Cреди многих заслуг Цымбурского в развитии российской политической мысли следует прежде всего назвать его роль в переосмыслении геополитики. В советское время геополитика находилась под официальным запретом, но использовалась в спецслужбах и связывалась с удержанием и экспансией политической власти государства. Геополитические разработки сохранили свою значимость и в связанных с военным планированием государственных учреждениях, в частности Генеральном штабе, где искали пути активного глобального противостояния атлантистским планам США. Из схожего понимания геополитики в основном исходили и те, кто после распада СССР озаботился укреплением позиций России на пространствах Евразии. Для многочисленной группы державников и имперцев геополитика означала прежде всего расширение границ – желательно до периметра советских. Эта линия мышления нашла свое развитие в работах Александра Дугина, переформулировавшего евразийство как теорию геополитической экспансии сухопутных держав против держав атлантической ориентации. Последние объединялись усилиями США и Англии, а роль лидерства евразийских держав была уготована России. Дугинские теории встретили сопротивление со стороны теоретиков новой волны умеренного евразийства, среди которых были и близкие к правительству эксперты, и члены академического сообщества. В силу своей эрудиции и активности Цымбурский оказался среди них интеллектуально наиболее влиятельным, а его концепция «Острова России» – наиболее радикальным пересмотром прежних геополитических представлений1. Среди тех, кто не принадлежал к либерально-западническим группировкам – а Цымбурский к ним не принадлежал, – мало кто отваживался открыто защищать изоляционистcкую стратегию для страны, не боясь при этом упреков в «сдаче позиций».