Может быть, вернее было бы упомянуть в заголовке настоящей статьи о существовании двух точек зрения на проблему безысходности смерти или даже трех, имея в виду религиозные верования на этот счет. Однако, во-первых, последние, по моему убеждению, не имеют никакого отношения к научному решению проблемы смерти и бессмертия человека, являясь сугубо делом религиозной веры, и потому нет никаких оснований делать предметом рассмотрения в данной статье. Во-вторых, хотелось обязательно привлечь внимание к заголовку этой статьи, а в таком его формулировании вряд ли кто-нибудь, действительно, пройдет мимо него. Поэтому речь пойдет только о двух главных взглядах на данную проблему – смертнического материализма, который исходит из неизбежности и безысходности смерти (Эпикур, П. Гольбах, Л. Фейербах, Л. Бюхнер, А. Герцен и др.), и альтернативному ему бессмертнического материализма (К.Э. Циолковский, анархисты-биокосмисты, А.М. Горький и др.).

В этой связи представляется вполне уместным вспомнить классификацию двух материализмов, которая была дана еще Н.Ф. Федоровым – «материализм подчинения слепой силе материи и материализм управления материей» [1, с. 69; 2, с. 141]. Необходимо отметить, что они не перекрываются соответственно метафизическим и диалектическим материализмом, как могло бы показаться, поскольку последний, например, преодолевая созерцательность первого и выдвигая идею преобразования действительности («управления законами природы»), не распространял ее на проблему смерти и бессмертия человека, оставаясь в этом отношении в пределах старого, метафизического, смертнического материализма, утверждая, что «все люди должны умереть» [3, с. 90], «жить значит умирать» [4, с. 611] и т.п. Правда, основоположники марксистской философии сумели, вслед за Гегелем, сделать определенный шаг вперед и высказать ряд ценнейших положений мировоззренческого и методологического характера, которые впоследствии были конструктивно использованы при разработке концепции практического бессмертия человека и его реального воскрешения, или иммортологии – науки о бессмертии.

Поскольку формат статьи не позволяет сколько-нибудь подробно раскрыть этот широкий и сложный круг вопросов, придется ограничиться рассмотрением взглядов, с одной стороны, Александра Никонова, изложенных им в книге «Формула бессмертия», который в аннотации характеризуется как «твердый и последовательный материалист, атеист и прагматик» [5, с. 2], поскольку они, как мне представляется, наиболее ярко и полно излагают сейчас точку зрения смертнического материализма в его современной интерпретации, а с другой – моих собственных как тоже материалиста и атеиста, взгляды которого более или менее уже известных в нашей философской литературе.

Книга Никонова очень большая, более семисот страниц, охватывает обширный и разнообразный материал, весьма интересный и вполне заслуживающий быть прочтенным. В то же время объем этой книги не позволяет проанализировать ее достаточно всесторонне, хотя это было бы небезынтересно и небесполезно. Более того, в данной ситуации будет вполне оправданным ограничиться главным выводом Александра Никонова.

Конечный вывод этой книги, оригинально построенной автором по схеме известной шахматной четырехходовке, гласит: «Итак, пытаясь выиграть у смерти, мы пока получили мат. И кучу научных загадок. Может быть, у наших потомков будет возможность отыграться в следующей партии, но не уверен» [5, с. 719]. Надо признать, что данный текст звучит не столь уж пессимистично и обреченно, как это встречается у других авторов, – тут используется и слово «пока», и допускается, что хотя сам автор книги и «не уверен», что можно будет «отыграться», он все-таки как бы признает правомерность такой точки зрения для других. И все же у меня создается впечатление, что название книги не авторское, а редакторское, так сказать, «товарное». В самом деле, как мог бы человек, столь определенно сомневающийся в возможности достижения человеческого бессмертия, назвать свою книгу – «Формула бессмертия». Это название книги, как мне кажется, не вполне адекватно ее содержанию и пафосу. Впрочем, такая замена названия, как известно, явление довольно частое.

