Наталия Лебина — д-р ист. наук, профессор, научный консультант СЗ НИИ «Наследие МК РФ. Автор книг: «Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX в. — 40-е гг. ХХ в.)» (1994), «Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930-е годы» (1999), «Обыватель и реформы. Картины повседневной жизни горожан в годы НЭПа и хрущевского десятилетия» (2003), «Энциклопедия банальностей. Советская повседневность: контуры, символы, знаки» (2006, 2008), «Петербург советский: „новый человек" в старом пространстве» (2010) и др.

 

Семантико-семиотическая значимость рук в культуре в целом и в си­стеме коммуникативного поведения широко известна и неоспорима. В издании «Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы», выпущенном в свет в 2004 году, в статье, посвященной рукам, в частности, говорится: «Насчитывается более 2 тыс. символических жестов руки. Руки — са­мый умный орган, говорящий символическим языком» (Энциклопе­дия 2004: 425). С этой частью тела связаны многие древнеславянские и средневековые ритуалы на Руси, которые являются архаической основой русской культуры XX и даже начала XIX века (подробнее см.: Байбурин, Топорков 1990). Кинесика советского времени активно экс­плуатировала руки и репродуцируемые ими жесты в качестве инстру­мента коммуникативного воздействия и управления, символа власти и одновременно индикатора социальной стратификации. В качестве примера можно привести широко позиционируемое властью руко­пожатие, почти полностью вытеснившее в советское время поклон как часть ритуала приветствия; обряд пионерского салюта; многочислен­ные скульптурные и живописные изображения вождей революции в перстоуказующей позе; вербальные формы — «натруженные руки», «изнеженные руки», «чистые руки» и т.д.

Не меньший интерес представляет и статус человеческих рук в систе­ме советских дисциплинирующих практик, направленных на форми­рование своеобразных тел-текстов, удобных для управленческих мани­пуляций. Контроль над человеческим телом и функционированием его различных частей не является характерной чертой лишь советской системы. По мнению М. Фуко, уже в XVIII веке можно констатировать наличие в Европе явления, называемого «медицинской полицией», со­стоящего из различных способов регуляции телесности в таких учреж­дениях, как тюрьмы, фабрики, клиники. Так зарождались социальная медицина и ее важнейшая часть — гигиенистика.

На рубеже XIX-XX веков социальная гигиена стала активно разви­ваться и в России. Ее идеи были приняты на вооружение большевика­ми, небезосновательно полагавшими, что для преобразования общества необходимо ликвидировать не только политическую и техническую не­грамотность, но и неграмотность гигиеническую. Наиболее эффектив­ным способом внедрения культуры чистоты властям казалась пропаган­да гигиены, или санитарное просвещение. Оно началось уже в период гражданской войны, но особый размах получило на рубеже 1920-1930-х годов в контексте борьбы за новый быт. В города хлынул поток бывших деревенских жителей и санитарное просвещение обрело особую ак­туальность. В 1928 году Наркомздрав РСФСР провел «Всероссийскую неделю за здоровую смену». В ходе этой шумной кампании были про­верены на предмет гигиенического состояния школы, детские дома и молодежные общежития. В 1928-1929 годах по всей стране прошли так называемые «бытовые конференции». Они показали, что правила лич­ной гигиены еще не стали нормой для «новых» горожан.

Первым и важнейшим объектом регламентирующего воздействия советской гигиенической политики явились руки. Стилистика просве­тительной работы была очень резкой и откровенной. Власть не стес­нялась дискуссий о чистоте. На смену знаменитым «Окнам РОСТА» пришли санитарно-гигиенические агитационные плакаты. Их разве­шивали в столовых, гостиницах, общежитиях, комсомольских и рабо­чих клубах. Визуальное воздействие плакатов усиливалось текстами, большинство которых посвящались чистоте рук. Наибольшую извест­ность имеют, конечно, стихи В. Маяковского:

Не видали разве

на руках грязь вы?

А в грязи —

живет зараза,

незаметная для глаза.

Если,

руки не помыв,

пообедать сели мы —

вся зараза

эта вот

к нам отправится

в живот.

В холере будешь корчиться,

гореть

в брюшном тифу...

Кому

болеть не хочется,

купите

мыла фунт

и воде

под струйки

подставляйте руки.

 

Грязные руки

грозят бедой.

Чтоб хворь

тебя

не сломила —

будь культурен:

перед едой

мой

руки

мылом!»

 

Товарищи,

мылом и водой

мойте руки

перед едой.

 

В 1920-х годах маникюр, который можно рассматривать как гигие­ническую процедуру, в нормализующих суждениях идеологических структур, в первую очередь, комсомола, был неотъемлемой деталью образа женщин из нэпманской среды. Маяковский с презрением пи­сал о «наманикюренных пальчиках» нэпманш.

