Мы сидели в уютном петербургском кафе — я и мой дальний род­ственник, русский парижанин, ловкий ловец антикварных жемчу­жин. Было уже поздно, и город привычно и устало менял декорации, готовясь представить зрителям старинный спектакль в сценографии пушкинских белых ночей. Обновленное жемчужное сфумато акварель­ных серебристых сумерек развязало парижанину язык. Он говорил без умолку, жонглировал цитатами из обожаемого русского классика, перебивая строфы впечатляющими цифрами бидов и эстимейтов.

Униформа — дитя абсолютизма. Возникнув в XVII столетии, в самую абсолютистскую эпоху, она верой и правдой служила монархам, создавала мифы о силе и непобедимости августейших армий, потворствовала тщеславию чиновных бюрократов. Ее сложная красивость, под­чиненная мелким постановлениям и регламентам, отражала сложную организацию монархического правления. Чем жестче и авторитарнее был государь, тем послушнее следовала униформа уставам и предпи­саниям. Но при мягких, либеральных монархах она с легкостью на­рушала правила, открыто заигрывая с модой, не стесняясь быть прак­тичной и простой.