Говоря о согласии, необходимо определиться в двух моментах. Во-первых, согласие – миф или реальность? Во-вторых, что мешает достичь согласия? Думается, основным препятствием, антитезой согласию является политическая алиенация, т.е. отчуждение власти от своих граждан и социума. Действительно, основная масса на улицу не торопится, ничего от государства не требует. Сегодня граждане поняли, насколько это бесполезно. Жестко подавляется даже невинное по своей сути желание встать на защиту ст. 31 и ст. 32 Конституции РФ. Граждане избрали другой путь и думают только о том, чтобы власть им не мешала. И тогда люди своими силами начинают возводить вокруг себя удобную инфраструктуру выживания. Власть тоже живет своей жизнью, почти не соприкасаясь с реалиями отечественного бытия.

Взаимное недоверие растет. Аналитики отмечают боязнь со стороны государства радикальных протестов и нежелание граждан связываться с властью для решения насущных проблем. Ничего современного, прогрессивного, модернизационного и перспективного в этом нет. Трудно планировать будущее страны, додумывая за людей их желания. И невозможно проводить модернизацию, не опираясь на осознанное желания граждан в ней участвовать. В этом смысле алиенация власти выступает как контрмодернизация. Россияне чаще всего убеждены: все, что делают власти, выгодно только ей самой. Двигаясь в русле сказанного, приходишь к следующему. А именно: государство – это организация жизни социума, власть же – ее организатор. И как показывает время – малоэффективный. Достаточно сказать, что квазилегитимная, квазисолидарная договоренность, согласие власти и граждан о сосуществовании, в частности, безопасности последних взамен на ограничение их свобод – рухнула. Хрупкое согласие власть предержащих и социума так и осталось виртуальным. Терроризм принимает перманентный характер, национализм форсировано движется к институализации; институциональным стал криминалитет, а попросту – бандократией, из-за сращивания известных структур с организованными преступными группировками (ОПГ). Вследствие этого степень отчуждения власти и граждан приближается к социальной аномии.

Тенденции свидетельствуют об усилении отчуждения российской власти и, как следствие этого, – отсутствии согласия в социуме. Значит, возможный путь к согласию лежит через преодоление отчуждения. Чем более развит механизм разотчуждения (деалиенации), тем прочнее согласие, консолидация власти, граждан и социума – в этом заключается основная наша идея.

Как придти к этому? Политическое отчуждение заключается в недостатке социально апробированных норм человеческого сосуществования и власти. Чтобы преодолеть его, надо сформировать соответствующий оптимум социально апробированных нормативов, а вернее, регулятивов в сфере сосуществования власти, граждан и социума. Имеется в виду идеология в виде того или иного проекта общественного и государственного пути развития; демократическое обустройство; соблюдения верховенства закона. В России последнее предполагает наведение элементарного правопорядка. И, наконец, культивирование доверия между властью и гражданами, составляющую основополагающую ценность для сохранения внутри социополитического согласия и т.д.

Политическое отчуждение является фундаментальной характеристикой социума, доминантой российской действительности. Спорадические изменения в стране выявили одно: никакие политико-экономические реформы не влекут за собой социальной гуманизации государства и общества, если не поддержаны своевременными методами разотчуждения власти. Маятник разотчуждения власти качнется в сторону согласия тогда, когда государство сделает нематериальную сферу основной своей функцией. Но это возможно, во-первых, лишь при парадигмальной замене выстроенного уже государства политического капитализма государством, к примеру, социального гуманизма. Во-вторых, власть должна быть подконтрольна тому, кто ее избирает. Гражданское общество должно быть наделено конституционно закрепленной, как в развитых демократиях, контрольной властью со стороны народа. Наконец, должны быть кардинальные изменения в российском судопроизводстве. По определению суд является оппонентом управлению, а порой и законодателю. Он должен снимать рассогласованность в социуме, демпфировать напряженность в нем, способствовать консолидации согласия. Но до этого далеко. Вместо этого усиливается давление на судебный корпус, коррумпированность его членов. Выход – в прецедентной судебной системе, блокирующей эти явления в большей степени, чем существующая в России кодификационная система. Возможная смена судебной системы кажется перспективной в борьбе за ее чистоту и правовую определенность. Тем более что эту идею выдвинул Председатель Высшего Арбитражного суда А. Иванов, а поддержал ее Председатель Конституционного суда В. Зорькин. Президент Д. Медведев отмечает перспективность такого подхода, правда, растянутого во времени. Все это должно сопровождаться форсированным формированием российского правового государства. В нынешних условиях его можно рассматривать как некий конструкт обеспечения порядка через общественные компромиссы и согласие людей, способ существования (modus vivendi) современной России.

Политическое разотчуждение не только возможно, но и неизбежно как закономерный шаг к согласию. Процесс смены политической системы обусловил смену одной формы отчуждения на другую. Причем, в начале 1990-х годов был краткий период разотчуждения, согласия граждан и власти. Но пришло новое отчуждение и оно усугубляется. Для преодоления его необходимо время и наличие должных социально апробированных нормативов. Преодолеть необходимо и то состояние, которое сформулировал Э. Фромм: испуганное человечество настороженно ожидает спасения от слепого действия бюрократии, им же назначенной. Союз власти и капитала зашел так далеко, что общепринятым стал термин «приватизация чиновника». В этом значении коррумпированная бюрократия, действительно «неотчуждаема». Мы должны согласиться с мнением большинства, что к власти поднялись не только честные, знающие, преданные общественным интересам люди, готовые идти на социальный компромисс. В госструктурах осели десятки тысяч политических и административных конформистов: дилетанты и лоботрясы, казнокрады и взяточники, карьеристы и бюрократы. Их полно в центре и регионах, притом во всех ветвях власти, да и СМИ их не меньше. Нами сплошь и рядом правят, нас учат и нас наказывают «троечники» (а то и «двоечники»). И еще. Зачастую власть сетует на трудности, сравнивая себя с рабами на галерах. Но гражданам не нужны рабы на галерах. Они нуждаются в профессиональных капитанах этих самых галер, паруса которых должны быть наполнены «ветром перемен». Но увы, и очевидно это надолго, – Россия, как прорицал Ф. Достоевский, – это игра природы, а не игра ума.