(Заметки философского партизана)

В этот раз приходится давать обзор двух номеров: 2013/3 и 2013/4.

Впечатляет Колонка редактора «Не разрушать, а созидать!!!» (2013/4), в которой автор призывает не бороться с существующей реальностью, а создавать новую реальность. А.Н. Чумаков обеспокоен падением имиджа России в мировом общественном мнении. «Даром ли столько средств и усилий тратим на Всемирные Олимпиады, Чемпионаты, Универсиады…?!», – спрашивает он. Как раз астрономические затраты на эти потемкинские деревни и мешают добиться привлекательного образа в глазах мировой общественности. Всемирная история – это борьба сообществ. Побеждают те государства, чья идеология наиболее близка к принципу «все гуманное – разумно, все разумное – гуманно». Разве разумно было затевать олимпийские стройки без должного развития собственной стройиндустрии и возвращать Западу нефтедоллары, полученные за хищническое разбазаривание наших природных богатств? Разве гуманно тратить триллионы рублей на зимний курорт мирового класса, когда миллионы людей живут в жутких трущобах? Позитивный имидж государства начинается с исторически перспективной государственной идеологии, а на что может претендовать государство, чья официальная идеология – отсутствие всякой идеологии, а реальная идеология – «кто у власти, тот и у сласти».

В истинно философской статье А.В. Кацуры «Парадоксальность человека» меня заинтересовал его ответ на проклятый вопрос «Может ли Господь Бог создать такой камень, который Сам не сможет поднять?», автор отвечает: может. Но как насчет «Сам поднять не сможет»? А вот как: «создав непреодолимую задачу, в следующий момент, набравшись новых сил, Господь легко поднимет камень, который не мог поднять вчера… В сущности, Бог только этим и занимается – создаёт себе проблемы» (делать ему больше нечего). Значит, искомый камень не создан, и задача не решена! Вопрос ведь не о камне, который Бог не сможет поднять сегодня, а о камне, который Бог вообще не сможет поднять. Мое решение такое: спасая всемогущество Бога, отвечаем: может. Но Бог поднимет сколь угодно большой конечный камень. Поэтому увеличение камня будет продолжаться бесконечно долго, и до акта поднятия камня дело дойти не может. Противоречие, таким образом, не в идее всемогущества Бога, а в постановке вопроса. А.В. Кацура допускает, что человека создал Высший разум. Ну, это уж нет! Если бы человека создавал пусть не Высший, а хотя бы просто разум, наверняка получилось бы что-нибудь более путное. По всему видно, что человек создал себя сам из подручного материала и будет вечно совершенствоваться, по капле выдавливая из себя животное.

Согласен с С.М. Халиным («Реплика на одно соображение С.С. Перуанского»): чтобы быть объективным без кавычек, мне надо было цитировать всю фразу из его интересной статьи «Россия и разумно-преобразовательная природа человека». Во фразе содержится противоречие: две взаимоисключающих позиции по вопросу нашей национальной идеи. Первая позиция имеет в виду «сохранить свою идентичность», а вторая – «выстроить страну в духе требований современной цивилизации». Все словари говорят примерно так: «идентичность –многозначный житейский и общенаучный термин, выражающий идею постоянства, тождества» (Энциклопедия «Кругосвет»). Эту позицию я и комментировал в своем обзоре, в том смысле, что пора бы уже покончить с идентичностью, запечатленной в формуле «велика наша земля и обильна, но порядка в ней нет». Справедливости ради надо было рассмотреть и вторую позицию, которую действительно можно рассматривать в качестве национальной идеи (правда, не очень понятно, в чем конкретно выражается указанный дух). 

Статья Г.Н. Гумницкого и М.Г. Зеленцовой «Критика без достаточного научного обоснования» целиком посвящена моим отзывам на их предыдущие статьи. Прежде всего, не могу согласиться, что мои отзывы «сугубо отрицательные». Сам факт трех рецензий говорит о том, что статьи авторов мне интересны, прежде всего тем, что в них всегда есть живая мысль. Да, я полемизирую с авторами, но с каких это пор полемика рассматривается как отрицательное отношение? Ведь в споре, говорят, рождается истина. Когда в статье есть с чем спорить, в надежде прояснить истину, это достоинство, а не недостаток (бывают ведь статьи насквозь спорные, но спорить не хочется в виду пустоты содержания). Вот и теперь я пишу не ради того, чтобы оправдаться, а ради прояснения вопроса, в чем заключается научный подход к проблемам, коль скоро авторы его затронули.

