Галина Орлова — психолог с широкими гуманитарными интересами, изучает современную и советскую культуру с точки зрения дискурс-анализа и визуальных исследований. Живет и работает в Ростове-на-Дону. Преподает в Южном федеральном университете.

 

«Вот и я отчитаюсь: живот уже носить начала (пока один кружок, но мне кажется уже очень заметно), теперь надо себя приучить одевать его всегда, а то мало ли что. На работе никто не знает, и говорить сама никому не собираюсь, вот будут замечать тогда и скажу. Близ­кие родственники уже в курсе, но у нас сейчас не все гладко в семье, поэтому особого внимания на мою беременность не обращают, но мне это даже на руку. Решили с мужем решать квартирный вопрос, будем увеличивать жилплощадь, т.к. для 4-ых человек (я, муж, сын и будущий малыш) 2-ух комнатной квартиры маловато. И еще, все никак не могу себя отучить бегать, утром на работу бегом, вече­ром с работы бегом, потом еще быстрее за ребенком в садик, и все надеюсь, что никто меня не увидит» (m, 24.01. 2011)¹.

 

Корпус сообщества

Отчитываясь о ходе имитации беременности, участницы самого ста­рого, большого и идейного интернет-сообщества «имитушек», обо­сновавшегося лет пять назад на портале eva.ru, делятся друг с другом радостями ожидания и страхами разоблачения, рассказывают, как обосновать отсутствие больничного и выдать трехмесячного младенца за новорожденного, советуют, как избежать опасного внимания окру­жающих и сшить живот, поясняют, когда начинать сбор документов для опеки и как контактировать с домом ребенка, рекомендуют, как лучше подготовиться к судебной процедуре усыновления и организо­вать торжественную выписку из роддома. Каждый год по понятным причинам состав сообщества обновляется, а оно само переезжает на новое место. Но раз за разом здесь воспроизводятся все те же жизнен­но важные вопросы и житейские схемы, вокруг которых выстраивает­ся практика имитации: на работе скажи, что наблюдаешься в частной клинике, где не выдают больничный; не называй точных сроков; не позволяй никому прикасаться к животу; живот можно купить, зака­зать или самостоятельно сшить из синтепона по выкройке, размещен­ной здесь же на форуме; помните, «каждая из этого форума (каждая!) очень скоро находят своего ребеночка! Не было еще случая здесь на Еве, чтобы кто-то к установленному ею сроку не нашел младенца» (зр, 02.02.2011).

Впрочем, участниц сообщества объединяет не только общность ре­шаемых задач и рассказанного опыта, но и единство несказанного. Так, например, среди «имитушных ссылочек» рядом с юридическими инструкциями, фотографиями «беременных пузиков» и календарем беременности можно найти базы УЗИ, «идеальные для скачивания». Идеальными эти базы делает анонимность: они не содержат фамилий и дат, а значит — не требуют обработки в фотошопе. «Имитушки» охот­но рассказывают о том, что проектируют форму и темпы роста живота, рассматривая чужие фотографии, но на форуме не встретить истории о том, как на практике использовались подставные результаты УЗИ. Пределы рассказанного мира дают представление не только о том, что важно — этически, аффективно, технически — для «имитушек», но и о том, где для них пролегает граница технического усилия или под­линного переживания инсценируемой беременности. А пределы по­казанного — как это часто бывает в сети — позволяют демаркировать границы интимности и безопасности: «в личку», то есть личным сооб­щением, скрыто от других, «имитушки» отправляют сначала фотогра­фии с накладными животами, а затем — с младенцами.

Здесь царят напряженная эйфория и атмосфера хеппи-энда, какую порой можно встретить в женских интернет-сообществах, возникаю­щих вокруг разделенного опыта трансгрессии. Например, на форумах пациенток эстетических хирургов. Отгораживаясь от недружелюбной среды, обвиняющей этих перфекционисток в том, что «идут против природы» и подвергают себя «необоснованным» рискам оперативно­го вмешательства, участницы сообществ создают миры бесконечной поддержки принятого решения и гипертрофированного восхищения результатом, который, как правило, оказывается положительным и изменяет жизнь красотки к лучшему (Орлова 2008). Вот и «имитуш- ки», регулярно упрекаемые в обмане и по-своему рискующие, создают в сети социальное пространство, где радикальные действия по изме­нению гендерного проекта становятся естественными и вписанными в моральный порядок:

«СВ: А чем вы маме солжете, если подумать? Вы что, не беремен­ны в каком-то смысле? Вы ребенка ждете? Ребенок будет? Ну так и все:)

CH: Слушайте, а я ведь и не подумала! Ждем малыша? Ждем! Ни­какого обмана, по сути-то, и нет. Вы меня успокоили, а то мне эта мысль покоя не давала» (22.04.2011).

