ИНТЕЛРОС > №117, 2018 > Арт-активизм третьего срока Путина. Наследники московского концептуализма и соц-арта в XXI веке Алек Д. Эпштейн
|
[стр. 219—237 бумажной версии номера] Алек Д. Эпштейн (р. 1975) — специалист по интеллектуальной истории, председатель Центра изучения и развития современного искусства (ЦИиРСИ).[1]
IРазвитие акционизма в постсоветской России можно упрощенно описать как цепочку из четырех основных звеньев, каждое из которых в определенной мере является продолжением звена предыдущего. Если бы Антон Николаев не вырос в мастерской Олега Кулика, замуж за которого вышла его мать, то группа «Бомбилы», в которой он играл центральную роль, едва ли возникла, как не было бы и акции «Автопробег несогласных», в апреле 2007 года ставшей первой ласточкой российского уличного арт-акционизма новой волны[2]. Было бы слишком далеко идущим допущением утверждать, что без Антона Николаева не возникла бы арт-группа «Война» (в конце концов, сам он никогда не был ее членом), однако его важнейшая роль в формировании этических и эстетических принципов и «повестки дня» группы в первый год ее существования не может быть поставлена под сомнение, не говоря уже о том, что именно он дал не имевшим своего жилья в Москве четверым активистам «Войны» столь необходимый им кров — таковым оказался подвал, в котором находилась мастерская Олега Кулика[3]. Этос преемственности традиционно играет большую роль в российской культуре и общественной мысли: А.С. Пушкина «заметил и благословил» лично Г.Р. Державин; Ф.М. Достоевский, как считается, произнес фразу о том, что «все мы вышли из гоголевской “Шинели”»; а В.И. Ленин, как известно, убеждал всех, что «декабристы разбудили Герцена», который в свою очередь стал предтечей Н.Г. Чернышевского, затем народовольцев, а на следующем этапе — большевиков. История постсоветского арт-акционизма соответствует этой модели куда больше, чем прочерченный В.И. Лениным и канонизированный советской историографией и литературоведением путь. Арт-группу «Война» действительно заметили и благословили на самом начальном этапе ее существования Олег Кулик и мэтр московского концептуализма Дмитрий Пригов (1940—2007). Затем именно из этой «шинели “Войны”» осенью 2011 года появилась группа «Pussy Riot», ключевая активистка которой Надежда Толоконникова входила в четверку основателей «Войны», а Екатерина Самуцевич участвовала в целом ряде акций «Войны». Деятельность группы «Pussy Riot» продолжалась, по сути, менее полугода, но арест троих ее участниц в марте 2012-го стал катализатором беспрецедентно широкой волны художественно-политической активности[4], в рамках которой свою первую акцию напротив Казанского собора в Санкт-Петербурге 23 июля 2012 года провел Петр Павленский, державший плакат «Акция Pussy Riot была переигрыванием знаменитой акции Иисуса Христа (Мф. 21:12—13)». Таким образом, хотя речь идет об очень коротком — менее чем двадцатилетнем — временнóм промежутке и почти все ключевые персонажи российского арт-акционизма постсоветского времени еще живы (за исключением скончавшегося в апреле 2013 года «русского Бэнкси» Павла Пухова и погибшего в сентябре 2015-го Леонида Николаева, бывшего в 2010-м наиболее узнаваемым «лицом “Войны”»[5]), можно говорить об этом явлении как о процессе, состоящем из четырех этапов. Эмиграция Петра Павленского во Францию в самом конце 2016 года подвела черту под продолжавшимся более четырех лет четвертым этапом, ключевой фигурой которого он был, и в настоящий момент эстафета российского арт-активизма прервалась. Это, разумеется, не означает, что поле российского арт-активизма и акционизма целиком превратилось в выжженную пустыню — отдельные активисты с большим или меньшим успехом продолжают вести ту или иную деятельность, однако их известность как в России, так и за ее пределами не идет ни в какое сравнение с той, которую имели Олег Кулик, арт-группа «Война», «Pussy Riot» и Петр Павленский в наиболее резонансные периоды своей деятельности. В этом смысле 2017 год вернул российский арт-активизм на десятилетие назад, когда вновь, как до появления «Бомбил» и «Войны», нет никого, кто мог бы быть охарактеризован как ключевой персонаж этого поля. С самых первых протестных митингов, начавшихся после фальсифицированных выборов в