Корейская медицина для московских пенсионеров

Пока обеспеченные жители Москвы резвятся в «многофункциональных культурно-развлекательных центрах», обездоленная часть населения проводит досуги в «Демонстрационных залах Серагем», созданных корейскими баптистами. Каждый будний день с восьми утра и до шести вечера десятки тысяч москвичей преклонного возраста лежат на нефритовых кроватях, силясь победить с их помощью все недуги. Сеансы оздоровления бесплатные, что для нашего времени звучит вполне фантастично. Подавляющую часть пациентов в «Серагем» влекут не столько болезни, сколько жажда общения в духе баптистских психотерапевтических сеансов.

«Прогрел до самых ген»
Первый «Демонстрационный зал Серагем» появился в Москве три года назад. Сегодня таких залов насчитывается около ста, из них двадцать официальных (неофициальный — значит, работающий без лицензии). «Серагем» не рекламируется в газетах, на уличных щитах и тем более на телевидении, но практически все пенсионеры знают о нем — более действенной рекламы, чем «сарафанное радио», до сих пор не придумали. На расстоянии одного-двух километров от любого московского дома обязательно есть такой зал. Чтобы найти его, достаточно понаблюдать за самыми популярными в вашем районе маршрутами стариков или бюджетников, одетых по моде восьмидесятых. Конечная точка их привычного пути наверняка является входом в баптистский оздоровительный центр.

Во всяком случае, самый близкий к моему дому «Серагем» я отыскал без труда. Заброшенный завод на Татарской улице, скромная вывеска, охрана при входе, и человек сорок в огромном лекционном зале предприятия, внимающих консультанту. Все, что требуется здесь от больного, — две простыни и тапки.

Консультант подробно рассказывает о чудо-кровати «Серагем»: «В основе излечения — нефритовые стержни и инфракрасные излучения. Кровать помогает справиться практически со всеми недугами, вплоть до онкологии». Далее следуют 10 минут научпопа о длине волн, лимфе и межпозвоночных дисках. На стенах — стихотворения пациентов, при прочтении не оставляющие сомнения в их благодарности чудо-кровати:

«Прогрел меня до самых ген,
Размял мне спину нежно
Простой и добрый Серагем —
Последняя надежда».

Из сорока слушателей примерно с десяток — новички, в нетерпении дожидающиеся окончания речи консультанта, чтобы задать вопросы. Первой встает старушка лет 75: «Зрения почти не осталось. Врачи говорят, надо хрусталик ставить. Операция стоит сорок тысяч. А если бесплатно, два года ждать в очереди — еще неизвестно, доживешь ли. В общем, как для глаз правильно лежать?»

Потом в диалог с консультантом вступают бывалые пациенты — меньше сорока раз никто из них на «Серагеме» не лежал. Минут пять слушаешь, кто как начал потеть, у кого какого цвета моча пошла, как теперь двигаются пальцы на ногах.

«Вот тут бы и умерла от счастья!»
После коротких докладов о состоянии здоровья люди отправляются на кровати. Всего в соседнем, тоже большом, помещении с потолками под шесть метров выстроены в четыре ряда двадцать шесть «Серагемов». Следовательно, человек 12-15, которым не досталось номерков на этот сеанс, остаются снова слушать лекцию и задавать вопросы по второму кругу. В день проходит четырнадцать сеансов, то есть в зале за это время успеют полежать триста шестьдесят четыре человека. Ни одной пустой кровати во всех пяти демонстрационных залах, где мне удалось побывать, я не видел.

Примерно на 80 % контингент «Серагема» — люди после 60, остальные — женщины от 40 до 50. Молодежи нет вовсе. Каждый приходит сюда со своей болью, и очень скоро выясняется, что самая острая боль — одиночество. В этом не любят признаваться публично, но позднее, уже лежа на кровати, полушепотом пациенты рассказывают о своих страданиях. Ну а то, что они бедные, — и так понятно: богатые в бывшем заводском цеху на излечении не лежат.

Сеанс занимает сорок минут. Первая процедура длится семь минут, позвоночники пациентов массируют нефритовыми валиками. «Вот сейчас он вас растягивает, пробивает затянутые мышцы», — комментирует консультант охи и ахи, в основном исходящие от новичков. Опытные посетители уже привыкли и мужественно терпят, наверняка у каждого второго в голове к тому же прокручивается мысль, что дареному коню в зубы не смотрят.

Через семь минут кровать нагревается до 55 градусов — то самое инфракрасное излучение, достающее «до ген», а из репродукторов льется песня в исполнении дуэта мужчины и женщины (певец очень похож по голосу на эстрадную звезду Юлиана). Рефрен припева: «Возьмемся за руки и войдем в Эдем», а в куплетах ветхозаветные описания счастья — у корейских баптистов счастье ассоциируется с обильной едой и теплом.

