеллигенцию. Рассчитывали, что именно благодаря
ей Москва (а затем и страна) сможет плавно войти в постиндустриальный
мир. Но исследования нашего института показали, кроме того, что
80% ученых были заняты в ВПК, еще 12% — в идеологическом обслуживании
власти (марксизм-ленинизм и прочая псевдофилософия), и только
8% занимались реальной наукой. От 60 до 90% ученых (в зависимости
от отраслей) вообще были не способны участвовать в научном процессе.
То есть это был балласт, который затем, кстати, и стал основой
перестроечных процессов.
И эта группа постоянно накачивалась детьми рабочих или выходцами
из провинции (как и категория начальников). В результате в среде
рабочих образовался страшный дефицит рабочих рук, и с начала
70-х
годов было принято решение устроить так называемый лимит, который для
Москвы составлял 80-100 тыс. человек в год. Таким образом к началу
90-х
в Москву прибыло около 2 млн лимитчиков. К чиновникам, милиции и прочей
обслуге власти ежегодно прибавлялось 12-14 тыс., по своим
интеллектуальным качествам они мало отличались от лимитчиков.
Ни о каком вхождении Москвы в постиндустриальный мир уже не было и речи.
— Как вы тогда предлагали спасать ситуацию?
— Устроить по периметру Москвы десятки Зеленоградов для настоящих
ученых, прекратить развитие города как промышленного центра. Но работы
института в этом направлении тоже были свернуты.
— Социальная структура Москвы в 90-е еще ухудшилась?
— Например, доля рабочих в городе осталось та же — 1/4. Только
в строительном комплексе Москвы занято 950 тыс. человек. Но на 60-70%
это гастарбайтеры, на фоне прежних лимитчиков они — каменный век.
С 25 до 35% увеличилось число чиновников и начальников, включая
их обслугу: водителей, охранников и т. п. Около 500 тыс. бандитов
и 100 тыс. проституток. Резко съежилось число интеллигенции. Теперь
Москва по этим показателям — типичный мегаполис стран третьего мира.
Происходит и физическое вырождение москвичей. 80% молодежи сейчас — это
больные люди, психофизическое развитие среднего
30-летнего москвича соответствует возрасту 14-16 лет.
— Если при тоталитарной административной системе не удалось исправить развитие города, то возможно ли это сделать сейчас?
— В первую очередь надо остановить московский строительный молох. Всю
эту массовую застройку кварталами и точечное строительство, уродующее
город. Вы посмотрите на Европу — там в миллионном городе вы встретите
1-2 строительных крана. Все усилия сосредоточены на реставрации, если
что-то
строится, то только на окраинах. Центр вообще неприкосновенен. Такая
политика, кстати, приведет и к тому, что сотни тысяч гастарбайтеров
вынуждены будут уйти из сферы строительства и покинут город.
Второе — полный вывод всех заводов из Москвы. Ну, это ведь XIX век —
держать в 10 километрах от Кремля такие монстры, как АЗЛК, ЗИЛ,
а в 20 километрах, в Капотне, нефтеперерабатывающий завод. Но самая
главная задача такой реформы не просто «точечное» улучшение, но резкое
сокращение численности жителей Москвы экономическими методами.
— Что же это за методы?
— Население Москвы необходимо сократить минимум на 5-6 миллионов
человек. Даже официальный генплан Москвы в 70-е годы констатировал, что
в городе возможно комфортное проживание максимум 7 миллионов человек.
Но в нынешнее время, при повальной автомобилизации, например, и такой
показатель завышен. Москва начала XXI века рассчитана на 5-6 млн
человек.
Тут необходимы действия в несколько этапов. Первый, и один из самых
главных — перенос столичных функций из Москвы в пригород. Зачем
чиновнику из министерства в министерство или в Госдуму ехать через весь
город? Это же нерационально. В 50-60 километрах от Москвы нужны
3 городка, каждый на 200-300 тыс. человек — это чиновники, их семьи
и обслуга. И не надо говорить, что на такое нет денег — более слабая
в экономическом отношении Бразилия смогла реализовать эту идею, создав
такой столичный округ в джунглях.
