ИНТЕЛРОС > №2, 2020 > БЕГЛЕЦ НА БЕЛОМ ПОЛЕ ТАТЬЯНА НЕКРАСОВА
|
ВОЛЬНОЕ
до времени, душа моя, прощай! лети себе и ни о чём не помни. теперь мы – камни, а судьба – праща, и вслед летят прицельно копья молний.
душа моя, счастливого пути! лети себе и ни о чём не думай, тогда плохое нам не повредит, а доброе – хороший штурман.
и, наконец, душа моя, прости. лети себе и ничего не бойся, а встретимся – нас боженька срастит, как землю с небом сращивает осень.
а если нет – нам будет всё равно, душа моя, нам и сейчас почти что легко – и ты прощаешься со мной, а я не слышу.
ОКТЯБРЬСКОЕ
рассмотрела осени лицо, там такое самообладанье, словно смерть не точит червецом, а целует солнечными ртами,
золотит, румянит, придаёт новый смысл, а старый провисает паутины шёлковым бельём, ивы спутанными волосами.
и теперь, невнятный человек, знаю приблизительно и грубо, что в её осенней голове – ветер, листья, солнечные губы.
КУДА ОТ ЭТОГО
зачем ты, сссобака, мне снишься и каждую божию ночь, мигая фонарной зеницей, пытаешься сон превозмочь?
проснусь – ничего же не вспомню, целебен забвения мёд. невидан, неслыхан, непонят. но птица, но лист промелькнёт –
испорченному телефону никто и ничто не указ, и вот же – споткнулась и помню эх, раз ещё раз каждый раз
ЛУЧШИЕ ДНИ
любовь моя которой ни следа а только слух и благорастворенье для нас не будет страшного суда недоумения и подозрений
а только сад осенний райский сад айва и облепиха и шиповник и ослепительные небеса неглубоко в них
ДЕКАБРЬСКОЕ
а был бы снег… – когда бы не тепло, не жалкий жёлтый лист на чёрной ветке, и не текло тогда бы, а легло легко, как сон, и остудило веки.
невидимость, неслышимость, туман. забвение, смирение, а дальше – стигмат звезды, погасшие дома и в сонный мир новорождённый мальчик.
НЕ ТОРОПЛЮ, НО
не суетись, не хлопочи лицом, и будет всё, что будет, необидно и в самый раз и вовремя – как сон, конца не видно.
я буду жить, по краю жёлтый лист – ну, сколько там отпущено счастливым? – и столько лиц навстречу, белых лиц, кромешный ливень.
НАВЫНОС
догоняют любимых на этом свете, но всегда опаздывают, поскольку временные петли, удавки, сети оставляют следы перемены горькой –
и тогда невзаимно, тогда напрасно настигать, окликать, отражать смятенье. так не надо, не надо за шапкой красной от ствола к стволу в безнадёжном теле.
и под шапкой шут его знает нынче кто да что да зачем да с каким приветом ах любовь навылет и жизнь навычет и прости что тебе говорю об этом
ОЩУТИМОЕ
дни буднично-неповторимы так жить и жить бы вместе нам и ледяные мандарины разламывать напополам
о главном не сказать конечно да просто не произнести не потому что страх и нежность а потому что низкий стиль
и прошлое непримиримо и настоящее легко и будущее мимо мимо неуловимо под рукой
СМЕРТНОЕ
всё это так по-человечьи предательски и налегке что даже воздух обесцвечен надышанный бог знает кем
чёрт знает кем преображённый в горючую взрывную смесь за искрой искра да за что нам не с нами не сейчас не здесь
НАЧАЛО
впусти туман, подставь ему лицо, пока он жмёт протянутую руку, и то, что называется концом – уже начало, движемся по кругу:
какой-то год, но осень всё равно, и огненные листья холодны, как багровые закаты над страной, горящей, нет, не рукописью – книгой.
найти бы эту рукопись и, нет, не сжечь – перечитать, расставить точки, и с мёртвой точки двинется сюжет – беглец на белом поле чёрной ночи.
ПОПРАВИМОЕ
всё поправимо – сказала, – пока мы живы. похоже, поторопилась, была наивна, здорова, беспечна, не знала больших ошибок, любила стоять под ливнем.
с тех пор умнее не стала, но знаю точно: мелочи поправимы, когда не просить о большем – и с божьей помощью мне голубиной почтой будет записка, что ты в порядке – теперь уж точно.
непоправимо то, что стерпе… слюбилось намертво, будто имя в смешную кличку. люди, не бойтесь жить, даже если в минус, и умирать не бойтесь, оно привычно.
ОПТИКА
свет становится рассеян, будто бы со всех сторон Ирий людям, и растеньям, и животным отворён –
два-три раза в жизни словно чьи-то, сами не свои: сложной оптикой изломан каждый – перед ним стоим,
ясные, как луч, прямые, разноцветные, как сны…
миг – и сумерки размыли нас до пятен ледяных,
до привычных невротичных искажений именных. Вернуться назад |