На улице. Большинство людей смотрят на мир закрытыми глазами. Все спутано, идут без(д)умно и  дальше своего носа, куда, зачем, не понимают. Не таковы ученые, философы и прочая интеллигенция. Они смотрят на мир «широко закрытыми глазами», возгоняя эту путаницу  в абстрактные выси. Запутывая, тем самым,  еще больше. В своей теоретической массе они/мы: Перекормлены информацией ... Несварение головы ... ... Со всеми вытекающими отсюда последствиями ... ... ... 

Из-за этого бывает так, что не хочется слышать ни одного умного, не связанного с жизнью  слова. Противно.  Надо связывать.

Философия повседневности: все(х) надо связывать.

В магазине. Потрясающее изобилие продуктов. Если дело пойдет так  и дальше, скоро (по)есть будет нечего. Потому что все они, от конфет до колбасы, полусинтетические, начиненные всевозможными добавками, переслащенные, напитки порошковые, прямо или косвенно аллергенные, вообще – противные.  И все больше геномодифицированные. Даже картошка стала сладкой (новые сорта). «Хлеб наш насущный («обогащенный»!) даждь нам днесь». Разве только  воспитанные на жвачке и пепси, новые поколения к ним привыкнут. Для людей же, чьи органы  помнят о вкусе, что-то купить становится проблемой. Это если рассуждать без философских обобщений, исходя из интересов рта и желудка. А если думать, то такое изобилие не может быть обеспечено  нормальными натуральными продуктами. Изобилие патологично по самой своей сути. Любое.

В аптеке. В аптеках столько же народу, что и в булочных. И берут помногу: открытый доступ. Лозунг дня: лекарство – наш второй хлеб. Не будет ли он скоро первым? С другой стороны, в богатых странах еда постепенно становится диетической, «с добавками», все больше выступая в функции лекарства. Впоследствии, в свете научных разработок по замене продуктов таблетками, питание и лечение сольются окончательно. “Впоследствии”? Но вот читаю рекламное объявление на своей автобусной остановке: “Американская фирма детского питания. Для больных и здоровых (!) детей. Одобрено Минздравом России. Предлагает продукты: инфамил, инфалак, прособи, нутрамиген, прегистимил и др.”. По-видимому, это то, что когда-то у людей было мясом, молоком, хлебом. Хотят, чтобы весь мир был таким же толстым как американцы. Человек как жрачное животное. От сбалансированного питания тупеют не только собаки, но и люди. Баланс должен обеспечивать сам организм. Тогда человеку всегда «чего-нибудь хочется», веществ, которых не хватает. Ему «физиологически интересно», отсюда психические желания. И человек – живет. Если их нет – депрессии: «ничего не хочется». Возникает новая порода людей: «нехоть-ные».

В аптеке конца XXI века. Отдел эвтаназии. Богатый выбор средств. По крайней мере, трех групп: смерть мгновенная; смерть – угасание; смерть радостная (с улыбкой). Самые дорогие снадобья в последней группе. Еще бы, ведь это значит «умереть от счастья».

В библиотеке. Мыслить самостоятельно стало выражением консерватизма. И провинциализма. Прогрессивно, это когда пересказ последних достижений западных авторов. А у западных авторов – друг друга. Отсюда чудовищное количество сносок, ссылок, чуть не больше самого текста. Рейтинги значимости – по количеству ссылок. Общество субъектов и деятельности, в том числе мыслительной, становится обществом агентов и информационной коммуникации. Обществом не знания. «Смерть автора»  вовсе не выдумка постмодернистов. Вот она, происходит на глазах, в характере текстов.

Века рассуждений, монбланы книг о смысле жизни и назначении человека. Многие жизнь загубили в поисках ее оправдания. Перед кем? Великие мудрецы давали изощренные наставления,  как жить, во что верить и каким быть. А все можно выразить несколькими словами. Будь в этом мире добрым, умным и веселым. В несчастье – мужественным. В конце – мудрым: спокойно, любя  = философски, уйди в мир иной.