— Но тем не менее это не сократило
11-миллионное
население
Рио-де-Жанейро
и Сан-Паулу.
— А потому что нужны последующие этапы. Вот около 800 тыс. чиновников
с их обслугой, охранниками, милицией, мигалками и джипами,
потребляющими 40-60 литров бензина в день, уехали из Москвы. Мигрируют
туда, поближе к кормушке, и несколько сотен тысяч так называемых
«бизнесменов», которые не создают прибавочной стоимости, а занимаются
только посредничеством (фактически это курьеры по переноске денег
от одного чиновничьего клана к другому) и паразитируют на нефтяной
трубе. Тут же на 25-30% сократилось число машин в городе. А перед этим
покинули Москву как минимум 500 тыс. гастарбайтеров с московских строек
и десятки тысяч бетономешалок, грузовиков.
Осталось 3 млн московских пенсионеров. По статистике, половина
их, или 1,5 млн человек, одинокие, очень несчастные люди. Москва
по отношению к ним — жестокий город. Им негде гулять в этом каменном
мешке, для них нет никаких развлечений, до больниц надо ехать на метро
час. Тут нужен так называемый «флоридский вариант» — создавать
в дальних районах Подмосковья пансионаты для пенсионеров.
С качественными больницами, культурными центрами, парками и т. п. Не
дома для престарелых, которые в нынешних условиях — полутюрьмы,
а обычные пенсионерские городки, как во Флориде. Продали московские
квартиры и уехали жить туда, как люди.
Третье — ликвидация так называемых «культурно-развлекательных
центров» в Москве, под вывеской которых на самом деле скрываются
казино, публичные дома и точки для распространения наркотиков.
Кому-то
это нравится, конечно, — в первую очередь, инфантилам и людям
с психосоматическими отклонениями, которых немало в городе. Ну, так
вынесите все это за 101-й километр. Пусть они там сидят; кому трудно
ездить из Москвы, купят рядом с публичным домом или казино квартиру.
С третьим шагом увязывается четвертый — закрытие всех ужасных
мегамоллов, ашанов и рамсторов, в самой Москве и по периметру МКАД.
Эти же торговые центры парализовали движение в Москве и окрестностях.
Туда подвозят товары приблизительно 80 тыс. многотонных грузовиков. Все
это, как в той же Америке, должно быть вынесено далеко за город, как
минимум за 50-60, а лучше за 80-100 километров от города. Туда же
переместится и часть обслуживающего персонала. В московской торговле
сейчас занято около 1,5 млн человек, половина из них работает
фиктивно — сидит девушка на 30 квадратных метрах, в день к ней заходят
10 покупателей. Причем в ее лавке нет эксклюзивного товара, как
у того же европейского ремесленника. Такой непроизводительный труд еще
возможен в Китае, где надо
чем-то занимать миллиард человек, но для европейского города это неслыханная роскошь. Один
интернет-магазин может заменить 100 таких бессмысленных, с точки зрения рынка труда, девушек.
Взамен этих торговых центров должны быть магазины шаговой
доступности и дистанционной торговли, типа «Утконоса». Отрадно, что
правительство Москвы поддержало эту идею.
Такие действия приведут к тому, что как минимум две трети бандитов
покинут город — ведь сейчас основной их доход как раз и есть
паразитирование на торговле и «культурно-развлекательных центрах».
Останется без работы и половина торговых работников, это 700-800 тыс.
человек. Не нужно будет и столько силовиков, как сейчас. Ведь у нас
в 3,5 раза больше милиционеров на душу населения, чем в Нью-Йорке.
В общей сложности государственных и частных силовиков в Москве около
1 млн человек. Почти 400 тыс. подмосковных жителей работают охранниками
в Москве. Как та самая девушка-торговка, такой охранник бдит
на 20-30 кв. м. И ладно бы он охранял ювелирный магазин, так нет,
какие-нибудь
китайские шмотки или водку. Заодно переселение горожан в ныне умирающие
малые города Московской и сопредельных областей будет способствовать
повторной урбанизации этих мест.
