«Нет ничего практичнее, чем хорошая теория»
Людвиг Больцман

Технологии, в том числе и современные высокие технологии, конечно же, нужны. Они улучшают жизнь человека, делают ее комфортнее; на их основе создаются лекарства, часто спасающие жизни людей; они – основа промышленности и современного агропромышленного комплекса; на них базируются создание и эксплуатация транспортных средств. Технологические достижения приносят финансовую прибыль, помогают сэкономить деньги на производстве товаров и т.д. и т.п.  От каждого нового технологического достижения ждут новых позитивных прорывов в улучшении качества жизни людей.

Большие ожидания связаны, например, с нанотехнологией, где, используя в качестве строительных блоков атомы и молекулы, создают  до сих пор не существующие в природе и обладающие новыми, удивительными свойствами материалы и приборы. Используется тот факт, что на наноуровне (масштаб величин от 1 до 100 нанометров, 1 нанометр 10^-9 м)  многие свойства обычных материалов претерпевают значительные изменения. Это может касаться таких параметров как температура плавления, химическая реактивность, электро и термо проводимости. Новые материалы и приборы находят широкую сферу приложимости -  в электронике, медицине, экологии, авиации, космонавтике.   В медицине - это создание новых лекарств, а также более совершенных методов доставки лекарств по назначению, когда с помощью наноскопических устройств лекарство доставляется именно тем клеткам живого организма, которые в нем нуждаются;  в экологии речь может пойти о преобразовании токсичных компонентов в почве и воде, а также промышленных выбросах в атмосферу, появившихся там в результате загрязнения окружающей среды, в нетоксичные; в самолетостроении новые материалы могут быть использованы для создания машин чрезвычайно прочных и вместе с тем  легких и эластичных, что значительно снизит риск их разрушения при авариях; в космонавтике эти же материалы смогут быть использованы для строительства легких и мощных грузоподъемников, способных доставлять тяжелые грузы с поверхности планет на околоземные орбиты и т.д. Многие разработки в нанотехнологии преследуют цель сэкономить средства при производстве новых машин и оборудования,  сделать производство более дешевым, что очень  важно в условиях жесткой рыночной конкуренции на мировом рынке

 Верно, что часто у технологий есть и негативная сторона. С ними связаны определенные социальные риски - создание новых видов оружия массового уничтожения, ухудшение состояния окружающей среды, появление новых болезней, возникающих в качестве побочных эффектов применения созданных на их же основе лекарств. Все это, несомненно, делает очень злободневным вопрос о социальной и моральной ответственности ученого и технолога. Но ученые всегда надеются, что эти риски удастся учесть, предотвратить и ответить на них. Так что с тезисом о необходимости технологий согласны все. Руссоистские идеи уже давно не в моде.

Другое дело наука. (Здесь под наукой будут пониматься фундаментальные, чистые исследования, нацеленные только на получение знаний о природных объектах и процессах и не преследующих цели изменения этих объектов и процессов в нужном для человека направлении). У многих ученых-прикладников, да и у некоторых философов науки она сегодня, прямо скажем, не в чести. Вполне серьезно ставится и обсуждается вопрос о том, нужна ли вообще фундаментальная наука и стоит ли ее финансировать. Читаю статью Е. Балацкого, по-видимому прикладника, который со злорадством пишет  о достижениях фундаментальных наук как о «теоретических пузырях», о том, что «университетская  профессура отмирает как класс»,  что «платить нужно только тем теоретикам, которые работают в реальных проектах» и т.д.[1]

Даже на Западе нередко дискутируется вопрос: стоит ли финансировать фундаментальную науку?  Спрашивают, не лучше ли использовать эти средства для  решения самых неотложных проблем человечества, направив их, например, на лечение онкологических заболеваний? Высказывается мнение, что наиболее успешно и продуктивно развивается наука, источником которой является решение той или иной практической проблемы. Короче, основная претензия, предъявляемая фундаментальной науке, состоит в том, что она не приносит пользы.

