Какой способностью должен обладать орган управления самоуправляемой системы, чтобы он мог успешно выполнять возложенную на него функцию управления?

Возьмём простой пример. Какой способностью был наделён мозг широко распространенного в своё время автомата газированной воды? А такой, чтобы за одну копейку человеку наливался стакан простой газировки, а за три копейки – ещё и с каким-либо сиропом. Следовательно, электро-механический мозг такого автомата должен был реагировать на получаемые им в результате внешнего воздействия (бросания монет в монетоприёмник) электрические импульсы КАК НА ТО, что связано с бросанием либо одной копейки, либо трёх. В результате создания такой структуры органа управления, которая обеспечивала реакцию автомата на поступающие в его мозг (от датчиков монетоприёмника) импульсы с учётом их связи с тем или иным воздействующим фактором (бросанием той или иной монеты), и был создан вышеуказанный автомат.

Но реагируя на поступающие импульсы как на то, что с чем-то причинно связано, управленческая структура автомата тем самым наделяет эти импульсы определёнными ролями (либо ролью «то, что связано с бросанием одной копейки», либо – «то, что связано с бросанием трёх копеек»), т.е. проявляет при этом способность наделять ролями. Благодаря именно такой своей способности мозг любого автомата и имеет возможность осуществлять свою управленческую деятельность на основе получаемых импульсов.

Но что важно, ничего другого, кроме способности учитывать внешние связи получаемых импульсов путём наделения этих импульсов (в своей реакции на них) соответствующей ролью, мозгу любого автомата и не требуется для использования этих импульсов в качестве средства управления, позволяющего учитывать некие внешние факторы, «узнавать» об их появлении!

А что необходимо мозгу автомата для контроля и регулирования внутреннего состояния управляемой системы? Да всё та же способность учитывать связи получаемых импульсов с теми факторами, которые эти импульсы порождают. Так, например, для того, чтобы следить за температурой какого-либо органа системы, мозг должен реагировать на поступающие от теплового датчика импульсы как на то, что связано с работой этого датчика (т.е. должен наделять эти импульсы ролью «то, что связано с тепловым воздействием»). Следовательно, и в этом случае он осуществляет свою управленческую деятельность не благодаря получению вместе с импульсами чего-то помимо самих импульсов, а благодаря проявлению своей способности (заданной соответствующей структурой этого мозга) наделять получаемые импульсы нужными ролями.

Ну а что представляет собой та или иная программа компьютера? А не что иное, как составную часть его мозга, предназначенную для обеспечения его способности наделять определённые импульсы такими управленческими ролями, которые необходимы для выполнения компьютером поставленной перед ним задачи. Т.е. в вопросах управления работа компьютера отличается от работы автомата газированной воды только спецификой выполняемых им функций и более совершенной структурой их обеспечения. И тут тоже мозг занят не обработкой какой-то переносимой импульсами сущности, называемой информацией, а проявлением способности учитывать их причинно-следственные связи путём наделения этих импульсов соответствующими ролями.

Но такой же, в принципе, способностью обладают и органы управления природных самоуправляемых систем! Реагируя на получаемые от рецепторов импульсы как на то, что связано с тем или иным воздействием, мозг живого существа тем самым и учитывает тот или иной воздействующий на организм фактор. И ему, для успешного управления, способности к такому реагированию вполне достаточно! Причём проявляют такую способность и внутриклеточные структуры управления. Да и ДНК предопределяет развитие организма не потому, что является, якобы, носителем какой-то сущности, ответственной за наследственность, а потому, что является составной частью управленческой структуры, обеспечивающей эту структуру способностью реагировать на те или иные изменения в организме, связанные с его развитием, как на то, что для данного организма приемлемо, или как на то, что для него не приемлемо. А с развитием органов чувств и появлением разнообразных ощущений (выражающих принадлежность получаемых мозгом импульсов тому или иному органу чувств) мозг стал реагировать и на ощущения как на то, что порождено определённым типом воздействия. Т.е., фактически, стал реагировать на субъективные ощущения как на субъективные образы объективной реальности (что означало переход к новому уровню взаимоотношений самоуправляемых систем с окружающим их миром).

Но ведь и человеческая речь смогла возникнуть только благодаря согласованному проявлению человеческой способности наделять произносимые человеком звуки ролью «то, что связано с тем или иным предметом, действием, желанием или ощущением»! И только благодаря этой способности смогла появиться и письменность (когда определённой ролью – ролью «то, что требует произнесения определённого звука» – стали наделяться некие письменные фигурки)!

Но эта же способность мозга осталась востребованной и на понятийном уровне управления, стимулировав появление целого класса особых понятий, заслуживающих отдельного пристального внимания философов и выступающих СТАТУСАМИ людей и, подчеркнём, предметов! Так, например, выражение «данный человек является врачом» связано с наделением этого человека ролью «тот, кто лечит людей», а выражение «данный предмет является ложкой» связано с наделением этого предмета ролью «то, чем едят». И всякий раз, указывая, чем является какой-то предмет, люди неосознанно подчёркивают ту роль, которой он наделён в их деятельности и тем самым в управленческой деятельности их мозга.

