С Ольгой Бакицкой мы познакомились этой весной на XVI Московском международном художественном салоне «ЦДХ-2013», посвященном творчеству молодых художников. Знакомство оказалось двойным: через выставленные работы — с творчеством, в разговорах — с личностью. И оба продуктивные. В том смысле, что понятное и дешифруемое давало чувство приязни, эмоционального резонанса, а неожиданное — рождало желание больше узнавать и разгадывать. Ведь не только в искусстве, но и в жизни мы, случается, норовим упрощать ответы на возникающие вопросы. Если бы Ольгу спросить о том, почему она стала художником, то ответ лежит на поверхности и очевидно прост: потому что отец, Вячеслав Бакицкий, — художник, хотя в ее реальной подростковой жизни сначала была упорная учеба музыке. Правда, если всмотреться в ее работы, то начинаешь понимать: физическое родство — это важное, но не главное обстоятельство. А главным оказывается родство творческое: Ольга восприняла от отца идею служения и живет как художник, то есть по законам, неуловимо отличающим ее от замечательных людей, но не художников. Скажем, от таких, как ее мама и муж, «трезвые головы, удерживающие ее на земле», — по выражению самой Ольги.

В определении сути художника по-прежнему мало науки и много оценочного, субъективного и интуитивного, но так уж повелось, что люди из века в век тестируют мир и находят себе подобных по группе духовной крови, по определению «свой-чужой» и дальнейшему развивающемуся общению с художником и его творениями.

Общение с холстами Ольги открытое, разомкнутое, потому что они живые и дышат смыслами и настроениями. Порой они композиционно подобны недолгим мгновениям перед началом концерта классической музыки, когда гобоист, пикнув каноническим «ля», запускает сначала процесс настройки, планового хаоса, который затем трансформируется в гармонию мелодии.

Приверженность классическому фигуративному искусству сочетается у живописца со стремлением раздвинуть границы, соединяя реальные образы с возможными и только возникающими намеками, протообразами.

Сквозь творческий феномен Ольги Бакицкой просвечивают разные грани. И стилистическое родство с работами отца, которое, слава Богу, в пределах родства и остается. И тактичная встроенность в массив современного искусства Молдовы, одновременно мудрого и здравого в отношении традиций и чуткого к новым веяниям европейского искусства. И вроде бы немодный нынче интернационализм, по умолчанию успешно действующий в творческой среде и усиливающий плодотворное взаимодействие между молдавскими, украинскими и российскими художниками. И, может быть, главное — внутренняя свобода, позволяющая и даже диктующая ей быть самой собой, выносить на холст именно такую эмоциональность и такой ассоциативный ряд. Быть в создаваемых произведениях самим собой и при этом оставаться интересным людям — может быть это и значит быть художником? У Ольги Бакицкой получается.