В статье автор предлагает описание религиозной реальности, анализирует ее соотношение с повседневной, теоретической и мифологической реальностями, выявляет их пересечения и специфику, отталкиваясь от кон-цепции множественности реальностей, сформулированной в рамках социальной феноменологии Альфреда Шюца. Согласно мысли Шюца, реальность понимается как то, что имеет для человека значение, а также обладает непротиворечивостью и несомненностью для тех, кто находится внутри нее. Реальности структурно по-добны друг другу, потому что они подобны наиболее очевидной для всех людей реальности — миру повседневной жизни. Религиозная реальность имеет один из основных признаков подлинной реальности — внутреннюю непротиворечивость. Религиозной реальности присуще свое эпохé — специальные аскетические практики, — сходное с эпохе теоретической сферы в том, что оно также не служит практическим задачам и предполагает свободу от бытовых сиюминутных вопросов. Аналогично тому, как теоретическая сфера существует независимо от жизни ученого в физическом мире, но нуждается в ней для того, чтобы результаты были переданы другим людям, так и религиозная реальность в устремлении к трансцендентному зависит от ритуальных действий и материальных предметов. Индивидуальные и особенно коллективные религиозные практи-ки имеют физическое исполнение и неразрывно связаны с телесным ритуалом. Несмотря на то что феноменологическая концепция множественности реальностей Шюца уже неоднократно служила отправной точкой для развития различных социальных теорий, ее эвристический потенциал не исчерпан и позволяет проводить анализ и разрабатывать, например, актуальные вопросы национальной идентичности и ее связей с религиозной традицией в современную эпоху, когда религиозная реальность теряет убедительность и имеет много конкурентов, одним из которых является современный миф нации. Представления о нации, связанные с интерсубъективной и социально подтверждаемой в качестве самоочевидной реальностью повседневной жизни, вызывают эмоциональные переживания и наполняют жизнь, вытесняя религиозную реальность или заставляя последнюю вступать в сложные взаимодействия с национальным нарративом.