В конце 1930-х годов, когда в СССР полностью сформировались элитарные слои общества, вопросы мытья рук перестали обсуждаться общественностью. Из газет исчезли статьи о необходимости выпол­нения этих элементарных правил личной гигиены. В распространен­ных журналах типа «Работницы» и «Общественницы» стали боль­ше писать о значимости косметики в повседневной жизни. В статье «Культура и красота», опубликованной в журнале «Работница» в 1936 году, например, рассказывалось об открытии в здании гостини­цы «Москва» образцового парфюмерного магазина, при котором на­чал работу косметический кабинет. Одной из популярнейших проце­дур сразу стал маникюр, сопровождавшийся специальным массажем рук. Ведущий специалист кабинета, эмигрантка из Австрии, заявила корреспонденту «Работницы»: «Мне пришлось многому удивлять­ся — оказывается, есть женщины, которые считают постыдным уха­живать за своим лицом и телом, — подчеркнув: — Все, чем распола­гает культура, должно стать достоянием масс» (Работница 1936: 7). Уход за руками вышел из сферы сугубо гигиенического дисципли- нирования и начал входить в пространство специфических женских практик с элементами зарождающегося сталинского гламура. В СССР стали производить продукцию, необходимую для маникюра. В отче­те фабрики «Северное сияние» (Ленинград) за 1935 год отмечалось, что предприятие выпустило за отчетный период «шесть новых видов декоративной косметики (4 вида помады и 2 вида лака для ногтей)» (ЦГА СПб 1222: 11).

В период войны этот процесс затормозился, однако не прервался полностью. Маникюрные услуги предлагали парикмахерские, работав­шие в тылу. В повести «Спутники» о жизни санитарного поезда, напи­санной в 1946 году В. Пановой, по-женски наблюдательной и чуткой к деталям, есть эпизод посещения девушками-санитарками парикмахер­ской: «Васька и Ия вошли в парикмахерскую. Седенький гардеробщик, очень похожий на доктора Белова, велел им снять верхнее платье. Они отдали ему свои шинельки и чинно сели на стулья. В парикмахерской шла страшно интересная, ни на что не похожая жизнь. В углу за сто­ликом сидели две женщины, одна была в белом халате и маленькими кусачками что-то делала с пальцами второй.

– Это чего? — спросила Васька.

– Дура! — шепнула Ия. — Это маникюр.

Женщина у столика встала и стала махать руками, и Васька залюбо­валась на ее ногти, ярко-розовые и блестящие, как конфетки. Васька почувствовала едкую зависть. Ей тоже нужна такая красота.

– Садитесь, девушки, — сказала парикмахерша.

Ия села к зеркалу, а Васька велела сделать себе маникюр. Вода в миске была ужасно горячая, а маникюрша, возясь с заскорузлыми от работы Васькиными пальцами, два раза порезала их ножницами до крови, но Васька и глазом не моргнула: все терпят, и она может терпеть.

Она с любовью посмотрела на свои ярко-розовые ногти. „Какие пре­лестные ногти у этой дивчины, — скажут все. — Ах, смотрите, смотри­те, что за ногти!"» (Панова 2011).

Период «оттепели» вынудил власть искать новые принципы телес­ной регламентации. Ликвидация «железного занавеса» позволила совет­ским людям соприкоснуться с новыми стандартами гигиены, а главное, косметического ухода и поддержания красоты в первую очередь жен­ских рук. В целом властные суждения в этой сфере в большей степени сосредотачивались на проблеме чистоты. Одно из первых «оттепель- ных» изданий, касающихся и таких сторон повседневности, как теле­сность, книга «Домоводство» (1957), презентовало проблему ухода за руками как сугубо гигиеническую. Авторы, памятуя о том обстоятель­стве, что «Домоводство» освещает круг вопросов, «связанных с повсед­невной жизнью и бытом колхозной семьи», сосредоточили свое внима­ние на предохранении рук «от грязи во время работ», на их защите от длительного воздействия холодного воздуха и воды (Домоводство 1957, 2: 25). Эстетический аспект был представлен лишь советом подстригать ногти, чтобы они были полукруглой формы.

Более широкий подход к проблеме ухода за руками проявили со­ставители «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства», вышедшей из печати в 1959 году. В издании присутствовали как гигиенические советы, помещенные в раздел «Кожа», так и гламурные, сконцентри­рованные в статье «Маникюр». Здесь была представлена техника об­работки ногтей и поощряемые приоритеты в выборе их декорирова­ния: «Цвет лака выбирают по вкусу. <.. .> Естественнее всего выглядят ногти, покрытые розовым лаком» (Краткая энциклопедия 1959: 335). Дисциплинирующие практики власть излагала и на страницах тогда по-прежнему ведущего журнала для женщин «Работница», настойчи­во напоминая, что «в рабочей обстановке не следует применять много косметики и слишком яркий лак для ногтей» (Работница 1959: 30). Ис­пользовались в ходе регламентации и примеры из западной практи­ки. В 1961 году журнал перепечатал из французского еженедельника советы, как быть опрятной. В их число входила следующая сентенция: «Ваши руки, особенно ногти, всегда в безукоризненном состоянии; достаточно для этого иметь крем для рук, пилку для ногтей. Не упо­требляйте ярко-красный лак, если не можете уделять достаточно вре­мени постоянному уходу за ногтями; пользуйтесь скорее бесцветным лаком, на котором царапины менее заметны, а что еще лучше обходи­тесь совсем без лака» (Работница 1961: 31).

