ИНТЕЛРОС > №4, 2019 > Детали пасторали Владимир Ханан
|
Владимир Ханан
ДЕТАЛИ ПАСТОРАЛИ
* * * Виктору Ерофееву
Если это провинция, то обязательно дом С деревянной террасой, чердак, полный разного хлама, Небольшой огородик, ворота с висячим замком, Вдоль забора кусты, и сарай, современник Адама.
Обязательно парк, если нет, то, как минимум, сквер. Пара-тройка скамеек в истоме полуденной лени, Для сугубой эстетики дева с веслом, например, Или бронзовый Ленин, а может быть, гипсовый Ленин.
Непременно река, вот уж что непременно – река. Скажем, матушка-Волга, но не исключаются Кама, Сетунь, Истра, Тверца, Корожечна, Славянка, Ока… Плюс пожарная вышка, соперница местного храма.
Вспоминается желтая осень, сиреневый снег Под мохнатыми звездами, печка с певучей трубою. Так когда-то я прожил дошкольный запасливый век И уехал, с беспечностью дверь затворив за собою.
За вагонным окном побегут облака и мосты, Полустанки, деревья в клочках паровозного пара. И прощально помашет рукою мне из темноты Белокурая девочка с ласковым именем Лара.
декабрь 2012
ЛЕТО 53-го
Пионерлагерь имени Петра Апостола располагался в церкви, Закрытой властным росчерком пера. Внутри и вне бузила детвора Военных лет. На этом фоне меркли Особенности здешнего двора.
А здешний двор – он был не просто двор, А сельское просторное кладбище Одно на пять окрестных деревень. И будь ты работяга или вор, Живи богато, средне или нище – А в срок бушлат березовый надень.
Тогдашний «мертвый час» дневного сна, Когда башибузуки мирно спали, Был отведен для скорых похорон. Пока внутри царила тишина, Снаружи опускали, засыпали, И двор наш прирастал со всех сторон.
Полусирот разболтанную рать – Отцы в комплекте были у немногих – Не так-то просто было напугать. Мы всё умели: драться, воровать. Быт пионерский правил был нестрогих. Но кой о чем придется рассказать.
Была одна стервозная деталь: Еды детишкам было впрямь не жаль, Но требовалось взять в соображенье Природный, так сказать, круговорот: И то, что детям попадало в рот, Предполагало также продолженье.
В высоком смысле церковь – целый мир, Божественным присутствием пропитан. Но если по-простому, без затей, То в этой был всего один сортир, Который был, понятно, не рассчитан На сотню с лишним взрослых и детей.
Но сколь проблема эта ни сложна, Была она блестяще решена, Лишь стоило властям напрячь умище. И к одному сортиру, что внутри, Добавили еще аж целых три Снаружи, то есть прямо на кладбище.
А вот теперь представьте: ночь, луна, Кладбищенская (вправду!) тишина, Блеснет оградка, ветер тронет ветки, А куст во тьме страшней, чем крокодил, Поэтому не каждый доходил До цели. Что с них спросишь? – Малолетки!
……………………………………………..
Пусть в прошлое мой взгляд размыт слезой, А детство далеко, как мезозой, Я помню все детали пасторали: Зеленый рай под сенью теплых звезд, Наш лагерь: церковь, а вокруг погост, Который мы безжалостно засрали.
11.06.2013
* * * Кавказ подо мною… А.С. Пушкин
Я видел картину не хуже – однажды, когда Кавказец, сосед по купе, пригласил меня в гости. Плыл сказочный август, в то время на юг поезда Слетались, как пчелы на запах раздавленной грозди.
Так я оказался в просторной радушной семье. Муж был краснодарским грузином, жена – украинка, Невестка – абхазка. На длинной семейной скамье Я выглядел явно чужим, как в мацони чаинка.
Ел острый шашлык, виноградным вином запивал. Хозяин о глупых мингрелах рассказывал байки Одну за другой. Над террасою хохот стоял Такой, что хохлатки сбивались в пугливые стайки.
Потом на охоте, куда меня взяли с собой (сначала не очень хотели, но все-таки взяли), Мне дали двустволку, и я, как заправский ковбой, Навскидку палил, но мишени мои улетали.
Кавказ подо мною пылал в предзакатном огне, В безоблачном небе парили могучие птицы. Я был там впервые – и все это нравилось мне, Туристу из северной, плоской, как поле, столицы.
Дела и заботы на завтрашний день отложив, Я тратил мгновенья, как то и пристало поэтам, На каждом шагу упираясь то в греческий миф, То в русскую классику, не удивляясь при этом.
Смеркалось. На холмы ложилась, как водится, мгла. В Колхиде вовсю шуровали ребята Язона. Курортный Кавказ предвкушал окончанье сезона. Я ехал на север – и осень навстречу плыла.
январь 2013
* * * Из пачки соль на стол просыпав, Что, как известно, на беду… Куда вы, Жеглин и Архипов, Как сговорясь, в одном году?
Земля, песок, щебенки малость, Слепая даль из-под руки. Она к вам тихо подбиралась, Петля невидимой реки,
Что век за веком, не мелея, Несет неспешную волну. Лицом трагически белея, В свой срок я тоже утону.
Былого не возненавидя, Не ссорясь с будущим в быту, В дешевом (секонд-хенд) прикиде С железной фиксою во рту.
Семье и миру став обузой, Отмерю свой последний шаг С беспечно-пьяноватой Музой И книжной пылью на ушах –
Туда, где ждут за поворотом, Реки перекрывая рев, Охапкин, Генделев – и кто там? – Галибин, Иру, Шишмарев.
Успеть бы только наглядеться, Налюбоваться наяву… Ау, нерадостное детство. Шальная молодость, ау!
август 2012
* * * В Петергофе однажды, в году девяносто четвертом, В ночь под Новый по старому стилю, под водку и грог, Я случайно увидел на фото, довольно затертом, Старика в филактериях, дувшего в выгнутый рог.
«Прадед где-то в Литве, до войны, – объяснился хозяин, – То ли Каунас, то ли…» Я эти истории знал. Даже немцы прийти не успели, их местные взяли, Увели – и убили. Обычный в то время финал.
Этот мертвый старик дул в шофар, Новый год отмечая, В теплый месяц тишрей, не похожий ничуть на январь. Тщетно звал я на помощь семейную память, смущая Тени предков погибших, сквозь дым продираясь и гарь.
Не такая уж длинная, думал я, эта дорога – От тогдашних слепых до сегодняшних зрячих времен. У живых нет ответа, спросить бы у Господа Бога: Если всё по Закону – зачем этот страшный Закон?
…Был обычный январь. Снегопад барабанил по крышам, За окном проносились пунктиры автобусных фар. Город медленно спал, и единственный звук, что был слышен, – Мертвый старый еврей дул в шофар, дул в шофар, дул в шофар.
27.03.2013
Владимир Ханан (Ханан Бабинский) родился в 1945 году в Ереване. Жил в Ленинграде и Царском Селе. Окончился исторический факультет Ленинградского государственного университета. Автор нескольких книг стихов и публикаций в журналах «Звезда», «Волга». «Новом журнале», «Иерусалимском журнале». Член Международной федерации русских писателей. В 1996 году репатриировался в Израиль. Вернуться назад |