Рухнет ли человеческая цивилизация, если взгляды на науку Ф. Ницше и М. Фуко будут продолжать рассматриваться серьезно? Такой вопрос задает Р.Рорти в своей рецензии на книгу известного философа науки Я.Хакинга[1]. Сам Рорти отвечает на него отрицательно. Представляется, однако, что такой ответ не обоснован и нуждается в детальном обсуждении.

Но начнем с начала. В настоящее время существуют два взгляда на научное познание. Сторонники одного из них полагают, что наука имеет особые отношения с реальностью,  что она способна раскрывать «внутренне присущую познаваемым объектам структуру», и сами эти объекты не создаются исследователями, не конструируются ими, а открываются, обнаруживаются. Этот взгляд разделяет большинство ученых и философов-реалистов.

Другой взгляд – его исповедуют как раз те, кто является приверженцем позиции Ницше и Фуко (назовем их, вслед за Рорти,  постмодернистами), – состоит в том, что наука не способна познавать никаких «внутренне присущих познаваемым объектам структур», да таких структур просто не существует, если предполагать, что они носят а-исторический характер, поскольку  исследуемые объекты конструируются  учеными.          

В социальных науках такой характер исследуемых объектов известен давно. Но, как считают постмодернистски ориентированные философы, объекты естественных наук в этом плане не отличаются от объектов социальных наук, поскольку также являются социальными конструктами. «Кварки» и «гены» – социальные конструкты, также как объекты социальных наук, такие как «болезнь», «психическая норма», «а-социальное поведение» и т.п. Имея это в виду, приверженец этой позиции известный историк и философ науки А. Пиккеринг утверждает, что идея кварка не была «предетерминирована природой»[2]. Это понятие, также как и другие научные понятия сконструированы людьми и определяются той культурой, в рамках которой сформировались.

С позиции постмодернистов теоретические объекты естественных наук создаются учеными в качестве полезных инструментов, на основании которых можно успешно развивать научное исследование и предсказывать новые факты. Таким образом, последователи Ницше и Фуко разделяют  инструменталистскую трактовку научных теорий.     

Есть и третья, «срединная», позиция (ее придерживается Я. Хакинг, также как придерживались в свое время Т. Кун и Б. Латур). Согласно этой позиции в спорах о природе науки не следует стремится «развенчивать претензии ученых», как это делают постмодернисты. Естествоиспытатели – это честные интеллектуалы, умеющие анализировать полученные данные и  прислушиваться к мнению других. Хотя это вовсе не означает, что исследуемые ими объекты существуют в природе до исследования и открываются учеными, а не конструируются ими.

Я.Хакинг призывает спорящих прежде чем забираться слишком высоко и ставить глобальные вопросы о природе науки и человеческого знания вообще, попытаться ответить на более простой вопрос: являются ли теоретические сущности, фигурирующие в современном научном познании, единственно возможными для успешного развития науки? Или могли быть сформулированы другие теоретические понятия, которые смогли бы выполнить эту работу так же хорошо, как и эти? Иначе: являются ли теоретические сущности просто инструментами для предсказаний или же действительно несут в себе знание о структуре  реальности?

Не являясь постмодернистом, Хакинг, тем не менее, допускает, что современная наука, создав атомную бомбу, расшифровав структуру ДНК и т.п., могла бы сделать то же самое и в случае, если бы развивалась иначе, выдвинув в качестве онтологических другие теоретические сущности. В этом плане его точка зрения отличается от значительно более твердой и безоговорочной позиции физиков-реалистов. Для сравнения можно привести слова лауреата Нобелевской премии по физике Ш.Глешоу: «Существуют вечные, объективные, внеисторические, социально нейтральные и универсальные истины. Собрание этих истин и есть то, что мы называем физической наукой»[3].         

