Прочитал твое эссе об Успенском — очень интересно, но впечатление осталось несколько смутное. Во-первых, о самом У. — я впервые о нем слышу и, может, поэтому имею право думать, что его поступки и слова другой наблюдатель мог бы истолковать куда более обычно, не подозревая в них метафизических чудес. Возможно, эти чудеса живут в тебе самом, но тебе хочется их видеть снаружи — остается только найти более или менее подходящий для проекции объект. У., видимо, и впрямь был чем-то необычным: так называемой харизматической личностью, а это значит просто человеком с врожденным дополнительным зарядом энергии. Таких мало, и их преимущество их, как правило, губит — распоряжаться этим зарядом трудно, и он чаще всего идет на разрушение носителя. Может, я и ошибаюсь, но результат все равно интересный: даже если я прав. Ведь тогда У. — только средство объективации твоих собственных «онтологически-речевых» потенций, а поскольку речь о них и шла, то все равно, кому их приписать, ведь их источник анонимен.
Во-вторых, о Платоне — по-моему, это удачное понимание, только не до конца артикулированное (изложение немного сумбурно и воспринимается с трудом). Может, у тебя есть отдельное, более академическое изложение этого же вопроса?
      В-третьих, насчет стихов из сновидений. У меня есть другой опыт — несколько раз мне снились стихи, иногда это была действительно чушь, вызывавшая только хохот по пробуждении и ушедшая бесследно, но несколько раз эти были полноценные по моим меркам стихи. Вот тебе примеры. Вернее, только один — я сообразил, что не перепечатывал кое-что в файл, а надо лезть за этим на антресоль, наизусть не помню. Но одно стихотворение помню все-таки. Это было давно, году в 1980 или 81-м. Мне приснилось, что я разглядываю каталог выставки предметов, найденных несколько лет тому назад при раскопках очередной фараоновой гробницы в Египте. Каталог был издан роскошно и странно — каждый предмет занимал отдельную страницу (на мелованной тяжелой бумаге), где была его черно-белая (почему-то, что не соответствовало общей роскоши издания) фотография и под ней — стихотворная подпись. Стихи были разного объема и метра; автор не указывался, как и под обычными подписями в каталогах. Один предмет приковал мое внимание, зачаровал своей красотой. Это был флакон для благовоний, высеченный из куска алебастра, полупрозрачный, лаконичной, изящной формы. Очаровали и стихи, но тут я начал просыпаться. Однако судорожно старался удержать красоту — в результате я запомнил только смысл и образы стихотворения и что оно было написано 4-х-стопным ямбом, всего 8 строк, а конкретную форму не сохранил. Но мне так горячо хотелось записать его, что я изложил (в течение часа по пробуждении) все другим размером — почему-то гексаметром. Вот что получилось:
                        Долгих одиннадцать лет ты стойко хранил благовонье;
                        Верен владелице был — верность твоя на века.
                        Что же теперь над пробкой твоею изящной
                        Вьется, подобно душе, легкий прозрачный дымок?
      Записав, я остался доволен — вышел точный перевод не с языка на язык, а с размера на размер. Но, повторю, смысл и образы остались точно те, что и во сне. Так что бывает, что стоит записывать стихи из сновиденья. Впрочем, качество, то есть «стоит ли», — это дело вкуса. Если найду другой пример, пришлю.
      Так вот что: кто все-таки такой этот Успенский — чем он знаменит, какие новые интересные мысли или дела оставил? Или он интересен только как личность — наподобие мингера Пеперкорна из «Волшебной горы»?