Споры историков об этом договоре, заключенном между Российской империей и Восточной Грузией (Картло-Кахетией), по-видимому, не утихнут никогда. Основания для дискуссий дает не только сам документ, но и международная ситуация, его породившая и непосредственно влиявшая на ход его осуществления. С конца 1770-х годов общеполитическая обстановка в Закавказье приходит в состояние дисбаланса в связи с кончиной персидского правителя Керим-хана Зенда (1779) и очередной вспышкой в Иране большой междоусобной войны. Ею поспешили воспользоваться все, кто имел давние интересы в южной части черноморско-каспийского пространства. Борьба за шахский престол автоматически становилась международной проблемой. Каждый более или менее реальный претендент на это место, в целях обеспечить себе убедительный перевес сил над своими соперниками, стремился заручиться поддержкой внешних союзников. Разумеется, Россия и Турция, как великие державы, представляли особую значимость; однако и более мелкие фигуры тоже были в цене. Те, кто оказывал союзнические услуги соискателям шахского статуса, делали это небескорыстно, отдавая предпочтение ставленнику, который не поскупится на оплату собственного пути к власти. Все это превращало Закавказье в арену сложнейшей борьбы и одновременно в многолюдный политический рынок, где продавцы и покупатели, конкуренты и союзники, друзья и враги менялись местами быстро, часто, неожиданно. Дело еще больше запутывалось тем обстоятельством, что друг на друга накладывались, образуя некие сообщающиеся сосуды, два внутренне крайне противоречивых процесса с одними и теми же участниками: борьба за объединение Ирана под сильной властью и борьба за гегемонию в Закавказье.