Далее же следовало главное в этом выводе: «А мы с вами точно умрем. Все люди, про которых написано в этой книге, которые стремились, боялись, создавали и строили, выкладывая рисунок цивилизации своими помыслами, умрут. И вы умрете. И я умру. Но останется текст бытия, написанный нами для других» [5, с. 719]. Может быть, именно данный текст надо было бы принять за «формулу бессмертия»? Однако он принципиально ничем не отличается от подобных «формул» старого, «смертнического», материализма, который тоже, бывало, говорил о бессмертии, но именно иносказательно, аллегорически, как о бессмертии человека в его достойных делах, потомках и доброй памяти людей (иногда такого рода бессмертие принимает уродливые формы – Герострат и т.п.).

Но подобное «бессмертие» опять-таки предполагает обязательную смерть человека, какой бы выдающейся личностью он не был, и даже если бы память о нем сохранилась на вечные времена (Сократ, Аристотель, Эпикур и др.). Это своего рода «бег на месте» – на смену смерти людей одного поколения приходит смерть людей очередного поколения. И так происходит на протяжении всей человеческой истории до сих пор. От такого «бессмертия» выигрывает культура, но не длительность жизни самого отдельного человека. Так что любое поколение, любой человек живет в ожидании неизбежной смерти. Вряд ли такая «формула бессмертия», выраженная в разных текстах в разные времена, но одинаковых по сути, способна удовлетворять людей без конца.

Завершающие же этот вывод Никонова слова мне вообще представляются как бы неуместными. Они звучат так: «А смерть… Смерть – это свобода от бесконечных стремлений, наконец-то обретенная тем, кого больше нет» [5, с. 719]. В то же время, если вдуматься, данное высказывание тоже отдает дань одному небезынтересному моменту старого материализма. Ведь, как известно, его пафосом всегда являлось стремление освободить людей от страха перед смертью, показав ее естественность и т.п., помочь людям легче и спокойнее встретить ее. И материалисты как бы иногда «перегибали палку», облегчая людям расставание с жизнью. Это выражалось, с одной стороны, в своего рода «приукрашивании» смерти, как бы «обелении» ее, будто бы будучи избавительницей от разного рода неприятностей, бедствий и страданий. Так, материалист и атеист Ж. О. Ламетри в свое время говорил: «Чем рискуем мы, умирая? И сколько риска, напротив, представляет собою жизнь!» [6, с. 374].

Еще ярче и впечатляюще подобное умонастроение выразил материалист и панпсихист К.Э. Циолковский с позиций своей космической философии. «Ведь эти радости и огорчения, – считал он, имея в виду наши земные переживания, – так ничтожны, так мелочны, что не худо и разорвать с ними навеки. Стоит ли поправлять дрянный, полусгнивший, полуразвалившийся дом? Не лучше ли снести его до основания, употребить на дрова, раз приготовлен для нас великолепный дворец, никогда даже нам не снившийся» [7, с. 16]. Определенную дань этим традиционным настроениям, судя по всему, и отдает Никонов. Но все же говорить с несвойственной материализму бравадой о смерти, в положительном ключе, чуть ли ни в ценностном смысле о «свободе» мертвых, у которых уже нет никаких стремлений, – это уже как-то чересчур. Смерть в традиционно-материалистическом понимании – бесперспективный и беспросветный тупик, когда ничего не остается, по выражению Л.Н. Толстого, «кроме смрада и червей» [8, с. 66]. Разве такого финиша достоин Homo sapiens? Разумеется, нет!