Так ли это, однако? Хотелось бы задать вопрос: что бы стали делать прикладники и технологи, если бы не было фундаментальной науки? Ведь очень часто именно она является источником технологических новаций.  Правда, не всегда.  В настоящее время универсальность так называемой «линейной» модели взаимоотношения фундаментальной науки и технологии, согласно которой фундаментальная наука всегда является источником технологических новаций, а технология - это приложение науки, отвергается по многим причинам.  Одна из них – очень часто таким источником выступает отнюдь не наука, а предшествующая технология. Тем не менее, более слабая версия обсуждаемого тезиса, согласно которому фундаментальная наука всегда принимает непосредственное или опосредованное участие в технологических  исследованиях, остается верным.

Возьмем в качестве примера нанотехнологические разработки. В них вовлекаются   такие фундаментальные дисциплины как квантовая физика, молекулярная биология, компьютерные науки, химия. И хотя механизм их включения в продуцирование инноваций пока еще недостаточно понят (философы науки все еще не ответили на этот эпистемологический вызов высоких технологий, и  в последнее  время вопрос о наиболее адекватной модели взаимодействия прикладного и фундаментального знания усиленно обсуждается[2]),  можно уверенно утверждать, что  без фундаментальной науки достижение новых результатов в нанотехнологии были бы невозможны. То же можно сказать и относительно всех других высоких технологий. Значит не так то уж фундаментальные науки бесполезны?

Но участием в технологических разработках фундаментальная наука не ограничивается. У нее есть еще одна, не менее, а может быть даже более важная и (не побоимся вполне уместного здесь пафоса) великая задача. Она объясняет мир, удовлетворяя важнейшую интеллектуальную потребность людей – потребность знать. Человек хочет знать, как устроен мир, как произошла Вселенная, в чем сущность жизни, что такое сознание и т.д. Верно, что эта сторона фундаментальной науки бесполезна, в том смысле этого слова, который вкладывал в него Оскар Уайльд, когда говорил, что всякое искусство без-полезно. Вряд ли исследования в области, скажем, квантовой гравитации (самый передний край современной теоретической физики) принесут непосредственную пользу людям, по крайней мере в обозримом будущем. Но, перестав задавать себе эти вопросы, перестав интересоваться ими, человеческое общество потеряет многое из того, что делает его именно человеческим.

Верно, что многие фундаментальные исследования сегодня требуют постановки очень дорогостоящих экспериментов. В физике элементарных частиц – это создание и  использование современных сверхускорителей. Даже такая богатая страна как США предпочла отказаться от строительства самого новейшего суперколлайдера (БАК)  в одиночку; он был создан и запущен при финансовой поддержке нескольких стран-участниц проекта. В связи с дороговизной проекта вновь поднимался и поднимается вопрос: не лучше ли было израсходовать эти деньги на непосредственные  нужды людей, например ликвидацию голода в странах третьего мира, здравоохранение, экологию?

Но, во-первых, те, кто ставит так вопрос, забывают о том, что в процессе создания такой экспериментальной аппаратуры как сверхускоритель, технология получает новые мощные импульсы развития. Создаются новые приборы, новые материалы, вспомогательные устройства и оборудование.  Более того, многие даже не знают о том, что при исследовательских центрах, где работают такие ускорители (например, ФЕРМИЛАБ, США), лечат онкологические заболевания с помощью нейтронных пучков, полученных на этих же ускорителях. Лечат успешно, продлевая жизнь людей. И таких центров в США  четыре.

