«Диор: под знаком искусства». ГМИИ имени А.С. Пушкина, Москва. 28 апреля - 24 июля 2011

 

Граница между искусством и высокой модой проницаема настолько, что крупные музеи не смущаются показывать ретроспективы модных Домов. Несколько лет назад в ГМИИ имени А.С. Пушкина гостила вы­ставка дома Chanel, этой весной открылся проект «Диор: под знаком искусства» (иллюстрации см. во вклейке 4). Для классической прак­тики, в которой зритель ходит по музею как по храму искусств, показ нарядов и аксессуаров от-кутюр непривычен и вызывающ. Это вызов зрителю и социуму, привыкшему относить одежду и моду к низким ремесленным жанрам. И в то же время это вызов куратору, соединяю­щему в пространстве классического музея две истории о красоте: «воз­вышенную» живописную и телесную в буквальном смысле историю о красоте вещей. Историю от первых работ самого Кристиана Диора и его знаменитого нью-лука до объектов Джона Гальяно.

Выставка построена не по хронологическому принципу, а по люби­мым темам кутюрье — это «Балы», «Сады», Belle Epoque, «XVIII век», «Путешествия», «Тело и линии». В каждом разделе костюмы зарифмо­ваны с произведениями искусства, которыми они были вдохновлены.

Живопись, графика, фотографии и видео сопоставлены с работами са­мого Диора и его последователей — юного Сен-Лорана, Марка Боана, Джанфранко Ферре, руководившего домом в начале 1990-х годов, бун­таря и скандалиста последних лет Джона Гальяно. Наиболее остроум­ны эти диалоги и пересечения у последнего — он обращается к истории искусств, этнографии, быту, меняя масштабы и переворачивая узна­ваемые детали с ног на голову.

В «Садах» диоровские платья-бутоны «отражены» пейзажами Бонна- ра и Ван Гога, серебрящимися розами Джеффа Кунса, дымчатые наря­ды в духе «прекрасной эпохи» соседствуют с томными девушками Болдини и красотками Тулуз-Лотрека, бальные платья Диора окружены корсетами и кринолинами на портретах Энгра. В полукруглой нише Белого зала, выложенной золотой мозаикой, встала инсталляция «Бог и золото» (игра слов Dieu и Or) — древнеегипетский саркофаг, окру­женный рядами флаконов духов J'Adore и позолоченными платьями дам-фараонов из коллекции Гальяно. «Женщина с граблями» Малевича соотнесена с эксцентричной накидкой из черно-белого шелка, женский портрет Гойи с черным выходным платьем. Пикассо, Матисс, Модильяни выставлены рядом с современными работами Кунса, Вес- сельмана, Ширин Нешат, Пьера и Жиля, Каттелана, Орлан, Виноградо­ва с Дубосарским, группы Recycle, фотографиями Мэна Рэя, Хельмута Ньютона, Ричарда Аведона. Эти параллели не выглядят нарочитыми благодаря умному сценарию, сценографии выставки: вещи не сопо­ставляются в лобовую, они выстраивают систему смыслов, отголосков традиционного в современном, старого в авангардном. В дополнение к этим «рифмам» на выставке показано и искусство создания одежды: ремесленной истории отдан раздел «Ателье», один из самых сильных в экспозиции. Он показывает изнанку и профессии, и самих вещей. Фотографии мастерских дома Dior, холщовые прототипы платьев — трехмерные черновики, на которых оттачивают конструкцию и фор­му. Модели будущих платьев, отшитые из холста, выглядят готовыми нарядами, которые не отказались бы примерить и вечные антагонисты роскошного и женственного Диора — бельгийцы и японцы.

Самое удивительное в выставке не только и не столько коллекции платьев, живописи, эскизов и фотографий, а работа куратора Флоранс Мюллер и дизайнеров во главе с Натали Криньер, преобразивших хо­лодноватую внешность Белого зала и прилегающих к нему помещений. Парадная лестница и залы погрузились в полумрак, от стен до потолка оделись в зеркала, обрели фальшколонны, в которые, как в витрины, помещены вращающиеся манекены с платьями. Экспонатом стало само пространство, превращенное в инсталляцию с собственным смыслом и логикой передвижения по ней. Она играет со зрителем от начала до конца экспозиции: создает иллюзии, множит, отражает, преломляет свет и отблески, поражает и увлекает. Это не ярмарка тщеславия, а ат­тракцион неслыханной щедрости, где показана святая святых любого дизайнера — его лаборатория идей.