Валери Стил (Valerie Steele) — д-р наук Йельского университета, историк моды, директор Музея Института технологии моды в Нью-Йорке. За прошедшие 10 лет провела более 20 выставок. Главный редактор журнала Fashion Theory: The Journal of Dress, Body & Culture. Автор 17 книг, среди которых «Парижская мода», «Фетиш: мода, секс и власть», «Женщины моды: дизайнеры XX века», «Пятьдесят лет моды: от нью-лук до наших дней». Под ее редакцией вышла трехтомная «Энциклопедия одежды и моды».

 

В одном из ранних вариантов сказки о Золушке дочери мачехи, чтобы влезть в Золушкины хрустальные туфельки, ножом укоротили себе пальцы на ногах и пятки, однако их выдали следы крови. В сатириче­ском фильме Уильяма Кляйна «Кто вы, Полли Магу?» (Qui etes-vous, Polly Maggoo?) (1965) профессор объясняет, что скрытый смысл сказки о Золушке — это «цена крошечных ножек и красивой одежды». «Вот вам, пожалуйста, — торжествующе заключает он, — квинтэссенция моды: фетишизм, увечье, боль». Это, пожалуй, все же преувеличение, однако многие с ним согласились бы — по крайней мере в том, что ка­сается высоких каблуков.

Туфли на высоких каблуках обладают неотразимой притягательно­стью. Во многих женщинах есть что-то от Имельды Маркос, а у многих мужчин при виде женщины на высоких каблуках срабатывает едва ли не павловский рефлекс. Что же, все они — фетишисты? В чем отли­чие откровенного фетишизма от общераспространенного восхищения «сексуальной» обувью и пожиманий ножки под столом? В этой статье я попробую объяснить, почему нога и туфелька занимают такое место в эротическом воображении. Если обратиться к истории, то сама собой напрашивается параллель с перевязыванием стоп — об этом элементе китайской культуры ношения обуви говорит в статье, вошедшей в эту подборку, Паола Замперини.

 

Гипертрофированный эротизм

 

Ранее расхожие представления о XIX веке были тесно связаны с идеей подавления и вытеснения сексуальной сферы; принято было считать, что викторианская «стыдливость» породила мириады ханжеских из­вращений. «Кампания по скрыванию ног была столь эффективной, что к середине века мужчине достаточно было мельком увидеть женскую лодыжку, чтобы возбудиться, — писал историк Стивен Керн в своей работе „Анатомия и судьба". — Высокая распространенность в тот период таких фетишей, как туфли и чулки, тоже свидетельству­ет о гиперболизированной эротичности, порожденной обычаем скры­вать нижнюю часть женского тела» (Kern 1975: 2). Филипп Перро тоже утверждает, что «в XIX веке было принято подчеркивать женскую грудь и зад, но при этом полностью скрывать ноги, растворяя в пене кружев нижнего белья эротический капитал, дивидендами с которо­го служили культ женских икр и возбуждение, вызванное мелькнув­шей лодыжкой» (Perrot 1994: 11). В исторических исследованиях моды XIX века часто задействуются экономические метафоры; подразумева­ется, что капитализм эксплуатирует одержимость телом с целью соз­дания новых товаров.

Предположение, будто фетишизм ног и обуви распространился именно из-за викторианских длинных юбок, — это грубый и неверный стереотип. В конце концов, длинные юбки женщины носили веками, и не только в «чопорном» викторианском Лондоне, но и в «распущен­ном» Париже XVIII века. Ноги несомненно считались сексуально при­влекательными. В своей «Чувственной школе поэзии» (1872) Роберт Бьюкенен писал об угрожающем распространении «сенсуализма»: «Он проник уже и в кондитерские, и там. можно увидеть последние фасоны женской Ножки, этой изящной вещицы вплоть до бедра, с бу­мажной бахромой, имитирующей панталоны, и с дамской вышивкой!.. Эта Ножка, как болезнь. становится фантомом, знамением, наважде­нием. повсюду — этакий канкан в магазинных витринах» (Buchanan 1872; цит. по Kern 1975: 82).

Керн видит здесь признак подавления сексуальности, но логичнее было бы рассматривать это как свидетельство ее растущей коммер­циализации, выставления сексуальной сферы напоказ. К тому же нет оснований полагать, что фетишизм ног и обуви в XIX веке был более распространен, чем в наши дни. Возник же фетишизм обуви, по всей видимости, в XVIII веке.

Французского писателя Никола Ретифа де ля Бретонна (1734-1806) можно было бы, пожалуй, называть «настоящим» фетишистом. В его ро­мане «Ножка Фаншетты» рассказчик крадет розовые домашние туфли жены своего нанимателя, не в силах противостоять притягательности их розовых язычков и зеленых каблучков: «Губы мои впились в одно из этих сокровищ, в то время как второе, обманывая священную цель природы, заменяло мне объект желания — от преисполненности до экстаза». Иными словами, целуя одно «сокровище», он эякулировал во второе. По словам Дэвида Кауэрда, «из дневников [Ретифа] видно даже яснее, чем из его рассказов, что он был «туфельным вуайеристом», по­хитителем и собирателем туфелек» (Coward 1985: 100). Особенно ему нравились очень высокие каблуки.

 

(Продолжение статьи читайте в бумажной версии журнала)