ИНТЕЛРОС > №4, 2019 > Стихотворения Анна Германова
|
***
Из Москвы – в Мокропсы и Вшеноры, на отмытый песками погост, в год глухой двадцать пятый, в который распрямлялась, как в гроб, в полный рост, в эту даль, в эту боль – будто жало или гвоздь, заржавевший в доске, вынимала себя и рожала в эту жизнь на чужом языке и дома, и деревья, и сына, и застывшие губы полей, что тебе остаётся, Марина, то и держит на каждой земле – эта страсть, эта власть, это слово, словно воды отходят, плывёт всё неистовей за Крысоловом прямо в музыку – в море твоё.
ВОДОПОЙНОЕ НЕБО
Мне декабрь – наказанье сущее, снега нет и во сне в Неметчине. Словно кони, в ночное пущены, погружаются крыши в млечное, в самолётных и звёздных оспинах, в бубенцах беспризорных спутников, водопойное небо. Господи, в небе трассы как травы спутаны, там ведро под телегой звякает, чалый месяц стучит подковами, и вину и надежду всякую тянет волоком до Московии, по налитым до края рытвинам дождевыми метёт рогожами. Там готов мне покров молитвенный, на бесснежную ночь одолженный.
***
Если снег не приходит – приходят последние сроки. Нет ни в чём белизны – не блестит на верёвке бельё, полиняли берёзы, в них блёклые спорят сороки, всё никак не поделят гнездо на «твоё» и «моё».
Что за свет непрямой, исподлобья, беспамятно-серый, налегает всей силой на крыши, моргает совой, застигает врасплох меж сомнением, страхом и верой, окунает в бесснежье своё как в купель с головой,
отпускает листать придорожных кустарников святцы, воробьиным пером наудачу лететь в темноте, возноситься, и падать, и помнить, что нечем держаться, разве воздухом строк и дыханием спящих детей.
***
А дальше ехать было некуда. Из ниоткуда в никуда созвездия бродили неводом по дну зацветшего пруда, под их прицелом уезжали мы, тюрьму меняя на суму, пражанами и парижанами в окне раскачивали тьму. Текли вокзалов стыки ржавые, платформ окурки и лузга, искрила, испуская ржание, дороги вольтова дуга, выкидывали рельсы лезвия, валились под вагон огни, а небо к северу прорезала гусей вольфрамовая нить. Но, глядя вдаль, едва ли знали мы, что их закатное звено бестрепетным холодным пламенем в последний раз озарено.
***
Что за лестница крутая, рябь страниц по всей судьбе, переплётов ветхих стая, лепет горних голубей? Кто в ночи моей Иаков, моему ковчегу Ной, козье стадо в пёстрых знаках, древних лоций перегной? Кормщит правнук Ибрагимов, декабрю крестовый брат, через питерскую зиму на халдейский зиккурат, пролагает тяжкий волок по январской целине, по ступеням книжных полок, дай-ка, просит, руку мне, да поднимемся повыше по строительным лесам, может, там ещё подышим сквозь воронку в небесах? Здесь морочит нас морошка, трудной смерти маета, да серебряная ложка у разорванного рта. Вернуться назад |