Книга «Вымышленная мода: текст и одежда в литературе, кино и на телевидении» представляет собой сборник статей, написанных коллек­тивом ученых-культурологов, дизайнеров, историков искусства — из США, Австралии, Великобритании, Германии, Швеции. Выбор тем так же широк, как и география авторов: от филологического анализа тек­ста литературных произведений до воспоминаний о платье невесты. Во всех этих статьях анализируется существо­вание вестиментарного кода в контексте вымышленного мира, будь то литература, кино, модная фотография, бренд-идеология или субкультура секс-меньшинств.

Статьи сгруппированы по трем разделам. В первом — «Сказки о моде и зрительное воображение» (Fashion Tales and the Visual Imagination) — собраны статьи, посвящен­ные анализу туалета различных литератур­ных персонажей. Это, например, предпри­имчивые молодые люди, которые, стремясь

повысить социальный статус, инвестируют в собственный гардероб и пускают пыль в глаза, чтобы казалось, что у них есть то, чего на самом деле нет, поскольку это лучший способ это впоследствии заполучить: Люсьен из «Утраченных иллюзий» Бальзака, Жюльен из «Красного и черного» Стендаля, юный Вертер Гете, Артур Пенденнис Теккерея. Это и гризетки, персонажи литографий и ностальгических описаний Парижа, — юные провинциалки, занятые в модной индустрии и од­новременно главные потребительницы ее продуктов, свободные, сек­суально раскрепощенные и в то же время демонстрирующие идеали­зированную репутацию и неправдоподобное бескорыстие («Негодяй, он хочет на мне жениться!» — восклицает гризетка на одной из ил­люстраций). В этот же раздел попала статья о творчестве модельера и промышленного дизайнера Андреа Зиттел, которая создает индивиду­альную униформу, одежду, которая призвана избавить покупателя от необходимости ежедневного подбора предметов одежды: искусственно ограничив выбор одним предметом, покупатель, как ожидается, дол­жен обрести свободу.

Второй раздел — «Пересечение культур, квир-культура» (Crossing cultures, queering cultures) — посвящен моде в контексте пересечения культур, а также гей-культуры. Одна из статей этой части сборника по­священа анализу романа Танидзаки Дзюнъитиро «Наоми», чей сюжет отсылает одновременно к «Пигмалиону» и «Лолите». Герой-японец пытается превратить свою молодую жену в американскую актрису Мэри Пикфорд, одевая ее по западному образцу, заставляя ее брать уроки английского и игры на фортепиано, но не слишком хорошо контролирует результат: чем больше Наоми становится похожа на ев­ропейскую женщину, тем уродливее ей кажется ее японский муж, ее тянет в общество европейцев, и моральное падение неизбежно. В статье «Пара платьев для пары невест» автор, состоящая в гомосексуальном браке, размышляет о дне своей свадьбы, когда она ушивала платье сво­ей партнерши. В этом действии символически пересеклись семейные истории: умение владеть иголкой, унаследованное ею от родственниц, добропорядочных ирландских домохозяек, и платье, доставшееся парт­нерше от матери, которое та надевала на свадьбу своей сестры. И пе­ресеклись они именно в день рождения новой семьи, хотя и не такой, какую эти женщины желали бы для своих дочерей.

В третий раздел — «Удовольствия текста» (The pleasures of the text) — среди прочего попала статья о Холли Голайтли, героине романа Тру- мена Капоте «Завтрак у Тиффани», и других одиноких девушках с мальчишеским обликом — образ, популярный в США в 1950-е и 1960-е годы, — об их любви к черному цвету, коротким стрижкам и мужским вещам. Мерилин Касто, автор статьи об эстетическом движении в об­ласти дизайна одежды и интерьеров, рассуждает о том, как, стремясь отгородиться от массовой культуры японскими экранами и вазами из майолики с павлиньими перьями, реформаторы создали свой тип конформизма.

Хотя книга, несомненно, интересна разнообразием тем и подходов к их анализу, стоит упомянуть и ряд ее недостатков. Во-первых, не до конца ясен жанр представленных исследований. Можно ли считать их научными, на что, например, указывают стиль оформления библиогра­фии, а также преимущественно университетский коллектив авторов, или все же скорее наукообразными культурологическими заметками? Последнее значительно больше соответствует действительности. На­звания разделов крайне общие, и статьи сгруппированы по неочевид­ному принципу. Пассажи, подобные следующему: «быть практически священником не то же самое, что быть практически девственницей или практически беременной», — едва ли уместны в научной статье.

Удивителен подбор иллюстраций: если это репродукции, то неред­ко работ малоизвестных художников, которые едва ли могут служить убедительным примером; в статье о дизайнере Андреа Зиттел не хва­тает демонстрации ее работ в сфере промышленного дизайна (так на­зываемые A-Z Living Units), в то время как, если судить по тексту, идея униформы неразрывно связана с ее представлениями об устройстве личного пространства, при том что фотографии самих униформ фак­тически дублируются; фотография Одри Хепбёрн, стоящей в глубине комнаты и наполовину скрытой дверным проемом, так что ее почти не видно, едва ли способна что-то иллюстрировать.

Не очень ясны теоретические допущения, попытка сформулировать которые делается во введении: следует ли помещать моду в историко-социальный контекст или, согласно структуралистскому методу, ана­лизировать исключительно ее формальную сторону и эстетику? Хотя второй подход объявляется предпочтительным, многие авторы рас­сматривают моду именно как социальный феномен. Более того, и это, пожалуй, главный недостаток книги, во многих статьях крайне мало информации собственно о моде как о предметной области: в статье об эстетическом движении неискушенный читатель может получить пред­ставление о том, какой была одежда в этот период, только по одной малоубедительной иллюстрации и двум строчкам текста: «никаких корсетов, никаких нижних юбок, зато шлихтовка, кисточки, шнурки в рукавах и три фута волочащегося подола».