Причём формы проявления человеческим мозгом этой способности очень разнообразны. Именно в результате её проявления человек «превращает» для себя кусок полотна в знамя, другого человека – в друга или врага, предметы – в амулеты, а бумажки с цифрами – в деньги. И всевозможные знаки – это не что иное, как носители соответствующих ролей. Даже за любым выражением нашего лица, говорящем об отношении к окружающему, скрывается та или иная роль, которой наш мозг наделяет элементы нашего окружения.

Но всё сказанное означает, во-первых, что способность наделять ролями является прирождённой, АТРИБУТИВНОЙ способностью любого органа управления любой самоуправляемой системы, а во-вторых, что эта способность органа управления является не только необходимым, но и ДОСТАТОЧНЫМ условием его успешного управления (неразрывно связанного с учётом объективной обстановки и, следовательно, с познанием, а на определённом уровне управления – и с передачей знаний). А это, в свою очередь, значит, что в деле управления и передачи знаний вовсе не требуется какая-то неуловимая сущность, скрывающаяся за понятием информации. Что же касается указанного понятия, то для лучшего понимания его непростой природы стоит напомнить о его неразрывных родственных узах с понятием «сведение».

Сведение (сообщение, известие) – это знание, кем-то передаваемое или от кого-то получаемое. Таков изначальный и основной смысл этого понятия. Но не единственный. По ходу применения этого понятия у человека не мог не возникнуть вопрос о том, каким образом люди, видя при чтении полученных посланий всего лишь некие письменные фигурки, узнают при этом о каких-то отдалённых в пространстве и времени событиях. И он, не ведая о способности своего мозга учитывать невидимые связи видимых факторов (и тем самым недопонимая, что же, по своей сути, представляет собой всякое чтение), нашёл ответ на возникший вопрос в предположении о том, что в письмах, книгах и других продуктах письменного творчества содержится, кроме видимых письменных фигурок, ещё и нечто невидимое, бестелесное, но перемещаемое вместе с этими фигурками. Т.е. дополнил своё понимание данного понятия таким смыслом, который позволял как-то компенсировать (при объяснении механизма передачи знаний) неосознанную способность мозга.

Но именно такое понимание понятия «сведение» получило развитие в понятии информации, возникшем на основе своего предшественника (и до сих пор часто употребляемого в качестве его синонима), но предназначенного для более широкого применения (что связано с созданием в середине ХХ века разнообразных автоматизированных систем и бурным развитием наук об управлении и связи) и потому претендующего на более фундаментальный характер. Другими словами, появление и широкое распространение понятия информации означало, что возникшее на бытовом уровне мышления предположение о присутствии в письмах и книгах некого перемещаемого бестелесного «полуфабриката» человеческих знаний, получило, в условиях затянувшегося осознания атрибутивной способности мозга, своё «второе дыхание» и охватило все области связи и управления (дополнившись предположением о некой невидимой обработке этой перемещаемой – вместе с передаваемыми импульсами – невидимой сущности).

Более того, появились попытки применения понятия информации для описания и тех материальных процессов, которые выходят за рамки функционирования самоуправляемых систем, попытки, не учитывающие того достаточно очевидного факта, что взаимодействующие друг с другом и тем самым взаимно влияющие друг на друга тела ни в чём другом для однозначного взаимного определения линии поведения, кроме самого этого взаимодействия, и не нуждаются.

Однако широкое распространение понятия информации отнюдь не связано с глубоким пониманием того, что за ним скрывается (о чём красноречиво свидетельствуют как раз споры о сфере применимости этого понятия). Будучи востребованным различными областями науки, оно, тем не менее, оказалось не поддающимся строгому научному определению и потому выступило одним из наиболее проблемных научных понятий. Разговоры о том, что такое информация, ограничиваются, как правило, простым перечислением приписываемых ей свойств (от бестелесности и невесомости до правдивости и честности).

Да, все знания об окружающей обстановке мозг получает благодаря поступающим от органов чувств импульсам. Но не ОТ импульсов (путём перемещения вместе с ними какой-то «знаниеобразующей» сущности), не наряду с ними, а с помощью импульсов! Знание о каком-то внешнем факторе появляется в деятельности мозга после прихода импульса как то, чему помимо самого импульса соответствует реакция мозга на импульс. Оно появляется в результате опознания импульса и его наделения ролью, учитывающей его связь с тем или иным породившим его фактором. Т.е. в деятельности мозга появляется не просто импульс, а то, что связано с определённым воздействующим фактором и потому своим появлением указывает мозгу на встречу организма с таким фактором. А всё это значит, что быть носителем определённой роли и быть носителем определённого знания – это одно и то же! Управленческая роль импульса «то, что свидетельствует о появлении определённого внешнего фактора» и есть то знание, которое появляется в деятельности мозга с приходом этого импульса! И только благодаря своим управленческим ролям импульсы в деятельности мозга оказываются не просто импульсами, а сигналами, «оповестителями».