Что сложнее всего на свете? Просто-та/к.

На даче. Сегодня я провел трудную ночь. Влетевший в комнату комар то и дело пищал над ухом и совершенно не давал спать. Пикируя иногда прямо на лицо. Попытки наглухо закрыться одеялом не помогали. Это было что-то ужасное. И никому, никому до человеческих страданий нет никакого дела. Проклятое общество, безумный мир, отвратительная страна, из которой надо только эмигрировать.  Так дальше жить нельзя.

Поэтому иногда приходится быть  смелым и решительным, дерзким и отважным. Настоящим мужчиной.  Хотя по разному. Дикость: А, была – не была, волков бояться, в лес не ходить. Цивилизация: Эх, где наша не пропадала, о комарах думать,  на дачу не выезжать.

В бане. Я видел человека, который читал книгу – в бане. Голый, между торопливыми помывками. Запомнил даже дату: 10 июня 2005 года. Но уже после того видел, как кто-то притащился туда с наушниками – чтобы слушать музыку. Вот она, вершина духовности! Скоро ли придут с видео и прямо в парилку? Или въедут на машине? Да, жаль человечка: еще недавно был живым, а теперь и в бане техника моется. Не баня, а мойка. Мойка-помойка. Есть роскошные. Но не греют. Роскошь вообще холодит. Тепло только там, где уют. А уют – это когда вуют, вьют (сами, гнездо), когда в предметах отпечаталась душа. Не зря помнят и рассказывают о деревенских банях. Рас-сказывают...

Из истории (пирамид) капитализма в России. В парилке, когда хорошо поддали,  какой-то парень вместо “ой” или “ох” восхищенно произнес: “АО МММ”! Вместо Аминь стали говорить “Сертифицировано”. Евангелие от Бизнес(мен)а.

А когда-то мужик, опрокинув  стакан водки, крякал: «Эх, крепка Советская власть!» И вот – 90-е годы,  о которых немецкий поэт ХVI (шестнадцатого) века  Христиан Гофмансвальдау писал: «Все относительно, нет прочности ни в чем, // Что дорого отцам, над тем глумятся дети. // И с отвращением мы вечером плюем // На то, что нам святым казалось на рассвете».

Раньше все терли друг другу спины. Потереть спину – святое дело, что и за баня без этого. Теперь – не вижу, никто и никогда. Все сами по себе. Раньше, после парилки веники клали на лавки или подоконники. «Ненастоящие банщики» ими пользовались, удовлетворяя  желание разок-другой себя хлопнуть. Теперь веники  сразу бросают в урны или на пол.  Пусть каждый покупает свой. «Да как скоро люди-то испортились – философствовал какой-то недомытый – все только себе, себе». Видно, что совок. Недобитый. Не понимает, что таким образом  культурное бескультурье сменяется посткультурной цивилизацией. Рынком и технологиями. «Конец истории» =«Модернизация» в отдельно взятой бане.

В церкви. Храм Вознесения Господня в д. Матренино Чкаловского района Нижегородской области – шесть человек на исповедь. Из них двое «мужеска пола», которых, по церковному канону, должны исповедовать в первую очередь. Встают на колени, но видно, что о своих грехах говорят скупо, формально, священник отпускает им их и их самих  тоже довольно скоро. Не то с женщинами. На каждую времени ушло в 2-3 раза больше. Потому что и грехов  оказалось много,  и отпускать  каждый надо дольше. Похожая ситуация  в кабинетах психотерапевтов. А, в самом деле, у мужиков какие могут быть грехи? Почти нет. Это существа открытые, чистые и  непороч/ен/ные. А если закрыты – намертво и ключ забросят. У них – преступления, нередко мании и жестокие,  которые гораздо чаще,  в обратной пропорции, по «признательным заявлениям» отпускаются в судах.