Эмоциональный режим солидарности и отбор историй с хорошим концом играют не последнюю роль в производстве и поддержании но­вой социальности. Разумеется, тут просят о помощи и делятся ослож­нениями, возникшими на пути к цели (отсутствием «отказничков» при стремительно приближающихся «родах», невозможностью по­пасть в больницу к младенцу, недоброжелательным отношением или мздоимством опеки, пугающими медицинскими диагнозами ребенка и т.д.), однако в материалах форума нет рамочных регрессивных нар- ративов разоблачения, неудач и разочарований. А за пределами сооб­щества — есть². Здесь же дети — пускай и в последний момент — на­ходятся самым чудесным образом, «опекская тетенька» неожиданно выступает в роли волшебной помощницы, сердце свежеиспеченной мамы, наконец, екает от узнавания своего чада, а страшный диагноз не подтверждается или компенсируется в первые же месяцы. Сообще­ство становится сценой особого рода, попадая на которую «имитушки» конвертируют свои жизненные обстоятельства в позитивный и соци­ально одобряемый опыт.

Здесь не задают вопросов о мотивах имитации, хотя сами участни­цы иногда рассказывают о том, что их побудило имитировать, — «мо­ральная неготовность к открытому удочерению», «изначальная него­товность рассказывать ребенку о приемности», родственники мужа, жаждущие кровного родства, желание бесплодной женщины почув­ствовать себя беременной («Я хотела быть беременной. Носить одежду для беременных. И я это сделала!!!»), боязнь критического отношения к приемышу со стороны окружающих или же солидарность с ближним («муж уговорил после неудачного ЭКО»). Участие мужей в программе имитации — вплоть до использования рассказчицами разделенного «мы» — постоянно подтверждается (они, бывает, побуждают к ими­тации, покупают поролон, поддерживают легенду, участвуют в со­вместном поиске ребенка и т.д.), но авторы постов и комментов в этом сообществе неизменно говорят о себе в женском роде. Кто-то из них имитирует впервые, кто-то пошел на второй круг, у кого-то уже есть «своерожденные дети», а есть и такие, кто планирует имитировать парал­лельно с беременностью — «в двойню». Здесь приветствуются интимные и аффективно окрашенные оклики, коммуникативное сотрудничество и поддержка самого разного рода. В рамочных обращениях участницы сообщества называют друг друга «имитушками», а в личных и шутей­ных — «мамашами», «будущими мамами», «беременными мамашка- ми» («отсыпаетесь, беременные мамашки?» (м, 23.01.2010)), желают друг другу «удачи и поскорее родить».

Создается впечатление, что артикуляция и признание этой двой­ственности — имитации беременности и подлинности ее пережива­ния — становятся дискурсивной миссией сообщества, тем необходи­мым условием, что делает опыт имитации когерентным, идентичность «имитушки» полной, а ее субъектную позицию — освоенной. В каком- то смысле именно сообщество становится той социальной поверхно­стью, на которой беременность особого рода (себя «имитушки» назы­вают «беременные сердцем» (св, 03.02.2011)) проявляется в наибольшей степени и разрешается по-настоящему успешно («приходят сюда и „ро­жают" деток СЕРДЦЕМ» (v, 21.02.2011)).

 

Имитация и другие режимы ожидания

Своеобразие имитации как системы практических действий и режи­ма субъективности проще охарактеризовать на фоне существующих практик ожидания ребенка и освоения материнской позиции, не свя­занной с физиологической беременностью. Как и другие приемные родители, «имитушки», которые, кстати, обитают на форуме «Евы» в разделе «Усыновление», проделывают эмоциональную и интеллекту­альную работу, позволяющую восполнить нехватку социальных ритуа­лов усыновления и объявить ребенка, появившегося «откуда-то оттуда», своим собственным (Sandelowski et al. 1993: 465). Маргрет Санделовски с коллегами, изучавшая приемных родителей в стадии ожидания и по­иска ребенка, описала их действия по освоению родительской пози­ции — воссоздание воображаемой биографии/генеалогии их будущего ребенка, рассматривание фотографий, введение собственных крите­риев поиска — как «практики провозглашения» (claiming practices). Фактическое отсутствие ребенка или хоть сколько-нибудь убедитель­ных доказательств его присутствия на момент, когда приемные родите­ли уже должны обживать свое родительство, — вот режим ожидания, в котором эти практики провозглашения актуализируются.

