Здесь мы ставим задачу продолжить исследование понятия материи, осуществленное в статье А.В. Ерахтина [1]. Мы согласны в целом с позицией автора и учитываем понимание материи, содержащееся в его статье, но попытаемся более детально изложить это понимание в одном аспекте, указанном в заглавии.

Видимо, не все у нас признают этот аспект в понимании материи. Так, В.Д. Жирнов в своем «критическом» отзыве на упомянутую статью А.В. Ерахтина, в которой этому вопросу уделено значительное место, ни слова не говорит об онтологическом подходе в истории материализма [2]. В.Д. Жирнов «защищает» гносеологическое определение категории материи, принадлежащее В.И. Ленину, отвергая всякую критику этого определения. Он предлагает принять его как единственно верное и отказаться от дальнейших его обсуждений и дополнений. Но это явный догматизм, т.е. дефицит профессионализма, в котором В.Д. Жирнов обвиняет автора статьи и все философское сообщество в целом. (Ограничимся этой «попутной» репликой. Для более подробного разбора статьи В.Д. Жирнова нужна отдельная статья).

Обратимся к теме нашей статьи. В свое время у нас в философии шла дискуссия о соотношении материи и ее атрибутов. (Ее обзор содержится в указанной статье А.В. Ерахтина, а также в книге М.Г. Зеленцовой «Монистическая парадигма философского понимания мира и человека», к которой мы далее будем обращаться). Между этим отношением и отношением вещи и свойства есть очевидная аналогия, ибо атрибуты материи – это ее свойства, а материя в отношении к ним – это вещь (в логическом смысле слова). Что верно для одного, должно быть верно и для другого. Начнем с отношения вещи и свойства как более абстрактного, а значит, более простого. 

Возможны две трактовки вещи – «качественная» и «пространственная». Первую точку зрения впервые в отечественной философии обосновал А.И. Уемов в известной работе «Вещи, свойства и отношения». Детально проанализировав проблему, автор приходит к выводу о том, что «качественное» понимание вещи предпочтительнее «пространственного», поэтому вещь следует рассматривать как систему свойств, или качеств. «…Взаимоотношение свойств, – пишет он, – дает нам систему свойств, т.е. …вещь. Взаимоотношение вещей также дает нам вещь, так как каждая из этих вещей представляет собой систему свойств, и этот случай можно свести к предыдущему» [3, c. 51].

На наш взгляд, с таким пониманием вещи нельзя согласиться. Действительно, логические (онтологические) категории вещи, свойства и отношения находятся в тесной взаимосвязи, и каждая из них не может мыслиться в отрыве от других. Все они важны для понимания общей структуры мира, но не являются при этом абсолютно равноправными. Совсем не безразлично, что положить в основу бытия – вещи, свойства или отношения.

Свойство – не самостоятельная вещь, а черта вещи, характеризующая ее действие, поведение, это форма, способ существования и проявления вещи. Нет свойства, отдельного от «тела» вещи, таковым его можно представить лишь мысленно. Например, шарообразность и упругость мяча или твердость и гибкость стали – это лишь характеристики вещества этих предметов, неотделимые от него. Вряд ли мы скажем, что мяч «состоит» из шарообразности и упругости, а сталь – из твердости и гибкости. Вещи не могут «создаваться» из своих свойств, поскольку последние как таковые существуют только в абстракции. Конечно, и вещь не существует без свойств (и отношений), но они – не элементы вещи, не ее части, а лишь ее особенности, характеристики ее природы.