Комментируя мой отзыв (2011/3) на статью о капитализме и социализме (2011/2) авторы обвинили меня ни много, ни мало в «отрицании человеческой культуры, в повороте от нее на 180 градусов». В их статье было сказано, что благо социума является для личности исходной целью. Я возразил: людьми движет стремление к оптимальному удовлетворению своих потребностей, в чем проявляется самой природой обусловленный эгоцентризм. Ах, люди эгоцентристы, «то есть, по сути, эгоисты» - заключили авторы. Но это типичная подмена понятия. Правда, тут я применил очень рискованный прием: я придал термину «эгоцентризм» нетрадиционное значение. Один из атрибутов научного подхода стремление к монизму – к объяснению как можно большего числа явлений с позиций одного и того же принципа. Когда я занялся проблемой происхождения человека, возник вопрос: существует ли для движений живых организмов экстремальный принцип, подобный тому, которому подчиняются все неживые движения? А все неживые движения подчиняются принципу наименьшего действия: из бесконечного множества траекторий, доступных неживому телу, оно будет двигаться по траектории с наименьшим действием. (Действием тут названа математическая величина, характеризующая траекторию, и его не надо путать с действием в биологии). Я пришел к выводу, что живые движения тоже имеют экстремальный принцип. Живые существа побуждаются к действиям многими потребностями, которые нередко конкурируют друг с другом. Естественный отбор отбирал те организмы, которые удовлетворяли свои потребности оптимально. Поэтому из бесконечного множества действий, доступных живым существам, они осуществляют действие, которое выражает их стремление к оптимальному удовлетворению потребностей. В этом смысле субъекты эгоцентричны: они суть центры своих потребностей.

Относится ли это к человеку? Казалось бы, самоотверженные действия опровергают принцип стремления к оптимальному удовлетворению потребностей. Мать, не задумываясь, пожертвует жизнью ради своего ребенка. Но счастье ребенка – ведущая потребность матери, более сильная, чем потребность в сохранении жизни. Поэтому ее самоотверженность эгоцентрична. И революционер пожертвует жизнью ради счастья людей. Его ведущая потребность – видеть людей счастливыми. Таким образом, альтруизм столь же эгоцентричен, сколь и эгоизм. Тут нет парадокса, потому что эгоцентризм в указанном понимании – это понятие, лежащее в совсем иной плоскости, нежели альтруизм и эгоизм. Даже самоубийца эгоцентричен, ибо видит в смерти оптимальный вариант удовлетворения его потребностей. Принцип эгоцентризма в живой природе столь же нерушим, как принцип наименьшего действия в неживой (проблема соотношения этих великих принципов друг с другом – интереснейшая философская проблема).

Таково значение, эгоцентризма в моем понимании: «я» в центре своих потребностей. В литературе эгоцентризм понимается по-разному, в том числе и как синоним эгоизма, но интерпретатор текста обязан использовать термины в значениях, принятых автором текста. В моем отзыве эгоцентризм четко противопоставлен эгоизму. Поэтому заключение моих оппонентов «эгоцентристы, то есть, по сути, эгоисты» является подменой понятия.

Авторы называют мои пожелания понять, о какой истории они ведут речь и каково значение термина «смысл истории», несерьезными. Но они не могут не знать, что существуют понятия «универсальная история», глобальная, Большая, мегаистория, всемирная история. Что же несерьезного в желании уточнить постановку задачи?

Однако надо признать ошибочность моего утверждения, что углубление в анализ социальности делает содержание статьи несоответствующим названию. Тут я нарушил принцип корректной критики, о котором говорил Белинский: критиковать в произведении надо не то, чего в нем нет, а то, что есть. Это мне хотелось бы видеть в статье анализ категорий, а авторы вправе рассматривать проблему смысла истории только в социологическом аспекте. Так что не аллергия на коммунистическую идеологию, как подумали авторы, а чисто логическая ошибка стала причиной моего неверного утверждения.

Резюме: я не соглашаюсь со многим в статьях Г.Н. Гумницкого и М.Г. Зеленцовой, но они будят мысль, и в этом их достоинство.