Мы предложили участникам заочного «круглого стола» три вопроса  для обсуждения:

1. Каковы для вас главные события (в смысле — тексты, любых жанров  и объемов) и тенденции 2017 года?

2. Удалось ли прочитать кого-то из писателей ближнего зарубежья?

3. Поле литературного эксперимента: наиболее интересные тексты  и перспективные направления. 

 

Ольга Балла, литературный критик (г.Москва)

 

«Различение "памяти" и реальности прошлого»

 

 

1. Главные события.

Книга Михаила Эпштейна «Проективный словарь гуманитарных наук»  (М.: НЛО, 2017). Эта, казалось бы, автобиографическая книга важна тем, что осмысление собственного прошлого поднимается здесь до уровня антропологической рефлексии.

Мария Степанова. Памяти памяти: Романс. — М.: Новое издательство, 2017 — один из ключевых текстов этого года (и не только этого), развивающих как раз то, что мне кажется его главной тенденцией (или одной из): работу с памятью, внимание к тому, как устроена память — личная и коллективная в их взаимодействии.  «Романс» — романного объема эссе, эссеистической выделки роман — Степановой в этом отношении, если будет внимательно прочитан и продуман, может стать формообразующим: здесь не просто переживаются в их воздействии на человека, но пристально рассматриваются механизмы, культурные и личностные образующие силы памяти и забвения, разных форм запоминания, вспоминания и забвения. Пережив период стихийного ностальгирования по так или иначе утраченному, по крайней мере — миновав его острую стадию, наша культура в лице наиболее чутких ее представителей начинает, кажется, обращать внимание на то, как именно помнится то, что помнится, почему помнится именно это, насколько точна эта память, в какой мере она определяет человека, — вообще, на различение «памяти» и реальности прошлого.

Другие книги той же тематической линии: «Энциклопедия юности»  Михаила Эпштейна и Сергея Юрьенена (М.: Издательство «Э», 2018) и «Севастопология» Татьяны Хофман (С.-Пб.: Алетейя). В этот же ряд надо поставить — не в этом году, правда, начатый, первый том вышел еще лет шесть назад, но в этом продолженный —  проект «Частные лица» Линор Горалик, биографические интервью с поэтами.  Под самый конец года в «Новом издательстве» вышел его второй том, тоже одна из существенных, на мой читательский взгляд, книг уходящего года.

Ласло Краснахоркаи. Сатанинское танго / Перевод с венгерского Вяч.Середы. — М.: Corpus, 2018. Вопреки 2018 году в выходных данных, вышла уже в ноябре. Это один из важнейших текстов одного из важнейших (это не тавтология) не только венгерских, но европейских авторов, который наконец-то становится фактом русского внимания и русского языка, давно было пора.

Не знаю, многим ли будет важно то, что в этом же году в «Литературных памятниках» вышел русский перевод одного из ключевых для венгерского самосознания текстов — «Турецких писем» Келемена Микеша (1690—1762) (М.: Наука, 2017, перевод Юрия Гусева), но мне это важно безусловно.

Эзра Паунд. Кантос  / Пер., вступ. ст. и комм. А.В. Бронникова. — С.-Пб.: Наука, 2018.

Борис Дубин. Очерки по социологии культуры:  Избранное / Предисл., составление, подгот. текста А.И.Рейтблата. — М.: Новое литературное обозрение, 2017.

Глеб Смирнов. Палладио.  Семь философских путешествий. — М.: РИПОЛ классик, 2017. Упомянем, кстати, и «Метафизику Венеции» того же автора (М.: ОГИ, 2017).

Меня очень порадовало, что свои геопоэтические тексты — о смысловой работе и (неотделимых от нее, продолжающих ее, в нее возвращающихся) смысловых играх с пространством- наконец собрал в книгу Игорь Сид (Геопоэтика: Пунктир к теории путешествий. — С.-Пб.: Алетейя, 2017). Жаль, конечно, что он не сделал из этого материала большого систематического синтеза, но вполне возможно, что нынешнее состояние этого типа взгляда, а может быть и само его существо такому систематизирующему обобщению противится.

2. Что касается ближнего зарубежья.

Из литовцев:

Леонидас Донскис,  Томас Венцлова.  Поиски  оптимизма  в пессимистические времена:  Предчувствия и пророчества Восточной Европы / Пер. с лит. Г. Ефремова. — С.-Пб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2016; Томас Венцлова. Metelinga:  Стихотворения и не только / Пер. и сост. А.Г. Герасимова. — М.: Пробел-2000, 2017; Henrikas Radauskas = ГенрикасРадаускас. Огнём по небесам = Ugnim ant debesu  / Составление и перевод с литовского Анны Герасимовой; Университет им. Витаутаса Великого. — Каунас: Университет им. Витаутаса Великого, 2016.