Для «имитушек», чье время ограничено легендой тела, а поиск мла­денца зачастую начинается только в третьем триместре, когда живот уже одет, а окружающие — в курсе, ожидание бывает особенно жест­ким: «Привет, мы пока в ожидании. Пока нам так и никого не показали :( Мы стоим в трех соседних небольших городах, там мы первые, но деток пока нет. В нашем городе, который является областным цен­тром сначала, т.е. полтора месяца назад, мы были 9, сейчас очередь значительно продвинулась. Рожать нам максимум через месяц, так что у нас каждый день на счету, переживаю жуть, ведь пока малыша найдем, пока бумажная волокита, суд... успеть бы...» (у, 24.06.2010). И здесь уже практики провозглашения, которые «имитушки», разуме­ется, используют, подчиняются ритму разыгрываемой беременности. В данном случае это касается критериев, которыми будущие родите­ли руководствуются при поиске ребенка. Когда сроки поджимают, то самое решительное ожидание мальчика может в один момент превра­титься в ожидание девочки: «И, кстати, узи могло ошибиться ;-) и у нас может быть доченька. » (у, 24.06.2010). Куда в меньшей степени «имитушки» готовы корректировать возраст ребенка (важно, чтобы младенец был не старше трех месяцев, чтобы его можно было выдать за новорожденного) и антропологический тип, позволяющий уста­новить хотя бы базовое сходство с приемными родителями («девочки! кому попадется славянская карапузина с темными волосами в идеале с карими глазами дайте знать;-)» (бя, 16.03.2011)). Однако под давле­нием корпореальных обстоятельств «имитушки», стремящиеся осво­ить без потерь не только позицию матери, но и позицию беременной, пересматривают даже фундаментальные основания своего родитель­ского выбора.

Они существенно расширяют и изменяют круг «практик провоз­глашения», апеллируя к убедительности модифицированного тела, буквально превращая его в место³, с которого беременность становит­ся очевидной для других и по-настоящему пережитой для себя. Жи­вот — поролоновый в том числе — производит реальность в соответ­ствии с привычными грамматиками воплощения и объективации, то есть позволяет «имитушкам» конструировать то, что Рита Миллер на­зывает «социальной беременностью» (pregnant identity), идентичность, приобретаемую женщиной по мере того, как окружающие, наблюдая видимые изменения тела, начинают видеть в ней беременную (Miller 1978).

В отличие от усыновителей, находящихся в ситуации принципи­альной неопределенности, генетические матери, участвующие в про­граммах суррогатного материнства, ждут вполне конкретного ребен­ка и не нуждаются в «провозглашении». Более того, их материнский статус подтвержден дважды — самим фактом передачи генетическо­го материала и правовым договором с суррогатной матерью. Однако вынашивание ребенка другой женщиной побуждает генетическую мать использовать разные способы воплощения для того, чтобы при­соединиться к этому процессу и вписать материнство в свое тело. Она использует все тот же накладной живот для возвращения осязаемой целостности своему собственному проекту или включается в интерпер­сональный проект конструирования материнского тела. Элли Тимен описывает этот процесс как перераспределение беременности в паре «генетическая мать — суррогатная мать», когда суррогатные матери сознательно дистанцируются от состояний своего тела и делегируют право на переживание всех проявлений беременности генетической матери. Генетическая мать со своей стороны не только интегрирует эти проявления в свой опыт, но и начинает переживать часть изменений (например, набор веса) уже в своем собственном теле. Телесная под­стройка, которую Тимен называет «смещением тела» (shifting body) (Teman 2010: 49), оказывается куда сложнее первичного разделения «беременного» и «материнского» тел, положенного Розмари Беттертон в основание новой топологии беременности, претендующей на соразмерность современным политикам материнства и технологиям репродукции (Betterton 2002: 256-257).

Отсутствие личного биологического вклада не позволяет «имитушкам» пережить чужую физиологическую беременность как свою соб­ственную, осуществить описанный «сдвиг», своим нутром прочувство­вать изменение социального статуса или по крайней мере включить в репертуар техник воплощения материнства что-то помимо накладно­го живота. Они обречены на посредников и опосредование. А потому выбирают свой способ совладания с разрывом между биологическим и социальным — замещение. Отсюда — подчеркнутая дистанция и иде­ологическое отчуждение от сцены биологической беременности. Вре­менами — резкая, недоверчивая и даже агрессивная реакция на пред­ложения, поступающие участницам сообщества от «био», — передать ребенка «в семью», минуя опеку и дом ребенка: «Очень сомнительно, что кто-то из желающих усыновить станет связываться с вами. Уж очень подозрителен ваш ход мыслей. И что ждать от вас через год-два? В случае суррогатного материнства составляется официальный договор, там ребенок генетически родной для пары, а у вас все так шатко, что ри­сковать спокойствием своей семьи и ребенка очень страшно. Простите, но вы не по адресу на этом форуме» (зр, 02.02.2011). Прямой контакт с «био» едва ли может вписаться (хотя и такое бывает) в диспозитив имитации, поскольку разрушает анонимность и делает некогерентным опыт «в какой-то степени беременности». Очевидно, эту «степень бере­менности» нужно искать не только на коммуникативной поверхности интернет-сообщества, но и на поверхности тела «имитушки», там, где в ход идет корпореальная бутафория.