Второй, бессмертнический материализм, начало которого можно датировать космической философией К.Э. Циолковского, напротив, ставит поэтому задачу борьбы со смертью ради победы над ней и достижения реального личного бессмертия, восстановления жизни человека в случае его смерти, тем самым сознательно придать материалистическому мировоззрению оптимистическую притягательность. Прежде подобного рода проблемы решались сугубо теоретически, точнее – натурфилософски, и лишь в последние примерно полтора десятка лет был сделан серьезный прорыв в плоскость практическую. Это было главным образом связано с открытием реальной возможности клонирования млекопитающих, а значит и человека. Вторая жизнь овечки Долли ознаменовала историческое достижение – конец тупиковости смерти. К сожалению, его значение не осознанно должным образом. Вместе с тем приходится оговориться, что утверждение, вынесенное в заголовок настоящей статьи, строго говоря, имеет прямое отношение только к животным, клонирование которых, можно сказать, приняло массовый характер. Поэтому в нем не говорится о «смерти человека», поскольку таких фактов, к сожалению, пока нет, хотя совершенно очевидно, что клонирование человека, а значит, и устранение тупиковости его смерти вполне достижимо и сожалеть приходится только о том, что оно неоправданно сдерживается.

Поэтому данное обстоятельство обрело четкую политическую окраску – продление моратория поддержала «Единая Россия», проголосовавшая за правительственное предложение о продлении, и «Справедливая Россия» (непонятно, что справедливого нашли в таком голосовании члены этой партии); против проголосовала КПРФ (за исключением троих, не принявших участия в голосовании) и ЛДПР. Данная информация является исключительно важной для размышления. Естественно, в этой области, как и в любой другой, есть немало еще нерешенных проблем, однако их нельзя решать и решить в условиях совершенно неоправданного моратория на такие исследования. Кстати сказать, срок отмены моратория почему-то напрямую увязывается с решением неких проблем религии, которая с чисто идеологических позиций однозначно и категорично объявила клонирование человека безумным и аморальным актом, бросающим вызов «Создателю». У меня лично нет никаких сомнений, что церковь, и довольно скоро, пожалеет о занятой ею сегодня позиции по данному вопросу и будет вынуждена принести извинения, как она уже делала это не раз в своей истории (вспомните неприятие учения Н. Коперника, сожжение Джордано Бруно, осуждение Галилео Галилея и многое другое). Между тем в данном случае речь идет о самом главном – жизни и смерти людей. Так сколько же придется ожидать теперь, хотя, как уже отмечалось, религия не имеет к этим исследованиям никакого прямого отношения, ибо сама не проводит их. Клонирование человека – сугубо научная проблема!

В этом свете продление моратория на исследования в данной области представляется решением близоруким и прямо-таки кощунственным. Однако остановить прогресс науки, и в этой области тоже, невозможно.

В сложившейся ситуации, затягивания и откладывания решения проблемы клонирования человека, особое значение приобрела проблема криосохранения. Связанной с ней проблемой смерти и бессмертия человека я занимаюсь более полувека, и поэтому, естественно, когда была создана фирма КриоРус, с основателями которой я был знаком еще раньше и полностью им доверяю, и я, и моя супруга, которая также их хорошо знала, разделяла эти мои убеждения, почти сразу заключили с фирмой договоры о криосохранении нашего мозга в случае смерти. Появилась надежда на реальное воскрешение и эту возможность нельзя было не попробовать использовать. Мы понимали, что шансов пока немного, как всегда бывает в самом начале сложного и трудного проекта, но никакого другого не было, выбирать было не из чего, и так продолжается, к сожалению, до сих пор. Мы решили, что в случае неудачи наши вклады станут своего рода «инвестициями» в достойный проект и личным участием в «эксперименте», которое может быть поможет решить какой-то момент данной проблемы.