Почти к каждому пациенту подходят консультанты и ведут задушевные беседы — чем болеют, как проходит лечение, какие неприятности преследуют в жизни и как «Серагем» помог справиться с тем или иным злоключением. Вот рядом со мной женщина лет 50-ти жалуется на климакс и его последствия: «Как все началось, муж к другой, молодой, ушел. А у меня старшая дочка сейчас в институте, за семестр 30 тысяч рублей платить надо, а вторая тоже растет — вы ведь знаете, сколько всего 14-летним надо покупать? Ну как дальше жить-то?» Чем тут может помочь массаж позвоночника и подогрев тела? А выясняется, со слов консультанта, такой же, кстати, женщины климактерического возраста, что многим помогает: «Вам для начала похудеть надо. Лишний вес ведь не только на ноги давит, но и на мозг. Жир ведь отчего возникает? От того, что человек, как медведь, впадает в спячку. Вы ведь не живете сейчас, а спите. А „Серагем“ прогревает ваш организм до 38,5 градусов, и за каждый сеанс вы теряете от 900 до 2000 килокалорий». В дальнем конце зала кто-то натурально, на два голоса, храпит.

Это наверняка ветераны «Серагема» — к ним консультанты подходят редко (сами уже кого хочешь научат правильно лежать и прислушиваться к организму). Здешний ветеран — это тот, кто отлежал больше 100 сеансов. Каждому из них вручается диплом и предоставляется право участвовать в беспроигрышной лотерее, среди призов которой значатся лечебные шарфы, шарики для рук и простыни. В рекордсменах ходит одна старушка, у которой в активе 700 сеансов «Серагема»: летом этого года владелец фирмы господин Пак подарил ей персональную лечебную кровать.

Ветеранов от новичков отличает полная вовлеченность в процесс: они сосредоточенны, молчаливы, лежат почти неподвижно. Ни одна мышца у них не дрогнет за время сеанса. Зато после сеанса ветераны собираются в кружок и всласть обсуждают свои проблемы: болезни, рост цен, конфликты с родственниками. Но все разговоры, так или иначе, сходятся к одному финалу — жизнь продолжается только благодаря «Серагему». Вот и в тот день, когда я в первый раз пришел на сеанс, пожилая дама Светлана Ильинична, уже выходя из «демонстрационного зала» в московскую серость и грязь, произнесла сакраментальное: «Вот тут бы и умерла от счастья!»

Не проходим, а подходим
Только после третьего-четвертого сеанса начинаешь понимать, как работает экономика «Серагема». Аренда просторных залов, в том числе и в дорогих районах Москвы, многочисленный персонал, не говоря уж о таких мелочах, как коммунальные платежи и налоги. Каждый из «демонстрационных залов» наверняка стоит десятки тысяч долларов ежемесячно.

В зале на Тихвинской улице, минуте на пятнадцатой, когда ветераны уже расслабились полностью, а новички приноровились к процедуре растяжки позвоночника, голос из репродуктора (после окончания песни об Эдеме) принялся настойчиво советовать пациентам покупать кровать «Серагем»: «Сейчас она стоит 75 тысяч рублей. Через месяц подорожает. Вы и члены ваших семей сможете всегда, в любое время суток и в любую погоду лечиться!» Потом в разговорах выясняется, что очень многие люди покупают эту кровать (по слухам, в Южной Корее она стоит 500 долларов, а не 3000, как в России), еще больше — мечтают о покупке. Практически в каждом «демонстрационном зале» кровать можно приобрести в кредит, но пенсионеры не слишком доверяют банкам («без крыши над головой оставят») и ждут подарка от своих детей, внуков или старательно копят деньги. Из динамиков тем временем звучит рассказ некой Нины Ивановны, судя по голосу, женщины лет семидесяти: «Последние года три я уже перестала ходить, только сидела или лежала. У меня ведь незаживающий вывих тазобедренного сустава. Я и сюда придти не могла. И вот сын на день рожденья подарил мне „Серагем“. Уже после двадцатого сеанса я смогла передвигаться по квартире, а после семидесятого — впервые за три года вышла на улицу! Спасибо „Серагему“! Теперь и сын мой влюбился в „Серагем“, и невестка, и младшая сестра приезжает ко мне полежать. А ведь до этого она раз в год меня навещала, все некогда ей было. Выходит, „Серагем“ не только лечит, но и приносит семейное счастье!»

После сеанса я увидел живую и почти здоровую Нину Ивановну — она действительно ходила с палочкой, а лицо ее излучало не только счастье, но и значительность, дескать, «у меня, в отличие от вас, есть персональный Эдем». Правда, было непонятно, зачем она пришла сюда, если кровать стоит у нее дома. Наверное, похвастать.

Едва ли не каждый посетитель «Серагема» испытывает комплекс вины: он пришел сюда в 100-й раз (а уж если в 700-й — тем более), и все на халяву. Люди привыкли, что ничего бесплатного не бывает, а если и случается, то взамен потребуют душу. Или хотя бы правильно проголосовать. И этот комплекс старательно культивируют работающие на господина Пака консультанты. Впрямую они не попрекают посетителей, но каждый раз намекают, что лавочка может прикрыться или переместиться в другой район, а вот была бы кровать дома, и вы не волновались бы.