 

Живот как товар

Имитация — тот самый случай, когда характеристика тела как про­екта, социальной конструкции или устройства особого рода становит­ся результатом скорее эмпирического описания, чем теоретической интервенции. Разумеется, на ранних сроках можно имитировать без технических затей — надевать просторную одежду, демонстрировать изменившиеся пищевые привычки, подчеркнуто избегать курильщи­ков. Те, кому позволяет комплекция, могут не беспокоиться до шестого- седьмого месяца. Но рано или поздно вопрос о животе — атрибуте и главном доказательстве беременности — возникнет, а забота о модифи­кации собственного тела примет инструментальный характер: «Я вот думаю сейчас, со скольки месяцев начинать животик носить?» (тм, 23.01.2011). И если о практиках «doing class» или «doing gender» можно говорить не без некоторого аналитического усилия, то «делание жи­вота», качественно изменяющего тело «имитушки» и ее социальную ипостась, — это набор вполне конкретных технологических операций, выполняемых профессионалом, кустарем или самой «имитушкой».

В сообществе не рекламируют готовые накладные животы и не об­суждают тонкости их изготовления. Зато эти товары ищут, перепрода­ют, передают («отдам за шоколадку»), уточняют цены, разбросанные в диапазоне от 2500 до 30 000 рублей. Информацию о своей продукции производители из Москвы, Петербурга, Украины, Барнаула и т.д. раз­мещают на специализированных сайтах, веб-страницах центров сур­рогатного материнства, форумах, где обсуждаются проблемы имита­ции⁴. Вес такой штуки — от 300 граммов до нескольких килограммов. Как правило, животы, изготовленные из силикона, силиконовой пены или «несиликоновых» мягких материалов (синтепона, поролона и т.д.), предлагаются в комплекте (на 3-5 и 8-9 месяцев) или поштучно (на один из триместров). При переходе в третий триместр один живот заменя­ют на другой, тем самым не скрывая и даже объективируя вещную дискретность имитации. Исключением из правила, на первый взгляд, кажется питерский продукт «Бодифакс», претендующий на преодо­ление неорганической дискретности вещи. Он позиционируется как живот-трансформер, «увеличивающийся в размерах», а на деле пред­ставляет собой каркас с тремя поролоновыми насадками. Зачастую накладные животы продаются вместе со специальным бельем (боди, плавками), в которое они вставляются. И если, заказывая живот в спе­циализированных фирмах, «имитушки», по сути, приобретают что-то среднее между протезом и спецодеждой («верх изделия начинается под грудью, а низ заканчивается трусиками»), то обращаясь в театральные мастерские к «девушкам с пониманием» — гримерам и костюмерам — они покупают бутафорию.

Добротно сделанный накладной живот сулит покупательницам «пол­ноценную жизнь», «понимание» и конфиденциальность: «С нашим жи­вотиком вы можете вести полноценную жизнь беременной женщины, не боясь быть раскрытой». Главные достоинства живота-товара — да­вать ощущение «полноценного» и быть средством фальсификации — воспроизводят и поддерживают практическую конфигурацию имита­ции. В отличие от симуляторов беременности — хитрых и громоздких приспособлений, буквально вызывающих у просвещаемых подростков и будущих отцов телесные ощущения, сопоставимые с ощущениями беременной женщины⁵, — гаджеты для имитации управляют не вну­тренними ощущениями, а внешними впечатлениями. Стоимость это­го барочного продукта зависит от полноты создаваемой иллюзии. Те животы, что нельзя показывать и трогать, относительно дешевы, а вот живот от Belly make из силикона — материала, позволяющего добиться максимального сходства с кожей, — который можно демонстрировать (по желанию клиентки он подкрашивается в цвет ее кожи) и «безбо­язненно» давать потрогать, стоит по максимуму. Показательно, что у одного и того же производителя цена на силиконовое изделие вдвое выше, чем на живот из силиконовой пены, «выглядящий так же», но жестковатый на ощупь.

