ИНТЕЛРОС > №9, 2011 > ...из Тбилиси в рай — кратчайший путь Лия СТУРУА
|
Стуруа Лия — поэт, эссеист, литературовед, основоположник грузинского верлибра. Первый поэтический сборник вышел в 1965 г.. Автор 15 книг стихов и прозы, в т.ч. “Не гасите свет” (1994), “Сто сонетов и другое” (1999), “Счастливая тишина” и “Море закрыто” (обе — 2010). Лауреат премии им. Руставели. Живет в Тбилиси. Фарги Мария — поэт и переводчик. Автор поэтических сборников “Тбилисская зима” (1999) и “Время потерь” (2009 ). В переводах М.Фарги опубликованы стихи грузинских поэтов: Галактиона Табидзе, Тициана Табидзе, Паоло Яшвили, Лии Стуруа. Лауреат премии им. Юрия Долгорукого. Живет в Тбилиси и Москве.
Только музыка Растрепавшийся локон поправишь.Заломив непомерную цену, Для тебя ветер сгонит на сцену Километры мерцающих клавиш. В тишине нервно скрипка заплачет. Соло альта протянется к солнцу. Струны стоном космических лоций Хрупкость контура плеч обозначат. И, забытая другом и небом В жизни, тихо идущей на убыль, Ты мелодией правишь упрямо. Ничего не сравнить с этой негой! Потому тебя музыка любит, Нерасчетливо, нежно, как мама.
О разных ребрах Ребро болело. Смесь из розы с ядомВ бокале на невидимом столе, И время, и пространство одолев, Учила роль мою — всегда быть рядом. Ни имени не знать, ни одеянья. Водить тебя по голубой траве С венком на непорочной голове. Но тихо зрело тайное желанье, Чтоб ты постиг, как плохо без меня, Взял лук тугой и оседлал коня, Увидел смерть в глазах у кроткой лани, Ночь черную, подушки мягкий свет И утомленный ласками рассвет, И золотое яблоко познанья. Мне странно Спаслась от смерти. Радуюсь? Не знаю.Не преступила черную кайму. Но готику, что вырвалась во тьму, Я с верой и свечой не догоняю. Бумажные цветы вокруг. Кому? Вощеная веревка. Я, босая, Во сне ступени серые считаю, И, мертвая, бегу, бегу — к нему! Меня спасли. Но, видно, сроки вышли. Мысль странная мне голову томила, Что из Тбилиси в рай — кратчайший путь. Глаза открыть, и в этом смысл и суть: В его руках пригоршня спелой вишни... Но как проснуться — ведь меня убили. Ожидание Всю зиму деревья меня ненавидят.Напрасно я брежу зеленым теплом. Одна я. И сахара сладкий апломб Мне гадок. А соли святое наитье Царапает горло. И слово гранитом Надгробным молчит. И пронизан мой дом Бессрочным туманом и ветреным льдом. В нем белый шаг мамы над вазой разбитой. В нем тени другие, забытые мной, И черного города облик иной: По узенькой улочке, солнцем облитой, Идешь ты. И белый миндаль за спиной. Хочу, чтобы меня сожгли С душой простилась — гостьей высших сфер.Без света дом. А впереди — могила. Плов поминальный, чей-то профиль милый, Хлеб и вино — из области химер. Нарядно рдел багряный интерьер. Последнего спектакля пантомима Не волновала. И, тоской томима, Пересекла я огненный барьер. Сжигало пламя ласково и страстно, Даруя царство пепельной свободы, Где боли нет и где не властны годы. И, как давным-давно, все стало ясно... В глазах ребенка отразился город И тень моя — кизилово прекрасна.
Гамлет Как ветер в окнах голову морочил!Как пели нам цикады до утра... Все в прошлом. А сейчас — прожектора Не вырвут из кошмара дня и ночи. Мне выбрали театр, эпоху, позу, Отчаяния маску — на века. Косится зло атласная щека. И принца речь таит в себе угрозу. Но я должна любить его, пока Во мне моя наивность не остынет. Чтоб сорок тысяч братьев нам простили Безумие мое и яд клинка. Что скрою я цветочками простыми? Кто мне поверит — зал или река?
След под дождем Просыпаюсь — на голову рушится дом.Паутинные дрязги. Хрустальные горки. Мой театр конца, мне немыслимо горько, Умерев, возвращаться в привычный Содом. Кто меня навестит, нарушая обет? Кто захочет мой яд, жизнь на горле вулкана, Болтовней разноцветной прикрытые раны И несказанным словом горчащий обед... Кому нужен зарезанной курицы зоб? Ничего не осталось. Лишь легкий озноб, Когда в сумрачном пепельном смоге Надо мною твой образ встает, словно рок, И тоскующий взгляд, и последний упрек — Роза, выросшая на помойке.
Деревья Я вас любила больше облаков!Украсите мне листьями могилу За то, что вас живой водой поила Из родника, чтоб вы цвели легко. Река текла безумно далеко. К ней вырваться вам не хватало силы. Вам, летом задохнувшимся от пыли, Я открывала окна широко. Я вас любила, лиственных и хвойных, Цветущих и шуршащих в небе вольном. Вы мне являли образ мысли чистой. Нам не хватало воздуха и хлеба. Но все мы исполняли волю неба: Я — словом, вы — полетом, птичка — свистом. Вернуться назад |