В 1950-1960-х годах развитие химии, и в частности производства син­тетических тканей, вынудило властные структуры расширить систему предписаний в сфере телесности. Это касалось перчаток, занимающих самостоятельную нишу в семантико-семиотических системах. Они вы­полняют важную защитную функцию по отношению к человеческим рукам, могут отражать коммуникативные намерения (снимание пер­чаток при приветствии), являются показателем социального статуса личности и т.д. Западная мода на ношение, в частности, тонких капро­новых перчаток пришла в СССР на рубеже 1950-1960-х годов и поро­дила новые дисциплинарные практики. При этом инициатива в дан­ном случае исходила от населения. Характерным является письмо, пришедшее в редакцию журнала «Работница» в 1961 году: «Дорогая редакция! Мы очень просим ответить на некоторые вопросы, которые интересуют нас. За последнее время в моду вошли капроновые перчат­ки, но многие, в том числе и мы, не знают, когда и с какими платьями их можно носить. Красиво ли будет выглядеть девушка, если в жаркий день она появится в перчатках и без чулок? В книге „Учитесь красиво одеваться" сказано, что в театре или на концерте не следует весь вечер оставаться в перчатках. А на танцах?» ( Работница 1961: 31). Властные регламентирующие суждения в этом случае опирались на светский до­революционный этикет. Редакция «Работницы» отвечала: «Вошедшие в моду капроновые перчатки предназначены для весенне-летнего се­зона и подходят для нарядной одежды. В этом случае чулки надевать обязательно. <.> Перчатки стоит надевать только в исключительных случаях, например, если девушка идет на большой бал, надевает ве­чернее платье, тогда перчатки будут дополнением к ее туалету. В этом случае перчатки можно не снимать ни для танца, ни для приветствия, но обязательно надо снять во время еды» (Там же).

В целом под влиянием процесса демократизации советского об­щества, расширения связей с Западом, реструктуризации уклада по­вседневной жизни в СССР в середине 1960-х годов изменились и регла­ментирующие практики власти по отношению к телесности в целом и рукам как ее части. Расширилось производство специальных кремов для рук. Если в 1957-1959 годах женщинам предлагали пользоваться глицерином и вазелином, то в 1966 году для тех же целей появились кремы «Приз», «Гигиенический», «Силиконовый», «Витаминизирован­ный», «Душистый», «Огни Москвы», «Миндальный», «Янтарь», «Атлас­ный», «Люкс», «Восторг», «Утро», «Бархатный», «Рассвет», «Крем для рук», «Весенний», «Весна», «Метаморфоза», «Юность» (Аствацатуров, Кольгуненко 1966: 63-69). Вопрос о капроновых перчатках отпал с ухо­дом моды на синтетику в начале 1970-х годов, представления о декорировании ногтей также изменились под воздействием роста импортной продукции: лаков из Болгарии и Польши. Однако в метафорических клише власти по-прежнему превалировали суждения о приоритетности «трудовых рук». Это касалось и мужчин и женщин. Во всяком случае в 1961 году на идеологической комиссии ЦК КПСС осуждению под­верглась деятельность журнала «Декоративное искусство», художник которого на обложке изобразил «руки женщин, которые. должны как бы символизировать единение, союз женщин-тружениц: работни­цы, крестьянки и работника умственного труда. Но все три руки нари­сованы одинаково: холеными, с длинными ногтями»! (Идеологические комиссии 2000: 268).

В целом можно утверждать, что представления о направлениях ре­гламентации важной части «коммунального тела» — рук — в совет­ском обществе претерпевали определенные изменения. В качестве при­мера можно привести легализацию декорирования ногтей во второй половине 1930-х годов. Но установившийся в СССР гендерный поря­док, основанный на контракте работающей матери, не создавал даже в 1970-1980-е годы условий для превращения женских рук в объект эстетического дисциплинирования.

 

Литература

Аствацатуров, Кольгуненко 1966 — Аствацатуров К., Кольгуненко И. Косметика для всех. М., 1966.

Байбурин, Топорков 1990 — Байбурин А., Топорков А. У истоков эти­кета. М., 1990.

Домоводство 1957 — Домоводство. М., 1957.

Идеологические комиссии 2000 — Идеологические комиссии ЦК КПСС 1958-1964. Документы. М., 2000.

Краткая энциклопедия 1959 — Краткая энциклопедия домашнего хо­зяйства. М., 1959.

Панова 2011 — Панова В. Спутники.fictionbook.ru/author/vera_Jedorovna_ panova/sputniki/read_online.html?page=11 (по состоянию на 13 апреля 2011 г.).

Работница 1936 — Работница. 1936. № 11.

Работница 1959 — Работница. 1959. № 10.

Работница 1961 — Работница. 1961. № 7.

ЦГА СПб 1222 — ЦГА СПб. Ф. 1222. Оп. 4. Д. 34. Л. 2.

Энциклопедия 2004 — Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы. М., 2004.