«Имитушки» не скрывают своих симпатий к животу класса люкс, который может все — даже ввести в заблуждение главного врача: «Поверьте моему опыту, когда я оголила живот перед ГВ роддома, а тогда она еще не знала про ситуацию, она НЕ ОТЛИЧИЛА мой силиконовый живот! Так что вот так!!!!» (е, 25.03.2011). Однако его стоимость нередко вынуждает желающих реализовывать более затей­ливые стратегии потребления — восхищаться и тут же сообщать, что на эти деньги лучше накупить «кучу всего» для своей малышки, или же использовать ресурс сообщества, дабы на скорую руку создать диспозитив принятия затратного решения, как это делает участница, иду­щая на вторую имитацию. «Первый раз привязывала мягкий живот и от всех скрывалась, а щас и ребенок все понимает, и хочется серьезней подойти к проблеме. Читала про накладной животик из силикона. Вы­глядит как настоящий, но такой дорогой. У кого-нибудь есть такой? Ведь хочется не боятся случайных прикосновений. Что, все поролончик привязывали?» (а, 07.07.2010). В расчет здесь принимаются (и становятся обозримыми по ходу рассуждений о выборе живота) страхи и риски, режимы коммуникации и знания, зависимость от материальных объ­ектов и потребность в поддержке сообщества — все то, что, собственно, и составляет практику имитации, по отношению к которой накладной живот выступает устройством для сборки.

Впрочем, не только для животов из многообещающих материалов, но и для изделия попроще, сработанного театральным костюмером, критерии качества остаются теми же — быть удобным в эксплуатации и пройти испытание контактом с доморощенными экспертами или же просто любопытствующими из женского, рабочего, семейного окруже­ния: «Получилось нечто — хожу беременной по-настоящему, все удоб­но, не снимаю даже дома. Сейчас у нас 21 неделя, скоро надену пузик побольше. Хожу с дочкой на занятия и приходится там сидеть по 3 часа — а вокруг мамочки — некоторые даже трогают — все от­лично!!! На днях ездила к свекрови — все тьфу-тьфу...» (к, 06.12.2007). Мне кажется довольно симптоматичным, что автор этого коммента связывает воедино практическое использование правильной «вещи» и возникновение правдивого ощущения беременности, опыт которой, по сути, конституируется по обе стороны накладного живота — в зоне комфортного (и продолжительного) контакта с телом и безопасного контакта с внешним миром. А значит, незатейливое приспособление уже самим фактом своего присутствия изменяет и схему тела «ими- тушки», и ее социальную идентичность.

О том, что животы из латекса и силикона (в том числе — импорт­ного производства) существуют на рынке «давно», участница сооб­щества рассказала в ответ на скепсис гостьи, увидевшей в имитации лишь бессмысленную («А обязательно готовиться стать мамой с поролоном на животе?» (р, 25.03.2011)) доморощенную («А в Европе тоже имитируют?») затею. Экономический аргумент был использован для того, чтобы вписать имитацию не только в порядок цивилизации, но и в порядок легитимности.

 

«Пробовала прикладывать мячик, но он что-то скрипит»

Те, кто по каким-либо причинам не стал покупать накладной живот, могут получить в сообществе техническую поддержку, дабы самосто­ятельно изготовить главный артефакт имитации: «У меня сейчас поч­ти 4, но я еще ничего не ношу... а по какому способу животик шили, киньте ссылку плиз :) и сколько кружков планируете?» (тм, 24.01.2011). При всем многообразии вариантов — кто-то обходился полотенцем, создавал конструкцию из капроновых колготок, пользовал носовые платки или действительно прикладывал мячик — выбор, как правило, осуществляется между двумя базовыми «способами». Каждый год эти инструкции размещаются в начале форума среди главных «имитушных ссылочек», а фотографии изделий в действии обычно прячутся «под замок» (то есть доступны только для определенного круга под­писчиков) или отправляются «в личку».