Святые праведники, молите Бога о нас. 

На кладбище. Есть предложение для фирм ритуальных услуг: поскольку плакать люди   разучились,  а оркестры средние покойники заказывать перестали (дорого, да и  шумно, привлекает внимание, а теперь хоронят «по-тихому»)  преобладает какое-то тягостное молчание (уж слишком тихо, «неловкость смерти»). Не проводить ли похороны «под фанеру», музыкальную фонограмму? Включать одну на все кладбище на целый день. Как «Радио на Покровке» (пешеходной улице Нижнего Новгорода). Покойники будут все это оживлять. Впрочем, так уже делают – в ритуальных машинах, под шум мотора, прямо на ходу. Автоматизация смерти идет вслед за автоматизацией жизни. Надо шагать в ногу со временем. Ставят же в католических храмах Богу свечки, опуская в прорезь монетку. Для получения благословения. Как для получения экспресс-кофе. Автоматизация веры. Самого Бога. Авто-мото-бог. + Бог в сетях Интернета. Как подводная лодка в степях Казахстана. Авто-мото-интернето. И ведь исповедуются, молятся ему т(ут)ам, служат. А в храмах теперь «предоставляют религиозные услуги»: расфасовывают и продают веру. Господи, Всё-могущий!? До чего Ты дожил.

Брось на них молнию!

На конференции. Бесконечные споры о предмете философии, попытки очертить круг ее влияния, схоластика определений и т.д. А если проще, т.е. по сути?

Разум, мышление человека – это мозг. Логика. Отсюда – познание и наука. Чувства, переживания человека – это сердце. Душа. Отсюда – религия и искусство. Философия – это отношение между умом и сердцем, выражение  континуума их единства и борьбы. В этом дело. Их неразрывной целостности, поскольку цел человек. Но выражается эта целостность на языке ума. Рационально. «Логос». Философия – посредник между разными формами человеческого духа. Универсальный переводчик. Только выходя в коридор отношений между логикой и чувством, жители отдельных  комнат общего дома, от подвала до чердака,  могут надеяться на понимание. Более ранней формой выражения духовной целостности человека был миф. Но она выражалась в нем на языке сердца. Художественно. «Поэзис». Все люди были поэтами. Миф – непосредственное бытие человеческого духа. Миф и философия – родные братья. Старший Авель и младший Каин. Родные враги. Философия – как женщина: «вторая ошибка Бога» (Ницше). Потом, через козни первого (от)падшего от Бога ангела, родился чистый=пустой, безжизненный разум. Функционирует на языке цифр. «Матезис». Наука, технонаучный пото(к)п. После пото(м)п/ка – «Новое небо и Новая земля». Не (после) для нас.

Говорят о смерти философии. В определенном смысле это верно – как следствие кризиса человека. Но в другом отношении, вследствие того же кризиса, у нее большое будущее. По мере того как люди вместо жизни переходят к рассуждениям о ней, философия получает новые импульсы. Общий вектор развития направлен от бытия и любви к информации и рефлексии. Возник феномен технософии и пост(транс)гуманизма. На этом пути Вырождения философия вполне может процветать. Пышно-чахлые цветы де(э)волюции. Вспомните, господа пессимисты: пир во время чумы был философским. И будет. Трансмодернизм. Философия мутантов.

Философ – это думающая сороконожка. Когда бежит. Философствование начинается с вопроса “почему?”, а завершается, когда спрашивают “почем?”. И сороконожка останавливается. За(у)мирает.

Когда любой вопрос становится философским? Или считается таковым. Когда на него нет однозначного ответа. Теперь вводят тестирование. Однозначный выбор. Если в других дисциплинах тестирование это их патология, болезнь, то для философии оно – смерть. Теперь на кафедрах философии культивируется ее самоубийство. Заставили.

Есть люди с таким путаным и хаотическим умом, что я бы даже не советовал им мыслить. («Вам вредно думать»). Тем более писать. Особенно по философии.