Но благодаря управленческим ролям и письменные фигурки тоже оказываются в деятельности мозга (человеческого) не просто фигурками, а буквами, словами, понятиями, порождающими в голове читателя соответствующие мысленные образы, представления. Что и позволяет человеку приобретать некие знания путём получения письменного послания, не содержащего, объективно, ничего, кроме набора определённых фигурок. Все носители наших знаний – это носители определённых ролей, носители идеальных явлений в деятельности мозга, а не носители какой-то особой сущности, называемой информацией! При этом необходимо учитывать, что носителями знаний различные материальные структуры являются для нас только благодаря способности нашего мозга наделять эти структуры их общепринятой (или принятой в узком кругу) ролью. Обобщая же, можно сказать, что вне деятельности того или иного мозга никаких носителей знаний (сведений, сообщений) не существует. А с другой стороны, знания как то, что в деятельности мозга позволяет ему учитывать одно с помощью другого, присутствуют в деятельности мозга любой самоуправляемой системы.

Однако, не сумев отразить в своём сознании реального невидимого участника всякого процесса познания-управления, человек заполнил обнаруженный им пробел в своих знаниях предположением о присутствии во всём том, с помощью чего всякий мозг узнаёт о различных объективных факторах и осуществляется передача полученных знаний, некой недоступной органам чувств сущности. При этом чисто логическим путём были выведены и все те свойства, которыми должна обладать эта безликая, бестелесная сущность. Такими, вкратце, представляются причина и условия появления понятия, ставшего своеобразным символом современной эпохи, но рождённого в рубашке явных и скрытых противоречий.

Вопросы, связанные с понятием информации и требующие отнюдь не поверхностного к себе подхода, возникают один за одним. Например, откуда информация берётся и что означает её «потеря» в случае разрушения её материального носителя? А что с ней – а не с её предполагаемыми носителями – происходит при её «обработке»? И каким образом эта бесформенная, нематериальная и потому не занимающая никакого места в пространстве сущность способна перемещаться в пространстве (что предполагает пространственную локализацию, т.е. занимание определённого места среди материальных тел. Однако никто не берёт на себя смелость указать, например, где именно среди находящихся в книге типографских фигурок прячется та информация, которая, якобы, в ней содержится)? Или как материальные носители информации могут носить в себе (для «передачи») то, что не является ни стороной, ни свойством самих этих носителей? Они что, пропитываются ею?! На все эти главные для понимания того, что такое информация, вопросы никакого внятного, научно обоснованного и потому общепринятого ответа так и нет. И с этим уже как-то свыклись, смирились (увлёкшись расширением области применения данного понятия в ущерб выявлению его природы).

И только с осознанием атрибутивной способности мозга и её ведущей роли во всяком процессе управления, познания и передачи знаний, приходит ясное понимание того, что проблемность, противоречивость – это родимое пятно понятия, призванного объяснить процесс передачи знаний без учёта одного из самых главных участников этого процесса. И, следовательно, что понятие информации находится в одном ряду с такими понятиями, как «флогистон» и «теплород».

 Оказывается, вовсе не стоит ломать голову над вопросом, куда и как «теряется» информация из сгоревшей книги, ибо ничего, кроме типографской краски в форме неких фигурок, в ней и не было! А всё необходимое для получения человеком какого-то знания с помощью содержащихся в книге фигурок (своим сочетанием предопределяющих это знание) находится не в фигурках, а в голове читателя в качестве способности его мозга наделять эти фигурки ролью «то, что требует произнесения определённого звука», а произносимые при этом звуки – ролью «то, что связано с образом определённого предмета или события». А потому и после «перетасовки» типографских фигурок потерялась бы не информация, а возможность наделения содержащихся в книге разнообразных сочетаний фигурок ролью общепризнанных слов и понятий  (поскольку случайные сочетания этих фигурок не связаны в человеческом мозгу с определёнными словами и стоящими за ними образами определённых предметов или событий, т.е. не могут быть наделены ролью их заместителей в человеческой речи). При этом за фразой о количестве находящейся в книге информации скрывается не что иное, как количество тех знаний, которые человек может приобрести путём проигрывания – при чтении книги – общепринятых ролей находящихся в ней типографских фигурок.

Но столь же принципиально безответным является и вопрос о том, что происходит с информацией при её кодировании и декодировании, поскольку на самом деле, как обнаружилось, за словами о её кодировании стоит всего лишь подбор материальных носителей ролей, соответствующих какому-то образу или какой-то мысли, а за словами о её декодировании – наделение этих носителей той общепринятой ролью, ради которой они были вовлечены в процесс передачи знаний, и которая проявляется в соответствующей реакции мозга на эти носители.

Таковы некоторые мысли, возникшие в связи с осознанием способности мозга, лежащей, по твёрдому убеждению автора, в основе наших взаимоотношений с окружающим нас миром и потому требующей скорейшего всеобщего осознания.

Литература:

Попов Н.А. Отражение, идеальное, информация в свете осознания атрибутивной способности мозга. Рига. 2011.