Проведение параллелей между социальными и биологическими явлениями весьма распространено и воспринимается как вполне привычное и естественное дело. Однако в результате произошедших в Большой науке перемен этот поднакопившийся сопоставительный материал ныне стал представлять особый интерес. Этот интерес связан прежде всего с развитием трансдисциплинарных исследований, т.к. подобного рода наработки теперь предстают довольно разнообразной и емкой эмпирической основой для раскрытия того, как должно выглядеть предметное поле трансдисциплинарных изысканий в целом.

Напомню в этой связи, что трансдисциплинарные исследования ориентированы на открытие и изучение универсальных закономерностей и свойств реальности. Под таковыми подразумеваются закономерности и свойства (кибернетические, системные, синергетические и др.), равным образом проявляющиеся, присущие объектам различной субстратной природы. Иначе говоря, наблюдаемые параллельно и в объектах неживой природы, и в биологических объектах, и в социальных системах.

Размышление над природой исследований подобного уровня приводит к выводу^[1], что между явлениями социальной и биологической реальностей есть шанс установить вполне последовательное и масштабное соответствие. Правда, одновременно выясняется, что вскрытие подобного систематического сходства представляет собой особую, совсем не тривиальную проблему, которую и стоит обсудить специальным образом.

Основная трансдисциплинарная работа еще впереди. Однако соответствующий анализ показывает, что вне ее к настоящему времени уже стихийно сформировались даже несколько вполне четко ориентированных подходов к сопоставлению двух затрагиваемых сфер бытия. Самым известным и распространенным вариантом проведения аналогии между социальным и биологическим стало соотнесение «организма» с «обществом в целом». Проведение подобной параллели можно проследить с самых давних времен. И этот биоморфизм в истолковании окружающего мира вполне понятен и объясним, например^[2], в силу обыденной яркости и значимости образа живого организма, скажем, нашего собственного тела. Поэтому, скажем, еще в Древнем Риме историю истолковывали по аналогии с фазами жизненного цикла человека, т.е. в историческом процессе выделяли детство, юность, зрелость и старость. В этом же русле в XVIII веке у Руссо появляется понятие «общественный организм». А буквально доктринальный и весьма детализированный характер эта аналогия приобрела в XIX веке в работах О. Конта и Г. Спенсера. Причем, «хотя различия между биологическим и социальным организмом были очевидны, находящиеся под впечатлением биологических открытий мыслители XIX века приуменьшали значение этих различий»^[3].

Стоит тем не менее заметить, что подобная биоморфная установка при осмыслении и изучении макросоциальных явлений оказалась вполне продуктивной и практичной, о чем свидетельствуют, например, как широко известные работы по анализу цивилизационного развития (Н.Я. Данилевский) и развития культуры (Шпенглер), так и преломление этого подхода в геополитике.

И все же со временем выяснилось, что аналогия социального и биологического имеет весьма ограниченные рамки и соответственно ограниченный эвристический потенциал, что просто убило интерес исследователей к дальнейшему развитию подобного организмического захода на макросоциальные явления.

Выходит тема закрыта? Не будем спешить. На мой взгляд, тут наступает момент, когда уместно и важно вспомнить о том, что упоминание «социального» грешит довольно серьезной неоднозначностью. Вполне показательно на сей счет эмоциональное высказывание весьма известного австро-американского экономиста, лауреата Нобелевской премии Ф.А. Хайека: «…принимаясь за работу над книгой я дал себе зарок никогда не употреблять слов общество (society) или «социальный» (social) … в этой главе я собираюсь обсудить их – равно как и некоторые другие, оказывающие сходное действие, – чтобы показать, какой яд таится в нашем языке»^[4].

И действительно, поразмышляв, приходишь к выводу, что в контексте трансдисциплинарных исследований неважная прописанность представлений о «социальной реальности» становится весьма значимым затруднением, требующим специального разбора. Ведь это специфическое образование обычно обозначают довольно непоследовательно и случайным образом, так что кто-то говорит просто об “обществе”, кто-то о “социальной системе”, “социо-природной системе”, “цивилизации”, “культуре”, “ноосфере”, «социо-технической реальности» и т.п. Если далее обратиться к словарям и профильной литературе, то выяснится, что каждый из упомянутых терминов в свою очередь используется в очень разных смыслах. Проводить трансдисциплинарное исследование с опорой на подобный рыхлый и плохо артикулированный материал крайне затруднительно, а то и бесперспективно.

На мой взгляд, плодотворная для трансдисциплинарных исследований возможность открывается при учете следующего замечания: “Мы определяли выше общество, как совокупность людей. В более широком смысле, однако, в общество входят также и вещи. Возьмите, например, теперешнее общество: все эти каменные громады городов, гигантские сооружения, железные дороги, гавани, машины, дома и прочее, и прочее, – ведь все это материально-технические органы общества”^[5].

