В четверг 21 мая 2015 г. в Институте философии РАН мы провели круглый стол – памяти Александра Павловича Огурцова. Когда я продумывала тему конференции, то думала, конечно, не о вселенских акциях, связанных с борьбой за свободу, с попытками достижения свободы, а о малозаметных повседневных действиях - человеческих, характеризующих его как философа - изначально свободного человека, которому нет необходимости как-то особенно это выражать. Саша – книжный человек. Утыкался в книгу как в то, что энергически концентрировано человеком, как в пойесис - труд свободного человека. Книжное знание - не мертвое, как иногда думают, существующее вопреки некоей реальности. Достаточно вспомнить, что в древности такие поэмы, как "Илиада", могли быть источником знания, заменяющим все нынешние СМИ. Книга была синонимом знания, во всяком случае, так думали зачинщики «книжной справы» в 17 в. Это, конечно, особенный талант – чувствовать книгу как свободу, но и свобода чувствовала своего подателя: когда он врубался в спор и говорил откуда-то взявшееся нужное нечто, я, знавшая, что и когда он читал, удивлялась, откуда это взялось? Потому книги - это его свобода, то свободное существование, где он не зависел ни от кого. Его «подписантство» (1968 г.) свершилось не по дружбе и даже не с мыслью о моральных основаниях, а по велению этой самой свободы, которая гораздо шире всех свобод, за которые мы боремся. Любая акция – один из ее феноменов. И в этом смысле – это один из самых свободных людей, который «торчал, где воткнут», ибо от себя не убежишь