«Синтепоновая» инструкция выдержана вполне в духе жанра. Она воспроизводит весь цикл инструментальных операций — от покупки материалов до любования конечным результатом, очерчивает практи­ческую сцену использования готового изделия и заканчивается аффек­тивной формулой: «Покупаете 3-4 метра синтепона и 2 метра ши­рокой резинки. Вырезаете из синтепона закругленный живот по вашим параметрам, следующий слой вырезаете несколько меньше предыдущего, следующий еще меньше и т.д. до нужного „месяца". Накладываете их друг на дружку, приглаживаете утюгом, чтобы был пожоще... Обшивае­те тканью так, чтобы была возможность сверху распороть и при необ­ходимости через пару месяцев добавить слои синтепона (для увеличения живота). По краям пришиваете 3 резинки (чтобы можно было одеть через ноги): одна резинка — под грудью расположена, другая в области талии, третья — чуть выше копчика (чтобы „живот" не крутился). Вот и все — готово!!! Очень удобно — не выпадает ничего, не вертит­ся вокруг талии. Сверху одеваете колготки (можно по желанию бондаж), брючки для беременных и вперед... УДАЧИ!!!» (л, 26.08.2010).

«Поролоновый вариант» — неформальный и нетерпеливый — его ав­тор обращается к «своим» и сразу концентрируется на главном: «Поро­лон раскладываешь на полу, берешь тарелки разного диаметра (разница между диаметрами тарелок должна отличаться примерно 1-1,5 см не больше), от блюда для пирога до блюдца чайного, кладешь на поролон, обводишь маркером и вырезаешь круги. Самый большой диаметр ра­вен половине объема талии. Еще дополнительно нужно вырезать кружок диаметром 5 см. потом примерно определяешь центр каждого круга и по этому центру закрепить (прошить ниткой насквозь, не затягивать) ВАЖНО: маленький кружок 5 см подкладывается под верхний круг от блюдца, тогда получится эффект выпуклости, если не подложить бу­дет плоско. После того как круги закрепила по центру нужно обрезать края поролона, чтобы не было ступенчатого живота. Дальше по краю прошиваешь наметкой, начиная от маленького к большему, потом об­тягиваешь марлей, марлю закрепляешь изнутри, Увеличиваешь объем по­степенно пришивая к низу круги большего диаметра. Вот вроде бы все. Вроде подробно...»(м, 29.09.2010). В фокусе — пошаговое описание самого важного и сложного этапа производства живота — создания округлой формы. Все остальное отброшено как ненужное. Или не вызывающее затруднений. Ибо создается впечатление, что инструкция стала ответом на сообщения — похожие на это — о сложностях, с которыми мастерицы столкнулись на практике: «Девчонки, мудрила я с этой вещью, и все-таки получается так, что неровности видны» (а, 08.09.2006).

Те, кто шьет живот, а не покупает его в готовом виде, волей-неволей занимают деятельную позицию по отношению к муляжу и устанавлива­ют значительно более детализированный контроль над видимыми изме­нениями своего тела. Им нужно не только совершить трудовое усилие и выбрать технологическое решение, но и самостоятельно определиться, каким этот живот будет, как он будет крепиться, а как — расти: «Просто я выбрала для себя несколько фотографий девушек близкого телосложе­ния с разными сроками беременности по ним и буду ориентироваться» (m, 24.11.2010). Отчитываясь о сделанном, «имитушки» обналичивают свой вклад в конструирование «беременного тела»: «Девочки, а я вчера сшила два живота. Один маленький — на 5 мес., другой побольше — на 7» (м, 30.08.2010). В этих отчетах накладной живот описывается со стороны устройства и материальных характеристик, а значит, приоб­ретает качество вещи. Тогда как в рассказах о покупных «животиках» речь шла, скорее, о функционале — способности производить впечат­ление. Участницы сообщества не скрывают своего пристрастного отно­шения к плодам своих трудов. Если они не удовлетворены результатом, то возвращаются на позиции мастера: «Не нравятся мне эти переходы от кружка к кружку, хотя я подрезала, чтобы плавный переход был». (м, 30.08.2010). Если удовлетворены — включаются в потребление: «Так клево! на ощупь, как настоящий, если только не наглаживать:)». Базо­вые инструкции, остающиеся опорой практического действия, регуляр­но корректируются и уточняются: «Шила по той инструкции, которая здесь выложена в начале форума, с использованием поролона, единственное что изменила, это то, что круги не пришиваю друг к другу по краю, а просто приклеиваю на супер-клей (мне так удобнее)» (m, 24.01.2011). В этих описаниях ощущается личное присутствие деятеля и дыхание практического опыта, но есть кое-что еще. Аффективный тон рабочих разговоров довольно необычен для сообщества, участницы которого по­стоянно колеблются между надрывом и экзальтацией. Деловито и, я бы сказала, бодро «имитушки» рассказывают друг другу о том, как им уда­ется заставить синтепон, поролон и марлю делать то, что сами женщины сделать не могут, — объективировать несуществующую беременность.