Учтем это обстоятельство. И для разворачивания дальнейшего обсуждения проблемы социальной реальности в связи с трансдисциплинарной работой оговорим два полезных различения.

Так, в соответствии с традицией, под социальной реальностью, на мой взгляд, прежде всего стоит понимать реальность, формируемую посредством и в ходе взаимодействия людей. Подобное истолкование присуще классическим социологическим исследованиям, направленным на изучение именно тех или иных человеческих общностей.

Однако, как это было зафиксировано в выше приведенной цитате Бухарина, в рамках более широкого, но тоже правомерного понимания «социальной реальности» она должна включать в себя не только людей и их объединения, но и обслуживающие их материально-технические средства. В этом случае вероятно правомернее и яснее говорить о социотехнической реальности. Обычно этот пласт явлений исследователями упускается из вида, поэтому общественные организмы изучаются и описываются лишь социологически, но не социотехнически, хотя вполне понятно, что стоит убрать современный техно-технологический базис и обнаженная подобным образом цивилизация станет просто нежизнеспособной. Т.е. современное «общество» уже не может и не должно рассматриваться и осмысливаться только социологически. Между прочим, это хорошо поняли нынешние разработчики концепции потенциальной кибернетической войны будущего, в рамках которой военных хакеров нацеливают на отключение в городах стран-противников воды, тепла и электричества. У инициаторов подобных проектов есть уверенность, что после такого рода атаки пораженному противнику придется ради выживания срочно и неизбежно капитулировать.

Но если мы принимаем во внимание социотехническое истолкование социального, то в голову сразу же приходит мысль о весьма последовательном и продуктивном сопоставлении двух обсуждаемых рядов явлений в рамках весьма популярной концепции^[6] техноценозов Б.И. Кудрина.

Для энтузиастов этого подхода, берущих за основу сопоставление организма с отдельным техническим изделием^[7], считаются существенными следующие частные параллели: технические изделия конкурируют между собой подобно организмам; они же формируют вполне определенные сообщества (техноценозы), напоминающие биоценозы; каждому изделию соответствует аналог генома в виде соответствующей проектной документации. Вводятся понятия «популяции»  (изделий), «фенотипа», устанавливаются и другие соответствия.

И все же, несмотря на известность и развитость этой концепции, мне она не представляется вполне правильной и стратегически перспективной. Главной слабостью и неадекватностью подхода видится выбор в качестве исходного объекта просто любого более или менее сложного технического изделия (которым, как уже отмечалось, считается возможным числить и электродвигатель). Однако подобные объекты в отличие от организмов не обладают никакой собственной автономной жизненностью, так что все их видимые сторонниками данного подхода биоморфные проявления связаны не с собственной активностью, но с деятельностью проектировщиков и других внешних агентов, сил и обстоятельств, которые в рамках обсуждаемой концепции подчеркнуто игнорируются, поскольку делается попытка выявить объективную логику в функционировании и развитии техноценозов.

И эта уязвимость авторитетной для многих исследователей позиции Б.И. Кудрина становится особенно заметной на фоне еще одного обозначившегося и, как кажется, более продуктивного, третьего подхода к выявлению параллелизма/однородности сферы биологических явлений и сферы явлений социальных.

В этом случае речь идет о сопоставлении организмов с отдельными социальными организациями. Странным образом этот подход пока не получил систематического развития, хотя фиксации параллелей подобного рода можно встретить в публикациях самых разных специалистов.

Так, по мнению системных аналитиков и специалистов в области корпоративного управления Рапопорта и Хорвата, «вполне оправдано рассматривать реальные организации как организмы, то есть имеется основание полагать, что это сравнение не является чисто метафорической аналогией, подобной той, которая имела хождение в схоластических рассуждениях о политике как о живом теле. В организациях легко усматриваются квазибиологические функции. Они сохраняют себя, иногда воспроизводят себя или дают метастазы; они реагируют на стресс, стареют и умирают. Организации имеют различную анатомию, а те, которые перерабатывают материальные предметы (индустриальные организации), обладают и физиологией»^[8].

После второй мировой войны вообще сформировалась концепция корпорации как организма, «в соответствии с ней корпорация наделялась собственными целями и жизнью. Начали считать, что ее главными целями, как и любого другого организма, являются выживание и рост»^[9].

Следует заметить, что эти наработки не остались не востребованными и со временем  помогли сформироваться «биономике»^[10] как науке о подобии явлений экономического мира с явлениями биологическими.