К литовцам вполне можно причислить и живущего в Литве русскопишущего поэта и переводчика Георгия Ефремова, у которого целый шеститомник вышел в прошлом году, но в мои руки попал в этом, и да, это хорошо и важно: Георгий Ефремов. Избранные сочинения: Т. I. Все мои моленья:  Стихотворения и маленькие поэмы;  Т. II. В начале — муравей:  Стихотворные переводы; Т. III. Мы люди друг другу:  Дневниковая проза; Т. IV. При свете письменности:  Прозаические переводы;  Т. V. Завтра ночь:  Проза, драматургия, эссеистика, публицистика, сатира. — Вильнюс: Lietuvos literaturosverteju sajunga, 2016.

Считать ли человеком «ближнего зарубежья» жительницу Литвы Лену Элтанг, пишущую первостатейным русским языком? Во всяком случае, её роман «Царь велел тебя повесить» (М.: Corpus, 2018, но вышедший в конце 2017-го) необходимо назвать.

Русскоязычному гражданину мира, вильнюсцу Максу Фраю с пятым уже томом «Сказок старого Вильнюса» трудно отказать в связи с Литвой, поэтому назовём здесь и его.

Из эстонцев:

Двоякопишущий и двоякоговорящий Яан Каплинский: «Улыбка Вегенера:   Книга стихов» (Ozolnieki: LiteratureWithout Borders, 2017. — (Поэзия без границ)); Лариса Йоонас (пишущая по-русски, живущая в Эстонии), сборник стихотворений «Кодумаа» (М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2017).

Еще один пишущий по-русски живущий в Эстонии — Игорь Котюх: Естественно особенный случай: стихотворения в прозе. — Пайде: Kite, 2017.

Считать ли русского Андрея Левкина, живущего в Риге, писателем ближнего зарубежья? Если да, то читала: Андрей Левкин. Дым внутрь погоды.  — Рига: Орбита, 2016.

Из грузин:

Отар Чиладзе. Авелум [Роман] / Пер. с грузинского М.Бирюковой. — М.: Культурная революция, 2016.

Отнести ли к писателям ближнего зарубежья Александра Цыбулевского — человека русской культуры, всю жизнь прожившего в (еще советской) Грузии и чувствовавшего ее культуру и своей тоже? По крайней мере, этот русский грузин, грузинский русский стал одним из моих важных впечатлений ушедшего года.

Из украинцев:

Борис Херсонский, Людмила Херсонская. Вдвоём. — М.: Совпадение, 2017.

Читаю сейчас — Сергей Жадан. Интернат. [Б.м.]: Мультимедийное издательство Стрельбицкого, [2017].

Читала также — из интереса к культуре и жизни этого региона — альманах «Карпатская Русь»  (Литературно-публицистический альманах. Вып. 2 / Сост. А.В.Фатула, М.Ю.Дронов. — М.: Межрегиональная общественная организация «Объединение русинов», 2017) и вышедшую годом раньше книгу одного из его составителей, Андрея Фатулы«Русины: кто они такие?» (М.: Дом русского зарубежья им.А.Солженицына, 2016).

Особняком стоит Татьяна Хофман, увезенная ребенком в 1990-х из украинского русскоязычного Крыма и выросшая в Германии человеком немецкой культуры  с русской памятью в ее особенном, украинском, крымском варианте; ее «Севастопология» переведена с немецкого, что потребовало от переводчика, Татьяны Набатниковой, большой виртуозности: этот текст — сложное событие немецкого языка в его, как кажется, постоянных напряжённых отношениях (если не сказать — в конфликте) с крымской русскоязычной памятью. В целом, конечно, этот текст и рассказанная в нем жизнь — порождение того, что мы теперь называем «ближним зарубежьем».

3. Из текстов, укладывающихся в определение экспериментальных — прежде всего, пожалуй, сновидческая проза Станислава Снытко: Белая кисть.  Тексты  2014—2015 / Предисловие А.Левкина. — СПб.: Скифия-принт, МКР, 2017.

К своего рода экспериментальным текстам может быть причислен и уже упомянутый «романс» Марии Степановой «Памяти памяти» — особенная прозаическая форма, сращивающая возможности романа и эссе.

Стоит назвать также поэтический сборник Елены Зейферт «Греческий дух латинской буквы», в котором найден, кажется, принципиально новый в нашей культуре способ говорить о греческой и римской жизни (вообще о жизни того, что для нас теперь «Древний мир») и может быть, даже принципиально новый способ ее переживать.

О направлениях мне пока трудно судить, объема моей начитанности недостает для видения картины в целом.