«Дорогие волосы». Кокетство и трофеи. Выставка в музее Ке Бранли, Париж. 18 сентября 2012 — 14 июля 2013

 

Волосы — удивительный человеческий материал. Волосы можно стричь, отращивать, сбривать, красить, завивать, выпрямлять, укла­дывать, заплетать, распускать. Каждый день мы начинаем с того, что причесываемся и укладываемся, причем нередко делаем это не­сколько раз: когда нужно забрать волосы в хвост для джоггинга, ког­да нужно сделать строгую, офисную прическу или пойти в театр. По гибкости, функциональным и выразительным возможностям волосы можно сравнить с одеждой, нашим вторым, социальным телом, ко­торую мы с легкостью меняем в зависимости от ситуации. А между тем, в отличие от одежды, волосы неотделимы от физического тела, так что причесывание превращается в интересную субъектно-объектную игру: наше тело производит трансформацию над самим со­бой. Кроме того, волосы растут на голове, важнейшей части человече­ского тела, и в некоторых культурах им придается особое значение, поскольку считается, что они обладают магическими свойствами. Так, известна печальная участь Самсона после того, как Далила от­стригла его семь кос.

Выставка в Ке Бранли, крупнейшем во Франции этнографическом музее, позволяет взглянуть на волосы с многих, нередко неожиданных сторон. Волосы рассматриваются в историческом, культурном, соци­альном, художественном аспектах (иллюстрации см. во вклейке 1). Они оказываются эстетическим, эротическим объектом, частью социально­го образа, ритуальным объектом, трофеем. На выставке представлена интереснейшая подборка этнографических материалов, дополненная фотографиями, видео, инсталляциями, скульптурами и живописью.

Музей «примитивного искусства» Ке Бранли известен своей специ­фической сценографией. Объекты на постоянной экспозиции пред­ставлены не как курьезные вещицы, привезенные любопытным, но не очень вдумчивым путешественником, абстрактные арт-объекты или предметы изучения ученых-этнографов. Обстановка с приглушенным светом напоминает гостиную какого-нибудь французского профессо­ра, у которого рядом с маской из Океании будет стоять альбом Париж­ской архитектурной школы и томик Достоевского. Это важно: нашему воображаемому интеллектуалу интересно все и в равной степени, хоть «примитивное» искусство, хоть европейское.

Выставка разделяет это свойство сопоставлять «экзотические» объ­екты искусства с европейскими и находить в них фундаментальное сходство. На входе посетителя встречают два ряда бюстов. Бронзовые «этнографические» бюсты, отлитые Шарлем Кордье, изображают китаянку со сложносочиненным шиньоном, суданца с выбритым чере­пом и маленьким островком волос на затылке, мавританку с длинными кудрями или молодого мужчину с гривой волос из Новой Каледонии. Напротив — надменные мраморные европейцы: завитые парики, ши­ньоны с кокетливыми прядками у женщин, напомаженные проборы у мужчин. Тональность задана: мы не ищем экзотику, но отправляемся в путешествие среди материальных объектов, одинаково абстрагируясь от привычного и непривычного.

Первые залы посвящены волосам в самых разных формах, самых раз­ных цветов и длины. Фотографии брюнетки Джины Лоллобриджиды рядом с русоволосой Джейн Фонда, «Читающая девушка» художника Хеннера с распущенными рыжими волосами и тут же портрет злато­власого барочного мальчика.

Фотография сверкающих пероксидных кудрей с конкурса причесок 1930 года в Париже соседствует с работами нигерийского фотографа Охаи Ойеикере, изображающими целые архитектурные конструкции из волос, стянутых в жгуты, похожие на банку с червяками для рыбал­ки. И то и другое — всего лишь физическая масса волос в одном из воз­можных агрегатных состояний. Рядом крутят фотографии причесок с модных показов — для полноты представления о том, что в принципе можно сделать с волосами.

Что может значить, напротив, отсутствие волос, бритый череп? Бре­ются налысо жрецы культа Изис или скинхеды, а еще Марсель Дюшан на фотографии Мана Рэя, изобразивший всевдопостриг, выбрив на за­тылке комету. Что значат длинные, распущенные волосы? Это символ эротизма, как волосы сирен, заманивающих моряков, или безумия, как волосы Офелии. Это может быть знак траура, как у мадагаскар- ских женщин, которые год не расчесывают и не моют волосы, когда умирает родственник, или святости, как у Марии Магдалины, которая вытирала волосами ноги Христа, а в конце жизни удалилась в пусты­ню, и ее тело вместо истлевшей одежды прикрывали только длинные волосы. Во время войны Пабло Пикассо поклялся не стричься, пока немцы не покинут Францию. Фотография 1944 года изображает его довольно обросшим.

