Нижеследующие наблюдения должны представить в правильном свете один поворотный момент, опреде­ливший почти на 400 лет меру и направление европей­ской истории, — начало эпохи государственности. В эту эпоху, с XVI по XX век, государство выступает абсолютно господствую­щей парадигмой (Ordnungsbegriff) политического единства. Са­мые разнообразные факторы способствовали развитию и фор­мированию государства, и здесь, как и повсюду, можно указать на множество предвосхищений, переходных периодов и степе­ней развития. И тем не менее можно совершенно четко обозна­чить поворотный момент, произошедший по воле и в результа­те деятельности человека. Я бы поместил его во второй половине XVI века. Для Германии это довольно печальное и бездеятель­ное время. Тем большее значение приобретает его решающий и поворотный для европейской и всемирной истории характер. В XVI веке начинается борьба за новый порядок на недавно от­крытых землях. Образуются великие фронты мирового католи­цизма и мирового протестантизма. Франция, Голландия и Ан­глия предпринимают первые успешные попытки сопротивления морской монополии западных католических держав, Испании и Португалии. В горниле конфессиональных гражданских войн во Франции рождается мысль о суверенном политическом ре­шении, способном нейтрализовать все богословско-церковные противоречия и секуляризовать жизнь, пусть даже церковь и об­ретет статус государственного института.

В этих условиях понятия государство и суверенитет находят во Франции свое первое определяющее юридическое выражение. Тем самым в сознание европейских народов входит понятие спе­цифической формы организации — «суверенное государство». Оно придает государству в картине мира последующих столетий статус единственной нормальной формы проявления политиче­ского единства. Старый германский рейх с его неразберихой фео­дальных, сословных и церковных конституционных элементов тем самым был отодвинут в Средневековье; поскольку это рейх, а не государство, он «уже непонятен»². Международное право превращается в межгосударственное право; вооруженные столк­новения превращаются из междоусобиц и частных конфликтов в войны между государствами. Свидетельством превращения по­нятия государство в господствующее парадигмальное представ­ление в Европе в конечном счете служит тот факт, что в XIX веке оно распространилось на все исторические эпохи и народы и ста­ло политической парадигмой (Ordnungsvorstellung) мировой исто­рии вообще. По сей день то и дело слышно не о греческом полисе или римской республике, но об «античном государстве» греков и римлян, не о рейхе, а о «немецком средневековом государстве» или даже о государствах арабов, турок или китайцев. Таким об­разом, связанная с определенной эпохой, исторически обуслов­ленная, конкретная и специфическая форма организации поли­тического единства теряет свое историческое место и типичное содержание; ее переносят — по причине вводящего в заблужде­ние абстрактного характера — на самые разные периоды и на­роды и проецируют на кардинально разнящиеся образования и формы организации. Этому возведению понятия государства во всеобщее нормативное понятие о форме политической орга­низации всех времен и народов, возможно, вскоре придет конец вместе с периодом государственности. Но оно встречается и се­годня, и по этой причине здесь с самого начала следует без вся­ких сомнений постулировать конкретно-исторический и специ­фический характер понятия государства как политической пара­дигмы, характеризующей европейскую историю с XVI по XX век.

 

                            

1. Перевод выполнен по изданию: © Schmitt C. Verfassungsrechtliche Aufsätze aus den Jahren 1924–1954. Materialien zu einer Verfassungslehre. Berlin: Duncker & Humblot, 1958. S. 375–385.
2. Цитата из работы Гегеля «Конституция Германии». — Прим. ред.