Во-вторых, нам все-таки, говоря словами поэта, «не дано предугадать, как наше слово отзовется». Не преследуя утилитарных целей и просто создавая все более верные модели мира, фундаментальные ученые могут неожиданно дать возможность будущим поколениям  решать большие практические задачи. Думал ли Галилей, формулируя свой закон свободного падения тел, и в споре с аристотелианцами доказывая его справедливость, что тем самым он закладывает теоретические основы современной нам космонавтики? На базе полученного в рамках галилей-ньютоновой физики значения ускорения свободного падения тел (~9,8 м/сек²)  удалось уже в наше время рассчитать, какую скорость  ракета-носитель должна сообщить телу для того, чтобы оно могло стать искусственным спутником Земли (первая космическая скорость, равная ~ 8 км/сек); и  какую скорость должно оно иметь, чтобы, преодолев земное притяжение, оно смогло навсегда покинуть Землю и уйти в открытый космос (вторая космическая скорость, равная ~11 км/сек).  Или другой пример. Ныне хорошо известны  блестящие практические достижения генной инженерии.  Достаточно перечислить  получение с помощью ее методов таких жизненно важных  лекарств как  инсулин, интерферон; создание высокопродуктивных штаммов микроорганизмов для производства аминокислот, антибиотиков, ферментов, витаминов;  набирающую силу генную терапию т.д. Но ведь еще в 60-х гг. ХХ века было не ясно, даст  ли вообще что-нибудь полезное молекулярная биология. И многие ученые сетовали на то, что на эту область исследований отпускается слишком много средств.

Таких примеров «отложенного» практического применения законов, открытых в фундаментальной науке, можно привести множество. Эта функция науки несомненно действует и сейчас. Эксперименты с космическими аппаратами, посылаемыми к другим планетам нашей Солнечной системы, многим представляются сейчас излишней роскошью. Но, возможно, они  помогут человечеству постичь тайну происхождения жизни на Земле?  Или расширить ареал существования человечества в Космосе?

Имея в виду существование такой «отложенной» пользы, необходимо поддерживать и  финансировать все фундаментальные исследования, а не только те, которые представляются перспективными уже сейчас. Во-первых, потому, что  исключения тех или иных разработок из поля научных исследований может отрицательно сказаться на самой науке. Как утверждал один из творцов современной физики  Энрико Ферми,  “Опыт показывает, что до некоторой степени произвольный характер конструирования  знаниевого поля, являющийся результатом полной свободы в выборе направления исследований отдельными учеными, является единственным гарантом того, что ни одно важное направление  не будет упущено”[3].  И, во-вторых, любые запреты могут проявить негативный эффект именно в практической сфере, отрицательно влияя на качество жизни людей. Нельзя повторять ошибки противников генетики – Лысенко и К^о, третировавших генетические исследования на том основании, что, биология должна, мол, непосредственно подключиться к решению продовольственной проблемы в стране, а не заниматься бесполезными манипулированиями какими-то генами каких-то там мушек-дрозофил. В нашей стране генетика была запрещена. Но, как известно, именно она и помогает сейчас решать проблему голода в развивающихся странах, путем (пусть пока и несовершенной), практики создания новых генетически измененных видов растений и животных с полезными для человека свойствами.

Так что вопрос о судьбе фундаментальных исследований оказывается столь же жизненно важным для нас, как и вопрос о судьбе высоких технологий.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, № гранта 07-03-00622а  «Современные технологии: философско-методологические проблемы»

Опубликовано: Вестник Российского философского Общества  (РФО), 2009, №4.

Публикуется на www.intelros.ru по согласованию с автором

---

[1] Е. Балацкий. Прикладная фундаментальность// Независимая газета, НГ-Наука, 22 октября 2008, продолж. в «Независимой газете», НГ-Наука, 12 декабря 2008г.

[2] Metha M. D//  Nanoscience and Nanotechnology:  Assesing the Nature of Innovation in These Fields. Bulletin of Science, Technology and Society, vol.22, № 4, 2002

[3]  Цит. по Polany M. The Faundation of Freedom in Science// Physical Science and Human Values. A Symposium with a Foreword by E. P..Wigner. N.Y., 1969, P. 125