Аннотация:   В статье рассматривается влияние гуманистических взглядов Н.М. Новикова на Н.М. Карамзина. Карамзин в течение 1784-1789 гг. находился в Обществе московских масонов, где у него появилась возможность приобщиться к пониманию ими проблемы человека. Религиозно-философское учение о человеке в России интенсивно развивалось именно в масонском дискурсе, в котором в XVIII веке преобладала мистическая составляющая. Гуманистический концепт раннего масонства, сформулированный в трактате Новикова «О достоинстве человека в отношениях к Богу и миру» (1777), близок к трактовке человека в ренессансном гуманизме. Постепенно масонский дискурс сосредоточился на концепте «ветхого человека» и понятии греха, но Карамзин остался приверженцем гуманистической позиции Новикова с ее высокой оценкой человека и характерным для этики Нового времени акцентом на понятиях добродетель и достоинство. Потрясение, вызванное драматическим развитием Французской революции, заставило его встать на позицию провиденциализма. Итогом мировоззренческого кризиса Карамзина стала консервативная утопия, в которой Карамзин обосновывал превосходство  внеправовой системы власти, опирающейся на совесть правителя, интуитивно связанного с Провидением. Отход от позиции Канта выразился в том, что неоправдавший себя «нравственный закон» Карамзин заменяет понятием внутренней, нравственной свободы, что в герменевтическом смысле близко понятию моральное чувство из сентименталистской этики. Отступление от принципов Просвещения свидетельствует о включенности Карамзина в патерналистскую модель сознания. Автор приходит к заключению, что внеправовая позиция Карамзина, руководствовавшегося исключительно нравственным критерием, привела к ограничению гуманистического воздействия на процесс совершенствования личности и общества. В вопросе о методологии исследования автор приходит к заключению, что Карамзин в строго научном смысле не развивает философское учение о человеке; проблема человека у него рассматривается в границах абстрактного гуманизма, поэтому взгляды Карамзина вернее рассматривать в контексте исследования общественного сознания. 

Ключевые слова: Н.М. Карамзин, Н.И. Новиков, И. Кант, В. Шекспир, И.К. Лафатер, масонство, гуманизм, нравственная свобода, провиденциализм,  мистическая антропология

Nikolay Karamzin's choice: from the Masonic anthropology and European humanism to providentialism and moral freedom

 Shcherbatova I., Institute of philosophy RAS

 

Abstract: The article discusses the influence of Nikolay Novikov’s humanism on Nikolay Karamzin. Karamzin was a member of the Moscow Mason Society from 1784 to 1789. This membership allowed him to better understand the Masonic anthropology. The masonic anthropology was one of the most developed philosophical teachings in Russia in the 18^th century. However, it was not a static doctrine. It was undergoing a transformation which consisted in the growth of its mystic element. By the 1780s, Novikov had developed a specific humanistic theory which he made public in his treatise “Dignity of Man in Relation to God and the World” published in 1777. The interpretation of the human being which he offered there can be seen as closely related to Renaissance humanism. Gradually the masonic discourse had focused on the idea of “The Old Man” and the concept of sin. However, this mysticism did not influence Karamzin. Karamzin remained loyal to the humanism of Novikov who would praise the human being and emphasize the ideas of virtue and dignity, which were important for ethics of the early modern period. The French Revolution deeply shocked Karamzin and made him a supporter of the idea of providentialism. The result of Karamzin’s intellectual crisis was the conservative utopia. He started to justify an extra-legal system of power which would be based on the conscious of the sovereign who would be guided by the Providence through his intuition. Karamzin replaced Kant’s idea of the moral law with the idea of the inner moral freedom. This idea is very close to the concept of the moral sense which was an element of the ethics of sentimentalism. Karamzin’s abandonment of the principles of the Enlightenment signify his unchangeable and organic adherence the paternalist model of consciousness which, in its turn, does not exclude abstract humanism. The author of this article concludes that Karamzin’s argument of the extra-legal, merely ethical, regulation of power led to the limitation of the humanistic meaning of the process of personal and social improvement. He relied on abstract humanism and saw moral philosophy as a rather practical tool. It is important to emphasise that Karamzin did not develop a philosophical doctrine in a strict sense. He was preoccupied with a number of practical moral issues, and therefore, it would be more accurate to put him in the context of studies of social consciousness rather than in the context of the history of moral philosophy.