 

Эффект живота

В сообществе и за его пределами хватает рекомендаций о том, как себя вести, чтобы выглядеть беременной. Ну да, есть солененького побольше, наведываться время от времени в женскую консультацию, делать вид, что мутит от парфюма, умиляться до слез чужим детишкам, листать беременные журналы, капризничать, говорить о назначениях врача, перейти на низкие каблуки и т.д. Кого-то обилие театральных обязан­ностей тяготит, у кого-то вызывает иронию («до этого просто вела себя «беременно»: аппетит, тяжелая походка, медленные движения — ко­роче, театр одного актера» (св, 28.11.2010)), а тем, кому совсем невмо­готу, добросердечные пуристы советуют оставить лишь обязательный минимум декораций, то есть живот: «Смотря ведь какой у вас харак­тер, если чувствуете, что актриса из вас никакая, то не изображай­те ничего (кроме живота, конечно)» (м, 26.04.2006). Без живота, впро­чем, тоже можно обойтись (на последних месяцах лечь на сохранение, закрыться дома, наконец, уехать) — только не в случае «имитушек», выстраивающих свой опыт воплощения и идентификации на основе отношений интеробъективности. Обрисовав вкратце устройство этого странного объекта — накладного живота — в качестве сработанной вещи и предмета потребления, я хотела бы теперь сосредоточиться на том, как он встраивается в практику имитации. Или по крайней мере на том, как «имитушки» упоминают о практических сценах, где происходят испытание и представление живота.

Как правило, этюды из практики использования живота — это от­печатки опыта, ответы на вопросы или страхи новичков, вступающих в порядок имитации. Иногда — добавления от себя к тому, о чем не спрашивали. Временами — телеграфные отчеты об успешном испы­тании объекта. И уж совсем редко — крошечные истории о казусах. Спрашивают о том, когда начали «подкладывать», «накладывать», «но­сить». Было ли удобно? С чем носили? А грацию послеродовую поку­пали? И как? У меня на работе женский коллектив. Неловко перед мамой и бабушкой. О дебюте живота, с которого, собственно, начи­нается настоящая имитация, говорят по-разному — и в четыре с поло­виной месяца, и на 22-й неделе, и в шесть месяцев, и просто «поздно». Момент, понятное дело, высчитывают. Смотрят, как это бывает «на са­мом деле», делают поправку на свою конституцию — худышки старту­ют раньше, толстушки — позже. Предостерегают: «Рано не начинайте подкладывать животик, несмотря на все мне оказалось очень тяже­ло постоянно носить его» (р, 11.02.2011). Ободряют: «Носите живот, не бойтесь, страшно и неудобно только первые несколько дней» (км, 06.12.2006). О том, что живот — это инородный объект, не забывают. В лучшем случае говорят об удобстве в эксплуатации и возможности «носить все время», «не снимать даже дома», в худшем — о дискомфор­те, побуждающем выстраивать прихотливую и прерывистую траекто­рию использования: «Правда, не очень это все удобно, но потерпеть можно. Я носила только на улице, и когда родственники приезжали» (св, 18.12.2011). Не испытывая к животу особого пиетета, время от вре­мени превращают свой опыт имитации в миниатюры о приключениях отчужденного объекта — будь то комедия положений, где медсестра ошалело наблюдает за беременной мамашей, отстегивающей живот; или жестокая сатира на свекровь, почувствовавшую шевеления в ис­кусственном чреве. Рассказывать так, разумеется, можно только тогда, когда имитация счастливо завершилась. И конечно, «имитушки» кар­тографируют пространства риска, в которых был явлен живот. Коллек­ционируют тех, кто проводил проверку. Пресловутая свекровь. Друзья. Беременная подруга. Коллеги-медики. Маленький любопытный кол­лектив. Очень немногословно: «Тьфу! Тьфу!». «Прокатило». «Никто ни­чего не заметил». «Все трогали и ничего». «Главное, лицо кирпичом». В какой-то момент понимаешь — вздох облегчения здесь куда важнее рассказа о событии, которого привычно ожидаешь. В нем обнаруживает себя двойная субъектность «имитушки» — разом вводящей в заблуждение (меня не раскрыли!) и ищущей подтверждения своей социальной беременности («живот позволил пройти вне очереди»).