Тем не менее, феномен сосуществования эмпирически эквивалентных теорий, различающихся между собой по теоретическому содержанию, хорошо известен  методологам науки. Как узнать, какая из предложенных онтологий верна? Как выбрать верную теорию? И нужно ли ее искать? Инструменталисты, полагая что научные понятия не имеют референтов в реальной действительности, утверждают, что никаких критериев и искать не нужно. Реалисты, считая что онтологические сущности наиболее успешной из теорий существуют реально, думают иначе и ищут подходящие критерии выбора одной из конкурирующих онтологий.

Главное препятствие, которое, по его собственным словам, мешает Я. Хакингу (и, возможно, другим серьезным постмодернистам), безоговорочно принять позицию реалистов, состоит в том, что остается непонятным, как можно  сопоставить реальность саму по себе с нашим описанием ее. Именно на этом основании известный космолог С. Хокинг поддерживает инструментализм: «Реальность (понятий – Е.М.), – пишет он, – это не то качество, которое можно проверить с помощью лакмусовой бумажки. Все что мне нужно – это чтобы теория предсказывала результаты измерений». И поскольку убедительного ответа на вопрос о том, что является критерием реальности пока нет, Я.Хакинг считает, что проблема адекватной трактовки природы научного познания еще не закрыта.

Ну а теперь вернемся к вопросу, поставленному Р.Рорти. Изменится ли что-нибудь в работе ученых, если в философии науки победит инструменталистская позиция постмодернистов?  Свой отрицательный ответ на этот, заданный, кстати, с большой иронией вопрос, Рорти, обосновывает тем, что ученые, как он считает, не очень-то задумываются над философскими проблемами, касающимися природы научного знания. Их мало волнует, кто прав, реалисты или постмодернисты. Некоторые из них (их немного) могут поговорить об этом в кулуарах, за ланчем и т.д., но не более того. В своих лабораториях они просто работают и будут продолжать работать, если даже позиция постмодернистов возобладает. Хотя сами они являются стихийными реалистами.

Представляется, однако, что Рорти не прав. Во-первых, далеко не всем все равно. Есть разные ученые. По меткому замечанию А. Эйнштейна есть ремесленники, а есть настоящие искатели истины.

Во-вторых, для развития науки совсем не безразлично, какой стратегией пользуются ученые. Инструменталистская методология в длительной перспективе не продуктивна, хотя на определенных отрезках развития научного познания она и может оказаться полезной. Но, в конце концов, она обернется застоем в развитии науки. Как это случилось с современной физикой частиц[4]. Или другой пример: лысенковщина, отказавшись от генов и генетики, задержала развитие биологии, к счастью лишь  в одной, отдельно взятой, стране.

Замедление роста фундаментального научного знания непременно скажется на развитии технологии. Оно также застопорится: ведь очень часто источником технологических новаций выступает именно фундаментальная наука.

Нельзя забывать также о том, что у науки, помимо обслуживания технологии, есть и другая функция: она объясняет мир. В этой своей функции наука удовлетворяет важнейшую потребность людей – потребность знать. Человек хочет знать, как устроен мир, как произошла Вселенная, в чем сущность жизни, что такое сознание и т.д. Верно, что эта сторона фундаментальной науки бесполезна, если пользу истолковывать сугубо утилитарно, как экономическую выгоду. Вряд ли исследования в области, скажем, квантовой гравитации принесут непосредственную пользу людям, по крайней мере в обозримом будущем. Также мало что изменится в жизни обычных людей, если будет решена загадка происхождения жизни, или раскрыта тайна происхождения Вселенной. Но, перестав задавать себе эти вопросы, перестав интересоваться ими, что неизбежно при господстве инструменталистской позиции в философии науки, человеческое общество потеряет многое из того, что делает его именно человеческим. Легимитизации плюрализма, проповедуемого постмодернистами, отнюдь не способствует выполнению наукой этой ее функции и фактически означает отказ от объяснения.

Так что цивилизация, конечно, не рухнет, но она станет другой, значительно менее развитой в технологическом плане и значительно менее интеллектуальной.