Точка зрения, согласно которой вещь – наиболее фундаментальная характеристика мира, последняя единица бытия, не принадлежащая ни свойству, ни отношению, ни чему бы то ни было, высказывалась в истории философии. Так, согласно Гегелю, вещь самосуща, а свойства, в отличие от вещей, не самостоятельны. Отношение между вещью и свойством Гегель характеризует понятием обладания: вещь не состоит из свойств, а обладает ими, состоит же она из вещей. «…Вещества, из которых состоит данная вещь, – пишет он, – сами, в свою очередь, суть вещи, которые, как таковые, могут быть разложены на более абстрактные вещества…» [4, с. 217]. Ф. Энгельс определял материю как совокупность тел. «…Существуют не качества, а только вещи, обладающие качествами…», – отмечал он [5, с. 547].

Если вещь есть самостоятельная единица бытия, не сводимая к ее свойствам, что же есть в вещи, кроме свойств? Как известно, с позиций диалектической логики, вещь характеризуется не только в рамках триады «вещь-свойство-отношение». Существует еще ряд категорий, необходимых для описания ее природы: это сущность и явление, внешнее и внутреннее, часть и целое, система и элемент, субстрат и структура, форма и содержание и другие [6]. Все они не «умещаются» в понятии свойства, но составляют особый, самостоятельный по отношению к нему контекст. Поэтому мы можем что-то сказать о вещи, не прибегая к категории свойства.

То, что природа вещи не исчерпывается свойствами, следует также из ее реального существования в пространстве и времени. Вещь является пространственным образованием, она имеет объем, чего нельзя сказать о свойствах. Ее части также протяженны, объемны. Пространственное понимание вещи означает, что пространство есть не свойство в ряду других свойств, а сама вещь (ее форма), что именно пространственные характеристики являются основанием для выделения вещи как таковой из окружающей действительности. Против такого понимания и выступает А.И. Уемов, противопоставляя его качественному пониманию вещи как с ним несовместимое. (На наш взгляд, их нужно не противопоставлять, а объединить, о чем будет сказано ниже).

Отказ от пространственного понимания вещи фактически ведет к отрицанию ее материальности. Вещь как таковая «исчезает», остаются одни свойства, которые никак не в состоянии образовать материю. Чтобы найти вещь «саму по себе», надо абстрагироваться от всех ее свойств до тех пор, пока дальнейшее абстрагирование станет невозможным. Представляется, что предел такому абстрагированию ставит пространство. Можно отвлечься от времени и движения, но вещь останется собой. Если же мы уберем пространство, то уберем и вещь.

Другим логически исходным моментом, без которого нельзя представить себе материю (вещь), является энергия, способность к движению. Прежде, чем рассматривать материю в движении, мы уже должны предполагать, что она обладает к нему внутренней способностью. Если протяженность – форма материи, то энергия – это ее содержание. Необходимо признать и третий компонент материи – «духовный», который «в самом фундаменте материи», в неживой природе и на ранних стадиях развития жизни выступает как нечто «сходное с ощущением». Этими характеристиками материя еще полностью не определяется. Но они дают, хотя и самое абстрактное, но все же достаточное представление о материи как субстрате, «носительнице» всех свойств.

Материю можно рассматривать в двух планах: как субстрат своих свойств (вещь) и как бытие в целом (всеобщем), охватывающее и субстрат, и присущие ему свойства. Поэтому материю надо определять как совокупность всех вещей, обладающих такими-то свойствами. Это значит, что понимание материи должно быть субстратно-атрибутивным, точнее, субстанциально-атрибутивным, или субстанциальным (имея в виду, что субстанция необходимо обладает атрибутами). Такой подход позволяет избежать односторонней – как «субстратной», так и «атрибутивной» – трактовки понятия материи и разрешить долгий спор отечественных философов по этому вопросу. Но реализовать его можно, только рассмотрев материю как вещь саму по себе, что мы и попытались сделать.

Абсолютными, всеобщими характеристиками материи в субстратном аспекте являются, как мы уже отмечали, пространственность, или протяженность, энергия и духовная компонента. Абсолютными, всеобщими характеристиками материи в атрибутивном аспекте являются время, движение, качественная и количественная бесконечность, несотворимость и неуничтожимость, закономерность и причинная обусловленность событий и другие. Учитывая наличие таких общих и абсолютных особенностей материи, необходимо признать в границах их существования положение об изменчивости представлений о ее строении. Материя в тех или иных областях мира изменяет свои конкретные формы, творит новые и уничтожает старые, но при этом вечно остается, в общем и целом, одной и той же.