И наконец, жара. Я бы даже сказала, корпус высказываний о жаре. Кто бы из тех, кто не носил на себе в пекло воздухонепроницаемую кон­струкцию из синтепона-поролона или прилегающего к телу силикона, мог подумать, что о жаре будет так много и столь эмоционально ска­зано? Сказано было и про «сойти с ума», и про то, как в липком транс­порте живот «пару раз просто съезжал и уплощался» (ан, 18.12.2011), и про ужас незащищенности, когда одежда легкая, а «все лапают». Од­нако особенными эти истории делает не сумма человеческих страда­ний и страхов, а артикуляция прямого и очень вещного влияния на­кладного живота на поведение, самоощущение и телесное состояние «имитушки». Все, пережившие имитацию в жару, утверждают, что от этой бани здорово худеешь. Одна из них сумела включить ощущения, вызванные наличием живота, в дискурсивную рамку беременности: «А я вообще в майке ходила (плотной), т.к. жара была дикая и мне на работу приходилось ходить. Это было что-то невообразимо ужасное. Меня реально все время тошнило от перегрева :( Ну, ничего. Зато я реально помню, как это быть беременной в жару :):):)» (а, 23.12.2011). А самые чуткие к логике практики обнаружили, что живот букваль­но форматирует поведение («Как оденете, так многие движения есте­ственно ограничатся, т.к. неудобно будет :):)» (ас, 11.12,2011)), изменя­ет схемы телесного действия и опыта «имитушки» («у пузиков широкие резиночки — плотно прилегают к телу и свыкаешься со своим состо­янием беременности — походка меняется, уже не побегаешь, хочется его погладить...» (км, 06.12.2006), делая ее по-настоящему — ведь тело не врет — в какой-то степени беременной.

 

Литература

Орлова 2008 — Орлова Г. На окраинах красоты: траектории боли в дис­курсе о пластической хирургии // Теория моды: одежда, тело, культу­ра. 2008. № 9. С. 147-165.

Betterton 2002 — Betterton R. Prima gravida: Reconfiguring the maternal body in visual representation // Feminist Theory. 2002. Vol. 3(2). Pp. 255-270.

Miller 1978 — Miller R.S. The Social Construction and Reconstruction of Physiological Events: Acquiring the Pregnancy Identity // Studies in Sym­bolic Interaction 1. 1978. Pp. 181-204.

Rosenberg & Horner 1991 — Rosenberg E., Horner T. Birthparent Romanc­es and Identity Formation in Adoption Children // American Journal of Orthopsychiatry. 1991. Vol. 61. Pp. 70-77.

Sandelowski et al. 1993 — Sandelowski M., Harris B., Holdtch-Davis D. "Some­where out There": Parental Claiming in the Preadoption Waiting Period // Journal of Contemporary Ethnography. 1993. Vol. 21 (4). Pp. 464-486.

Teman 2009 — Teman E. Embodying Surrogate Motherhood: Pregnancy as a Dyadic Body-project // Body and Society. 2009. Vol. 15 (3). Pp. 47-69.

 

Примечания

1) Здесь и далее материалы интернет-сообщества «Имитушки (в ожи­дании чуда)», размещающегося на портале www.eva.ru, цит. в орфо­графии и пунктуации оригинала.

2)  См., напр., недружелюбный комментарий, деконструирующий ими­тацию. Оставлен анонимом в одной из веток женского форума на www.eka-mama.ru: «У нас баба на работе имитировала. Живота не было, потом вылез в один день на 6-ом месяце. И до конца уже боль­ше не рос. Бегала она с этим животом, как угорелая, животом двери открывала. Хоть бы утиную походочку сымитировала, хоть бы на сохранение раз легла. Работала она до последнего дня родов. Гла­за от предстоящих родов не горели, вообще не чувствовалось ауры беременной женщины. Ребенок у нее сейчас очень крупный, явно старше своего возраста. Видимо, когда она на шестом месяце при­цепила живот, ребенок уже родился».

3) О беременности не только, как об (органическом) процессе, но и как о телесной локации, с которой осуществляется работа идентич­ности, писала антрополог Элли Темен, предлагая под этим углом пересмотреть эссенциалистские представления о беременности как природном состоянии, в котором женщина «естественным путем» открывает для себя материнство (Teman 2009: 50).

4) По мере того как формируется российский рынок приспособлений для имитации, позиция производителя меняется на все более вклю­ченную: если еще два года назад он гарантировал лишь понимание и конфиденциальность, то теперь норовит включиться в производ­ство экспертных знаний, размещая рядом с фотографиями и техни­ческими описаниями накладных животов советы для имитирующих беременность (см., напр.: http://mamabody.ru/?go=question).

5) Напр., симулятор беременности The empathy belly — 13-килограм­мовый жилет, напичканный аппаратурой, — позволяет прочувство­вать на себе до двадцати симптомов беременности — от смещения центра тяжести и ломоты в пояснице до схваток, учащения дыхания, повышения кровяного давления, частых позывов к мочеиспусканию и т.д. (www.empathybelly.org).