В случае Пикассо это своего рода жертвоприношение наоборот. На­оборот потому, что традиционное жертвоприношение, определяемое как частичное уничтожение объекта, связано с потерей. Поэтому об­ряды посвящения, символизирующие переход из одного состояния в другое, часто сопровождаются сбриванием волос на голове. Видеоза­писи таких обрядов представлены в виде коротких клипов. Это может быть постриг, как у буддистских монахов в Японии, или обряд иници­ации, как у западноафриканского народа лоома. Своеобразным сим­волом победы над Гитлером стало линчевание обвиненных в сожитель­стве с немцами французских женщин, которым публично обривали голову. Эти сцены изображены на знаменитых фотографиях Роберта Капы.

Остриженные волосы могут не уничтожать, а, наоборот, хранить для различных целей. В Европе в XVIII-XIX веках были модными романти­ческие медальоны с прядями волос, косички, сплетающиеся в траурное ожерелье. Некая девушка Эмма постриглась в монахини и оставила свои локоны родственникам в память о ее жизни в миру. Мир узнал о ней, когда их нашел на блошином рынке Андре Бретон.

Тут мы переходим к самым жутким залам выставки. Помимо носталь­гических целей, волосы могут хранить в качестве ритуального объек­та (хотя ностальгия — чем не ритуал), причем как сами по себе, как, например, в случае скальпа, привезенного из Танзании (с пугающим комментарием — «предположительно принадлежал европейцу»), или в составе других артефактов. У народа канак в Новой Каледонии изго­товляются маски, снабженные целым «грибом» из волос участников по­гребальной церемонии. Эти маски воплощают своего рода заместителя умершего вождя племени. Индейцы Северной Америки — известные охотники до скальпов-трофеев: на выставке представлена, например, туника вождя племени Сиу, Дакота, украшенная прядями волос. Осо­бенно впечатляют ритуальные украшения народа Нага в Индии: пояс­ные, нашейные украшения, головные уборы. При их изготовлении ис­пользуются перья, цветные нити, дерево, бисер, кожа, а также нередко другие части тела врага — кости. Надстроенные с помощью дерева и глины и раскрашенные черепа встречаются у народа Ятмул, Океания. Народ эджагам (экве) изготавливал погребальные маски с использо­ванием волос, а нередко и черепов обезглавленных врагов или рабов.

Головы могут сохраняться целиком, без надстроек. Примером, оче­видно, служат мумии — на выставке представлена голова египетской мумии римского периода, у которой лицо покрыто тонким слоем зо­лота. Египтяне ассоциировали золото с солнцем и божественной силой и увеличивали таким образом шансы покойного достичь бессмертия. У отлично сохранившейся мумии культуры Чанкай, Перу, прядь во­лос игриво выбивается из-под роскошного расшитого тюрбана, укра­шенного перьями. Народ дживаро применял изощренную технику для высушивания человеческих голов. Черты лица при этом сильно искажаются, но остаются различимыми. Особое внимание уделялось консервации волос, длина которых могла достигать 60 см. Одна из та­ких длинноволосых голов изображена на афише выставки. Она неж­но глядит на тоже длинноволосую романтичную блондинку с черно-белой фотографии.

Помимо ритуального и ностальгического применения, у волос есть также и эстетическая функция. Всевозможные парики и головные убо­ры из волос встречаются у самых разных народов мира. На выставке представлен узбекский парик из сшитых в ряд косичек, парик из Перу XIII-XV веков. Впечатляют огромные головные уборы народа мяо, Вьетнам: они представляют собой деревянную имитацию рогов буй­вола, вокруг которой намотаны человеческие волосы. Своеобразный шлем вождя племени фанг, Габон, с каркасом из растительных воло­кон и прикрепленными сверху, плотно подогнанными косичками из человеческих волос украшен... белыми пуговицами, очевидно, евро­пейского происхождения. Интересны мужские накидки народа Йи, Китай, сделанные из валяной шерсти с вплетенными человеческими волосами. Волосы закрепляют ткань и делают ее практически водоне­проницаемой. Служанки в богатых домах собирали волосы, оставши­еся на расческе. Волосы высоко ценились и продавались на рынке на вес золота. Такая накидка стоила очень дорого и свидетельствовала о высоком социальном статусе владельца. Так что если хозяин клянется служанке, что ни одна волосинка не упадет с ее головы, он может иметь в виду совсем другое.

Все это могло бы казаться невероятной экзотикой, если бы, например, дизайнер Чарли ле Минду, облюбованный Леди Гага, не делал одежду из искусственных волос (и ногтей). Но о нем совсем другая история.