Алексей Саломатин, литературный критик (г.Казань)

 

Из года в год инспектируя по долгу ремесла изрядную массу выходящего non-fiction и просматривая в силу неизбывного любопытства авторов зарубежий разной степени близости, позволю себе остановиться на первом вопросе, благо есть о чем поговорить.

Главными литературными событиями в этом году для меня стали четыре вышедшие поэтические книги, и тенденции, в связи с появлением некоторых из них забрезжившие, на мой взгляд, весьма отрадны. При этом из четырех лишь одна имеет отношение к тому, что принято называть текущим литературным процессом. С нее и начнем.

 

Олег Чухонцев. выходящее из — уходящее за. — М.:ОГИ, 2015. — 86 с.

Новая книга главного русского поэта наших дней — забавно, что единственное в перечне издание современного автора и то формально датировано годом прошлым, — не могла не стать событием. Несмотря на то что большая часть вошедших в нее стихов была уже известна читателям (а некоторые стихи — и в разных редакциях, благодаря в том числе сборникам избранного, зачастившим на правах первых звезд, предваряющих восход луны, накануне выхода книги), книга оказалась способна преподнести немало сюрпризов даже внимательно следящим за творчеством поэта — начиная с названия (билингвального, к слову, хоть это и не отображено в выходных данных) и композиции, в равной степени отсылающей к архаичной, «досумеречной», традиции выстраивания стихотворных сборников и не оставляющей от этой традиции камня на камне… Чухонцев, как и подобает подлинному поэту, остается непредсказуемым.

Неспроста некая растерянность ощущается как в немногочисленных рецензиях, так и в повисшем благоговейном молчании, которым встретило книгу большинство критиков.

 

Гуннар Экелеф . Мельнская элегия (перевод Надежды Воиновой). — М.: Ад Маргинем Пресс, 2016. — 64 с.

На языке оригинала magnum opus шведского модерниста увидел свет шестьдесят без малого лет назад. Теперь и у русскоязычного читателя появилась возможность познакомиться с ярким образцом поэзии «после Освенцима», исполненным на стыке реквиема и гимна, а на русском оборачивающимся и своеобразной одой искусству перевода — ведь переложение такой формально непростой и многоуровневой вещи сопряжено с решением массы нетривиальных задач.

Значимость события переоценить трудно, однако даже фаталиста во мне, стоящего на том, что все, включая приход тех или иных книг к читателю, происходит в свое время, нет-нет да и тянет задуматься о том, какой была бы не знающая сослагательного наклонения история русской поэзии, появись этот перевод в другое время…

 

Впрочем, по сравнению с тем, сколько ожидали своего часа произведения двух следующих поэтов, шестьдесят лет кажутся не таким уж большим сроком. А ведь посредничества переводчика в их случае не требовалось.

 

Анна Бунина. Неопытная муза: Собрание стихотворений. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2016. — 560 с.

Появление отменно подготовленного увесистого собрания позабытой поэтессы в ситуации, когда демонстративное пренебрежение своей культурой почитается хорошим тоном, выглядит едва не пощечиной общественному вкусу.

Насколько звонкой она вышла, судить пока трудно, но, так или иначе, у небезразличного читателя появилась возможность составить собственное, а не подсказанное голословными формулами мнение о стихах Буниной (меня лично в них всегда поражала — при чуть ли не декадентском внимании к болезни и смерти — какая-то удивительная витальность, пульсирующая в каждой строчке), а заодно прояснить для себя некоторые причинно-следственные связи и преемственности в русской поэзии XIX века.

 

Василий Петров. Выбор Максима Амелина. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2016. — 384 с.

Петров, не удостаивавшийся отдельного издания более двух веков, вышел не в пример скромнее. Учитывая масштаб фигуры автора, небольшая книжка тянет на пробник, зато представлен очередной российский стихотворец завидного дарования и незавидной литературной судьбы возможно многогранно — то изобретательным одописцем, то мастером едкого и меткого стихотворного афоризма, то чутким лириком, то, наконец, виртуозом комического слова в уморительном «Густаве». Для полноты картины не хватает лишь фрагмента-другого из петровского перевода «Энеиды».

Хотелось бы пару слов сказать и о серии, в которой книга вышла, и которая, как мне кажется, позволяет с осторожностью надеяться на то, что наметившаяся робкая тенденция к возвращению из небытия забытых поэтов и устранению белых пятен в истории литературы не сойдет на нет в наступающем году. (Кто-то, конечно, может резонно возразить, что никакой тенденции нет, а есть лишь удачное совпадение на коротком отрезке времени независимых частных случаев, но что есть закономерность, как не совокупность частностей?)

 «Книги серии "Поэты Москвы" — гласит издательская аннотация — составляют современные поэты, представляющие избранные произведения тех поэтов предшествующих эпох, чья жизнь и творчество были непосредственно связаны с Москвой». Чем не шанс донести до относительно широкой публики неформатных авторов, которым печатный станок — в ближайшее, во всяком случае, время — не светит? Того же Петрова при ином раскладе ждать бы нам еще пару столетий. Словом, раз под Новый год полагается не только подводить итоги, но и загадывать желания: да принесет нам год грядущий поэтическое избранное Ивана Долгорукого!