Настоящие философы или сумасшедшие, или много не болеют. Это не мудро. Как и бояться сме…   Это тоже не мудро. Высший критерий мудрости  – не бояться ничего. Даже Бога. Но на это способен только Бог. Да и то – бог его знает.

Жизнеутверждающее мировоззрение = философия бытия = реализм.

Жизнепреобразующее мировоззрение = философия становления= модернизм.

Жизнеотрицающее мировоззрение = философия ничто =постмодернизм.

Жизнезаменяющее мировоззрение = философия иного =трансмодернизм.

Какого философского направления Вы держитесь? Утром я рационалист, в течение дня эмпирик, вечером экзистенциалист, а ночью Dasein-аналитик.

Придя из журнала «Вопросы филопсофии». Гляжу на своего Филю, потом Мадраса и других знакомых собак: животные обретают душу. Параллельно тому, как у людей она распадается на интеллект и физиологию. А тот, у кого она остается, “по душам” может пообщаться только с псом. Недаром их так много заводят. “Для души”. Полно семей, в которых только одно живое существо, да и то собака. И любой непредвзятый наблюдатель должен признать, что большинство собачьих лиц благороднее человеческих. Взгляд тоже глубже и внимательнее. Мудрее, наконец. А сколько людей с мордами  и пустыми глазами. Поневоле задумаешься, у кого на самом деле лицо.

А как они болеют и умирают: смиренно, терпеливо, молча. Ни раздражения, ни капризов или  гнева, поистине по … (не пишу, боясь обвинения в кощунстве). Философия должна учить умирать, часто вспоминают кого-то из древних. Это надуманность, вслед за древними. Философия должна учить жить! А умирать, надо учиться у собак. И теперь, любому хорошему человеку, когда придет срок, с чистой совестью можно пожелать: умри как собака.

Раньше собаки охотились на дичь. В этом было их главное хозяйственное назначение. Теперь, если в хозяйстве,  они охотятся на наркотики. Дичь нашего времени.

Хвост – улыбка собаки. Особенно у лаек. А сколько людей всю  жизнь проходили с опущенными или даже  всегда поджатыми хвостами. Собрание стаи. Главный пес Бар/босс (пре-ди-ре-ктор-крат) сидит за столом и сердито виляет хвостом. Периодически лает, временами  переходя на рычание. Остальные слушают, поджав хвосты и прижав уши. Некоторые, в ответ на обращенное к ним гавкание, что-то  скулят. Из кабинета все выходят (с) (пр)опущенными, хотя кое-кто позволяет себе  иронически им помахивать. Грустное зрелище. Люди, деграданты Вы этакие, виляйте хвостами друг другу. Открыто. Вот как большой рыжий пес, который на станции метро «Двигатель революции» торгует семечками (хозяйка рядом).

Зачем Вы держите собаку? Столько хлопот. Ответ: если на моем,  обычно озабоченном или печальном лице почему-то появляется и блуждает бессмысленная полуулыбка – это значит, я вспомнил про своего пса.

Хотя собак в городе скоро не будет. Да и в деревне. Места им все меньше, они всем мешают. Машины убивают людей каждодневно и ежечасно, но никому не приходит в голову предлагать их уничтожить. Если же в миллионном городе кого-то укусила собака, по телевидению проводится интерактивный опрос: что с ними делать. Как вообще со всеми существами, которые жужжат, ползают, хотят/просят есть и кусают. Естественно – уничтожать. Убир(в)ать все живое. Чтобы ни малейшего беспокойства: «комфорт без помех».

Потом люди сами перекусают друг друга.

... И все-таки, нет! Давайте думать, что человек не хуже собаки, нет, не хуже. Он тоже чуткий и красивый. Бывает. Если постарается. Ведь все мы т(о)вари/щи Божьи. Котор(ого!)ых хочется любить.
Иногда.