Кроме того, пожилые люди сегодня ведь понимают, что они почти ничем не могут помочь своим детям и внукам, да многие и не видят их месяцами из-за стайерской жизни в мегаполисе. В России разрушена цепочка материальных взаимоотношений между родителями и детьми, когда первые сначала оплачивают учебу детей, потом помогают с устройством на хорошую работу, затем с приобретением квартиры. А дети, на склоне лет предков, конвертируют их былую заботу в оплату хороших врачей, дорогих и нужных подарков, сиделок и выходы в мир. И старики думают: как бы и чем бы помочь чадам. И на ум приходит только «Серагем».

Таких, как Нина Ивановна, немного. Пенсионеры стыдятся обременять своих детей материальными проблемами. И вынуждены с каждой пенсии откладывать рублей по пятьсот. Лет за пять-шесть с двух пенсий как раз набежит на кровать. А если отказаться от колбасы, то и за три года можно успеть.

Дело против слова
Николай Владимирович, мой сосед по койке в «демонстрационном зале» на Бескудниковском бульваре, преодолев ветеранскую (он здесь в 132-й раз) сосредоточенность на процессе, грустно подсчитывает отложенные на «Серагем» деньги: «Полгода назад чудо-кровать стоила пятьдесят тысяч рублей. Сейчас подорожала в полтора раза. Как тут успеть за ценами?»

Галопирующие цены занимают в разговорах пациентов почетное место, после обсуждений состояния желчных протоков, зарубцевавшейся язвы желудка или климактерических «приливов». Некоторые вообще пришли сюда, не особо доверяя чудо-свойствам кровати, но другого выхода у них не было: лекарства в последнее время подорожали страшно, очереди на бесплатные операции растянулись на годы. Да и (как сокрушается Андрей Петрович, старичок лет 70-ти) бесплатность эта условная: «Мне вот надо опухоль на предстательной железе вырезать. Так врач потребовал двадцать тысяч за операцию. И нянечкам потом еще пять тысяч. А как не дать, ведь зарежут тогда на операционном столе. Вот я покуда и хожу сюда, прогреваю болячку».

Таких историй в демонстрационных залах я наслушался много. И все они заканчивались тем, что люди, чуть не плача, благодарили добрых корейцев за заботу и внимание. Даже настоящие ветераны — войны, а не массажа — и те часто поминают Советскую власть, в которой «о каждом человеке заботились», а нынешние Советы ветеранов, где, по идее, они могли бы искать участия, по их словам, «слишком политизированы, а в политике сейчас верить никому нельзя». Но тут же всегда находится оппонент, который опровергает их благостные воспоминания, заявляя, что «коммунисты всех больными и сделали». Тут как раз и начинаешь понимать, чем живет простой народ, а не тот, что в телевизоре.

Оказывается, сейчас очень популярна всяческая эсхатология, и персонал «демонстрационных залов» охотно поддерживает эти настроения. И в соревновании двух мировоззренческих систем — русской и баптистской — конечно, с большим отрывом побеждает вторая. «Вот православная церковь говорит, что лечит словом. Но я еще ни одного человека не видела, кому бы это помогло, например, от цистита избавиться. А я вам могу как минимум трех женщин показать, которые после „Серагема“, при официальном диагнозе „бесплодие“, родили. Потому что мы лечим делом!» — это консультант Ольга как можно мягче постаралась ответить на вопрос одной старушки, не бесовство ли все это.

Самый большой страх пациентов «Серагема», после ожидания скорой войны («Всем нужны только наши нефть и газ», — объявляет Андрей Иванович), — что власти запретят «демонстрационные залы». Или в них введут плату за лежание на чудо-кроватях. «Очень хорошо, что по выходным и после шести „Серагем“ не работает, — крестится старушка. — А то богачи-то после своих работ сюда пойдут, да сразу смекнут, что к чему — и вот тебе сто рублей за сеанс для начала».

Но старики и обездоленные зря боятся. Господин Пак, как дальновидный восточный человек, установил кровати «Серагем» и в десятках официальных медицинских центров (в самих «демонстрационных залах» говорят о более чем 20 ведущих клиниках). Время от времени лежащие на чудо-кроватях слышат из динамиков: «В нашей больнице имени Семашко было пролечено двадцать четыре больных с поражением периферической нервной системы. Во время лечения мы использовали внешний проектор с 9 и 3 сферами на пораженные конечности. В результате мы наблюдали гипоальгезирующее действие и улучшение трофики». А потом сразу — песня про Эдем.

Так что есть шанс, что и богачи, имеющие доступ в лучшие медицинские центры страны, тоже, как и брошенные ими на произвол судьбы старики или матери-одиночки, скоро станут приобщаться к баптистским ценностям.