Таким образом, субстанция в материалистической онтологии – это не некий икс, обладающий «атрибутами», а совокупность вещей, знания о которых дают науки, но рассматриваемых отвлеченно, с точки зрения присущих им всеобщих свойств. «Материя (в онтологическом аспекте) – это совокупность всех вещей во Вселенной (микрочастиц, атомов, молекул, макротел, мегател и полей), обладающая такими всеобщими свойствами, как пространственная бесконечность, вечность во времени, движение и развитие, причинность и закономерность, единство прерывности и непрерывности и другие, а также всеобщая «чувствительность», или «духовность», а на определенной стадии развития – психика и сознание»[7, с. 48].

Первая часть определения содержит указание на научные представления о физическом строении мира. Но это не просто «физическая» часть определения, поскольку во второй части имеется «поправка» к первой, состоящая в том, что многообразие вещей в философии берется в обобщенном виде, с точки зрения их общих свойств. Таким образом, это определение поднимает естественнонаучное содержание до философской формы и в целом является философским, а не просто суммирующим философское и физическое значения. Онтологическое определение материи является не менее «философичным», чем гносеологическое, надо лишь правильно его сформулировать. Сделать же это, как мы пытались показать, невозможно иначе, чем путем обращения к ее «вещественному» («вещному») пониманию.

Онтологическое определение материи совершенно отлично от гносеологического и не может быть им заменено. Онтология имеет дело с отношением между бытием духа и бытием мира, связанным с вопросом: составляют ли они единое бытие и если да, то каким оно является в основе – духовным или материальным? Онтологическое определение материи в материалистической философии и отвечает на этот вопрос, утверждая, что единство мира состоит в его материальности, что мир – это материя, а бытие духа – лишь момент в бытии материи. Именно в этом суть определения материи как субстанции (всеобщей вещи). Кроме того,  по содержательности гносеологическое определение материи значительно уступает онтологическому. Из первого мы узнаем о материи только то, что она не зависит от сознания и отображается им.

В то же время онтологическое и гносеологическое определения материи дополняют друг друга, а вместе могут составить полное, общее определение материи. Для этого надо проделать простую операцию – включить в онтологическое определение гносеологическое, а именно, к данному нами выше определению добавить следующие слова: по отношению к содержанию сознания материя выступает в качестве объективной реальности, существующей независимо от него и отображаемого им. Таким образом, материя выступает и как субстанция, и (относительно содержания сознания) как объективная реальность.

В заключение, возвращаясь к началу нашей статьи, можно заметить, что В.Д. Жирнов напрасно пренебрег онтологическим аспектом понятия материи и, видимо, вообще онтологией как частью философии. Поэтому его критика статьи А.В. Ерахтина оказалась дилетантской, ибо его позиция не имеет достаточного основания.

Литература

1. Ерахтин А.В. Материя: объективная реальность или субстанция? // Вестник РФО. 2013. № 2. С. 79-85.
2. Жирнов В.Д. Материя – категория философская // Вестник РФО. 2014. № 2. С. 115-117.
3. Уемов А.И. Вещи, свойства, отношения. – М., 1963. 
4. Гегель Г. Сочинения. – М., 1931. Т. 1.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения /2-е изд. Т. 20.
6. Гумницкий Г.Н. Марксистская диалектика как система. – М., 1987.
7. Зеленцова М.Г. Монистическая парадигма философского понимания мира и человека. – Иваново, 2001.

 

Гумницкий Г.Н.,д.ф.н., проф. (Иваново)

Зеленцова М.Г.,д.ф.н., проф. (Иваново)