— Смогут ли они там прижиться, ведь местное население враждебно настроено к москвичам?
— В этих малых городах надо ломать мафиозные кланы, а не оглядываться
на простых людей. С тех пор, как мы в институте 25 лет назад изучали
теневую экономику, ничего не изменилось. Как правило, клан состоит
из 30 человек — столетняя практика мафии показала, что именно при такой
численности возникает самая устойчивая система. Если в клане становится
в разы больше человек, они начинают пожирать друг друга, как это
произошло с бандитскими сообществами в конце 90-х. Меньше — кланы
не могут противостоять конкурентам. Среди этих 30 человек в условном
районном городке в 100 километрах от Москвы числятся местная силовая
и чиновничья верхушка, пара крупных бандитов, директора градообразующих
предприятий. Главные звенья — местный прокурор, бандиты и директора.
При их замене на других людей и ликвидации глав бандитских сообществ
местная система становится как сырая глина — лепи, что хочешь. Кстати,
все последние 8 лет федеральная власть, трансформируя систему, шла
по этому классическому пути, прописанному в учебниках криминологии.
— Представляю себе эту картину — опустевшие панельные дома, здания министерств и офисов. Так сейчас выглядит Детройт, где
из-за перманентного спада в автомобильной промышленности население сократилось с 2,5 миллионов человек до 800 тысяч.
— Детройт всегда был моноцентричным городом, там все вертелось вокруг
автомобильных заводов. Но в Москве, к счастью, есть чем зарабатывать.
От панельных домов, о которых вы говорите, надо как можно скорее
избавляться. Ведь что такое панельный дом? По сути это многоквартирная
изба, или комфортабельная казарма. Вот у меня сосед сверху весь день
псалмы поет, у соседа снизу собака воет, справа постоянно дрель или
перфоратор работают, слева —
какой-то вертеп, где либо стонут, либо кричат. Как нормальный человек может жить в таких условиях?
Надо просто сносить такие дома, а на их месте строить таунхаусы,
с 3-4 сотками земли на каждый дом. Население по менталитету у нас
крестьянское, и большинство на этих сотках с радостью будет выращивать
цветы или капусту. А сейчас как еще свободное время крестьянину
занять — только водку пить или подглядывать за чужой жизнью через
телевизор.
Москва должна зарабатывать на двух вещах. Первое, она просто обязана
стать ведущим учебным и научным центром страны. Здание на Лубянке или
еще
какое-то здание министерства — прекрасная основа для
создания нового учебного кластера, нового университета или лаборатории,
например. Второе — это туристический центр. В том же Париже
20% населения живет за счет обслуживания туристов. В этой отрасли
занято 1,5 млн парижан. В Москве можно будет создать не меньшее число
таких рабочих мест.
Сто лет назад Москва считалась гастрономической столицей всей
Восточной Европы. А сегодня люди забыли, как выглядит классическая
русская кулебяка. Все сейчас носятся с поиском духовности — стержня,
который бы вновь соединил русских в монолитную нацию. В той же Франции
такой дух идет через кухню и вино. У нас это будут прорывные научные
технологии. Ну и кухня пусть будет.
— Игорь Васильевич, по большей части эти идеи выглядят как
главы из научно-фантастического романа. Главное для их осуществления —
политическая воля, скорее уже не московских властей, а федеральных.
Вы сами верите в их реализацию?
— С большим опозданием, методом проб и ошибок, но какие-то элементы
этого плана начинают реализовываться уже сегодня. Тот же запрет
на точечное строительство в Москве, уход части стройкомплекса
в регионы, грядущая ликвидация игорных заведений, закрытие вещевых
рынков и промзон, ужесточение миграционного законодательства,
переселение бизнесменов в свои мини-городки — коттеджные поселки.
Чиновники тоже люди, и им хочется жить и работать не в клоаке,
а в современном городе. С опозданием лет на двадцать, но этот план
«перестройки Москвы» все же будет реализован.