Война вошла в наш дом. Она вошла, даже если никто из нас не участвует ни в одной из войн, даже если кто-то не знает и не интересуется тем, что она где-то все-таки есть, даже если кто-то, зная о том, что она есть, и, не одобряя хода ее действий, согласен с политикой ее развязывания. Она вошла в наш дом не только экономическими санкциями, но, прежде всего, возникшим и у согласных, и у ненавидящих ее отвращением ко всему произошедшему, смявшему привычный ход мыслей, тем, что заставило пересмотреть, кто друг, а кто враг, заново осмыслить понятия патриотизма, нацизма, фашизма и изумиться способам, позволяющим отождествить, казалось бы, несовместимые понятия, принципам и действиям, какими можно нажить врагов, и рождающим риск невозвратности. Мы попытались осмыслить явление, сопровождающее мир, без которого мир вдруг оказался чудовищно невозможен и странен