Начну с того, что тема образа будущего появилась не сегодня, и не случайно. Она волнует и политиков, и ученых в течение всего постсоветского периода. Поиски «национальной идеи» начались уже в начале-середине 1990‑х. Правда, ее так и не нашли. В 1999—2000 годах мне довелось участвовать в проекте Центра стратегических разработок под руководством Г. Грефа. Тогда перед этим Центром была поставлена задача написать стратегию развития страны на 15 лет. В результате получился документ с горизонтом планирования в полтора года. Та же судьба постигла и Стратегию‑2020. В начале 2000‑х был еще один интересный проект, посвященный будущему России в политике, экономике, международных отношениях, которым руководил А. В. Кортунов. В этом проекте я занималась образом будущего применительно к нашей внутренней политике. С коллегами из других университетов в разных регионах мы проводили мозговые штурмы, количественные и качественные исследования, пытаясь понять, как видят будущее нашей страны рядовые граждане и представители политического истеблишмента. Тогда мы получили данные, которые нас изрядно удивили.