На мой взгляд, за счет этого был сделан шаг в правильном направлении. Однако только его для успешной трансдисциплинарной работы, думается, недостаточно. Как представляется, на следующем шаге необходимо ввести в изучение корпоративных «социальных организмов» социо-техническое измерение, для чего стоит задать ряд полезных новых понятий:

Технорг – т.е. буквально «техновооруженная, технонагруженная» организация. Иначе говоря, организация, рассматриваемая полномасштабно, социотехнически с учетом ее инфраструктуры, технических средств и технологий. В этом случае в фокус внимания попадают реальные формы существования организаций, их включенности в окружающую реальность.

Техноид (технорга) – техно-технологический базис организации или множество материальных средств, обеспечивающих ее функционирование и развитие. То есть это краткое обозначение подведомственных организации зданий, сооружений, орудий труда, на которые обычно не обращается систематического внимания, уж, во всяком случае, философами, размышляющими о «социальной реальности». Здесь, конечно же,  уместно вспомнить Маркса, писавшего о «неорганическом теле» цивилизации, но вот «неорганические тела» организаций до сих пор так и не зафиксированы определенным образом. Кроме того, техноиды по своей сути должны охватывать  в том числе и органические средства труда (ведь, скажем, коровы или микроорганизмы могут рассматриваться в качестве звеньев общей технологической цепочки).

Персонал (технорга) – вся совокупность людей, деятельность которых «оживляет» технорг и определяет его функционирование  и развитие. Взаимодействие персонала и создает действующую организацию в социологическом смысле. Отдельных представителей «персонала» имеет смысл в свою очередь выделить для общности обсуждения темы как операторов^[11] (технорга).

Как выясняется, при таком подходе у «социальной реальности» становятся заметными дополнительные параллели с реальностью биологической.

Например, так можно обратить внимание на то, что технорги и организмы обладают сходным ячеистым строением. В организме это структурировано как многоклеточность. Но в любом технорге также можно обнаружить множество автономных «ячеек», которые для удобства стоит выделить как «модули». В моем понимании, модуль технорга – это его минимальный компонент, обеспечивающий выполнение определенного набора функций по обеспечению жизнедеятельности и развития социотехнической системы в целом. Стоит еще добавить, что как правило, модулям присущи некоторые серийные, типологические характеристики, т.е. определенная общность. Модульная организация техноргов отчетливо и рельефно представлена, например, в структуре Международной космической станции, составленной как раз из набора модулей (называемых также «сегментами»). А на любом технорге типа предприятия или завода отчетливо выделены отдельные помещения и комнаты, фактически и выступающие соответствующими модулями. Причем, если в живой природе принято говорить об одноклеточных и многоклеточных организмах, то применительно к социотехнической реальности можно совершенно аналогично говорить о мономодульных и мультимодульных техноргах.

Без больших сложностей просматриваются и другие параллели. Например, очень сходны взаимоотношения организмов между собой, с одной стороны, и взаимоотношения в естественных сообществах техноргов, с другой. Это может быть и конкуренция, и сотрудничество, и паразитизм. Подобно взаимоотношениям в биосфере технорги образуют свои подобия трофических цепей: «… в технологической структуре народного хозяйства можно выделить большие группы ТС (технических систем – А.К.), связанные друг с другом однотипными технологическими цепями и образующие своеобразные технологические уклады (ТУ), каждый из них представляет собой целостное и устойчивое образование, которое можно сравнить с биоценозом: ТС, входящая в некоторый ТУ «питается» главным образом продуктами «жизнедеятельности» ТС, входящих в тот же ТУ, а ее выходная продукция служит, в свою очередь, «питательной средой» для других ТС этого ТУ»^[12].

Соответственно совсем не случайными выглядят замечания вроде следующего: «В последнее время появляются техносистемы, утилизирующие отходы производства (включающие их в новый цикл), уменьшающие загрязнение биосферы. И в природных системах имеются «санитары» и «утилизаторы». Как видно, структура техновещества все более сближается с организацией природных экосистем»^[13].

Кроме того, каждый технорг обладает собственным набором документов, определяющих его рождение и всю активность системы в целом, что выступает явным аналогом генома организма. Поэтому вполне естественно, что даже у профессиональных менеджеров рождаются весьма характерные ассоциации, вынуждающие говорить, например, о «ДНК компании»^[14], а теоретизирующие исследователи идут еще дальше и начинают даже выстраивать особую концепцию единиц культуры – «мемов»^[15], рассматриваемых в качестве аналога  генов в живой природе.

Таким образом, трансдисциплинарный подход даже при радикальном развороте работает, продуктивен и позволяет свежим взглядом посмотреть в том числе на уже, казалось бы, очень хорошо отработанный и признанный материал. Хотя для этого могут потребоваться определенные специальные усилия и учет некоторых неброских нюансов, т.е. дополнительная интересная и творческая работа.