ИНТЕЛРОС > №3-4, 2018 > ЧЕРНЫЙ ЯЩИК Марк Вейцман
|
* * * Не всякий в силах втиснуть в раму, В мелодию или строку Свою прижизненную драму, Свою посмертную тоску.
И я, как некий ящик черный, Запоминаю и храню Обрывки песен беспризорных И книг, истлевших на корню,
Чтоб оказаться в состояньи Ради неведомо чего Чужое это достоянье Извлечь из сердца своего.
* * * Интенсивность любви молодой Убедительней, чем глубина. Если полон колодец водой, Все равно, сколько метров до дна.
Лишь прозрачной была бы вода И легко преломляла лучи И живая звезда иногда Сквозь нее проступала в ночи,
Обещая житье без забот, Исключая убийц и рвачей, Отметая зависимость от Произвола подземных ключей.
* * * Услышав глупый, но соленый На грани фола анекдот, Она взглянула изумленно – И он подумал: недолет.
Когда же, явно отличая От своры местных прилипал, Вдруг позвала на чашку чая, Чуть было к ручке не припал.
Подумал, веря и не веря, Что, значит, дело на мази, Но тут же, вспомнив о карьере, Велел себе: «Притормози!»...
Но помнил, двигаясь сквозь годы, Жакетик серо-голубой, Портфельчик, вышедший из моды, Пушок над верхнею губой.
А грустью ежели томился, То, объявившись невзначай, – На белой скатерти дымился Недовостребованный чай.
* * * Ни ветерка, но нервно вздрагивает И мелко зыблется овес, Когда змея мышонка втягивает В себя, как мощный пылесос.
Теперь ни солнышка сияние, Ни трав упругость под пятой Нас убедить не в состоянии, Что мир спасется красотой.
* * * На окраине города западной Что ни день – выходной, Что ни фрукт или овощ – то сахарный, Что ни виски – двойной. А кто с лирой заветною носится, Умирает не весь. Впрочем, это к мне не относится: Проживаю не здесь.
На окраине западной города Небосвод голубой, С педантизмом кузнечного молота Ударяет прибой, И у каждого баба красавица И баркас на плаву. Впрочем, это меня не касается: На восточной живу.
Здесь черта под привычным радением И рутинной тщетой Удивляет прямым совпадением С городскою чертой. Я еще поливаю гортензии На куртинах строки, Но учитывать чьи-то претензии Мне уже не с руки.
* * * Была ты, Ленка Легостаева, Любезна многим и желанна, Любвеобильна, как Цветаева, Хоть, не в пример ей, бесталанна.
Но над твоей плитой могильною, Как фонари, пылают астры, Каштан покрыт листвой обильною, Дрозды особенно горласты.
Знать, наши личностные качества Когда в расчет берет Создатель, Талант словесного трюкачества Не самый главный показатель.
* * * За отсутствием интеллекта Нестыковочку проглядели: Термоядерщик и прозектор Рубят кости в мясном отделе,
Рекламирует дыроколы Мичман с атомной субмарины, Основатель научной школы Моет офисы и витрины.
Гром небесный еще не грянул, Не разверзлась земля покуда, Тем не менее в виде гранул Продается уже цикута,
Оживляются вор и ухарь, Поднимается недобиток, И уже различает ухо Угрожающий скрип кибиток.
* * * И не виновен вроде бы, Но чувствую вину За тяготы мелодии В лексическом плену, Чью душеньку бессмертную Халтурщик подавил, Как школьницу примерную Матерый педофил.
Разбавлена водицею Словесная труха. Спасибо, что хоть дикция У дяденьки плоха И внятен в помещении Лишь флейты голосок.
Какое облегчение, Что текст ушел в песок! Вернуться назад |