Как это ни горько, но случилось так, что один из договоров вступил в силу неожиданно скоро – летом 2011 года в условиях аномальной жары и духоты в Подмосковье моя жена, Ольга Александровна, совершенно неожиданно скончалась. И сразу же обнаружились разного рода неувязки и осложнения между условиями договора с одной стороны и принятыми правилами, связанными со смертью человека (обязательный вызов скорой помощи для констатации смерти, затем вызов представителя полиции, помещение тела умершего в морг и т.п.) – с другой, да и нашей неготовностью к такого рода развитию событий (даже договора при себе не оказалось). Между тем, согласно требованиям технологии криосохранения мозга, тело умершего, особенно его голова, должны быть помещены в условия низкой температуры (сухой лед и т.п., которого под рукой, конечно, не был). Поэтому необходимые для криосохранения мозга процедуры были осуществлены с большим опозданием, что, скорее всего, не могло не сказаться негативно на выполнении дальнейших требований данной технологии. Однако иного выхода тогда, к сожалению, просто не было. Но что поделаешь, ведь случаются неудачи в любом эксперименте, однако даже какие-либо отрицательные моменты тоже могут послужить интересам изучения проблемы.

Вместе с тем этот печальный и во многом неудачный опыт поставил немало новых вопросов, требующих своего скорейшего решения. Во-первых, необходимо согласовать предписания существующего законодательства, связанные со смертью человека, с выполнением договорных требований его криосохранения. Во-вторых, надо быть готовым к внезапному возникновению трагической ситуации и иметь под рукой все минимально необходимое, что требуется для криосохранения. Тогда не придется постоянно беспокоиться о возможной внезапной смерти и последствиях неоправданно обременяющих и без того сложную ситуацию. Хотелось бы этим горьким опытом предостеречь других.

В настоящее время мозг моей жены хранится в КриоРус, а тело погребено отдельно с элементами бальзамирования «до лучших времён», когда будет отменен совершенно неоправданно продленный мораторий на клонирование человека, решено множество других сложнейших проблем, но искра надежды существует уже теперь и ее надо всячески использовать, чтобы восстановить утраченную жизнь. Данный акт и будет означать устранение нынешней безысходности смерти, но на сей раз – человеческой.

Кроме того, не стоит пренебрегать, напротив, следует использовать и другие методики, например сохранение нескольких человеческих волос с луковицами, которые также содержат индивидуальную генетическую программу жизнедеятельности организма и тоже подлежат клонированию, причем не требуя особых условий хранения. Однако способ криосохранения более надежен и перспективен, особенно в связи с надеждой на сохранение личностных параметров индивида.

В заключение мне хотелось бы поделиться следующим принципиально значимым наблюдением, которое производит очень сильное впечатление, – я теперь воспринимаю жену не как умершую в ее безысходности, а как временно ушедшую, продолжающую свое существование в процессе данного эксперимента, обсуждение его хода и проблемы в целом, пребывание в своеобразной виртуальной реальности с целью и надеждой будущего возвращения к жизни. Да и свою смерть и жизнь я стал воспринимать иначе – не как уход в небытие, а как будущего участника того же эксперимента и с той же целью. Так что, действительно, смерть, по существу дела, перестала быть безысходной, какой она была совсем недавно. Главная задача – добиться практического бессмертия человека, чтобы он, оставаясь молодым, жил неограниченно долго, но и в то же время умел вернуться к жизни, если она случайно окажется прерванной. Именно такова цель иммортологии – науки о бессмертии. Только такая ее постановка достойна безграничной мощи человеческого разума, достижений научно-технического и социального прогресса!

Литература

1. Федоров Н.Ф. Сочинения. В 4-х т. Т. IV. – М.: Традиция, 1999.
2. Вишев И.В. Философия общего дела Н.Ф. Федорова и марксизм // «Служитель духа вечной памяти». Николай Федорович Федоров (к 180-летию со дня рождения). Сборник научных статей: в 2 ч. Ч. 2. – М.: Пашков дом, 2010.
3. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е. Т. 20.
4. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е. Т. 20.
5. Никонов А.П. Формула бессмертия. На пути к неизбежному. – М.: ЭНАС; СПб.: Питер, 2012.
6. Ламетри Ж.О. Система Эпикура // Ламетри Ж.О. Сочинения. М.: Мысль, 1983.
7. Циолковский К.Э. Причина космоса. – Калуга: Издание автора, 1925.
8. Толстой Л.Н. Исповедь // Л.Н. Толстой: pro et contra. – СПб.: РХГИ, 2000.