Государственную Думу в декабре 2011 года, и тем более после ареста в марте 2012-го троих участниц «Pussy Riot», стало очевидно, что арт-активизм существенным образом изменился. В предшествующие годы актуальное искусство практически не пересекалось с уличным протестом, который к тому же имел существенно более ограниченные масштабы. Дело не только и не столько в том, что в митингах и шествиях 2011—2012 годов многие актуальные художники участвовали в «личном», гражданском, качестве — самым важным было то, что появлялось все больше художественных работ, имеющих очевидную социально-политическую направленность[6]. Одновременно с этим существенно расширился уличный арт-акционизм, причем иногда (так было в частности в Новосибирске, где в 2004 году родились «Монстрации»[7], а также в Екатеринбурге, Краснодаре, Мурманске и некоторых других городах) актуальные художники становились непосредственными инициаторами и вдохновителями протестных акций, с самого начала приобретавших определенное содержание не только в политическом, но и в арт-контексте. Однако ни одна из существующих институций, занимающихся современным искусством (а таковых в России сегодня много), не определила арт-активизм как фокус своей деятельности. Изначально определенные надежды связывались с существовавшим с 2012 года фестивалем активистского искусства «Медиаудар», но он по ряду причин не сумел в достаточной мере раскрутиться, а в 2016 году прекратил свое существование[8]. К сожалению, актуальные художники, и тем более акционисты, почти никогда не имеют удовлетворительного архива своих работ, и спустя всего два—три года найти документацию той или иной даже довольно громко прозвучавшей акции бывает очень сложно[9]. За последние годы можно вспомнить только одну музейную выставку — она называлась «Перформанс в России. 1910—2010» и прошла в Музее современного искусства «Гараж» в Москве, — в которую была бы включена документация протестных арт-акций «Бомбил», «Войны», «Pussy Riot» и Петра Павленского[10]. Подавляющее большинство работ, номинируемых на российские премии в сфере современного искусства (а их немало), не имеют политического оттенка; присуждение премии «Инновация» арт-группе «Война» в апреле 2011 года, является единственным примером иного отношения. Но данное награждение имело место до начала массовых уличных протестов: тогда усилиями Андрея Ерофеева, Екатерины Дёготь и некоторых их коллег «Войну» премировали как группу маргинальных одиночек[11]. После того, как настроения в обществе изменились, процесс «закручивания гаек» усилился — и ни на какие премии активистское искусство рассчитывать более не могло. Как и признанные мэтры московского концептуализма Андрей Монастырский, Дмитрий Пригов и в значительной мере Юрий Альберт, группы «Война» и «Pussy Riot», равно как и Петр Павленский, не были «художниками» в традиционном значении этого слова, проводя свои акции непосредственно в публичном пространстве. Девушки из «Pussy Riot» выступали также и как музыканты, что тоже не было, впрочем, чем-то совершенно новым: московская концептуалистская арт-группа «Мухоморы» записала в 1982 году альбом, озаглавленный «Золотой диск», а видный представитель питерской Новой академии, художник Георгий (Густав) Гурьянов (1961—2013), с 1984-го по 1990 год, был барабанщиком и бэк-вокалистом группы «Кино». Отличие акционистов эпохи Путина от их предшественников состояло в другом: они полностью разрушили стену между собой и зрителями. Акционисты 1970—1980-х за редчайшими исключениями проводили свои перформансы либо в закрытых помещениях, либо в безлюдных местах на природе (таковыми были «Лозунг» 1977 года и последующие акции группы «Коллективные действия»[12]; «Помощь советской власти в битве за урожай» и «Оплодотворение земли», проведенные в 1977 году Геннадием Донским, Михаилом Федоровым-Рошалем и Виктором Скерсисом[13]; акции «Расстрел» 1979 года и «Красная тряпка», осуществленные два года спустя арт-группой «Мухоморы»[14]), поэтому их зрителями могли стать только те, кто был приглашен непосредственно самими участниками. Ситуация кардинальным образом изменилась осенью 1990 года, когда Фарид Богдалов и Георгий Литичевский провели перформанс «От клетки к клетке» («Покаянное искусство») в московском зоопарке, а группа «Э.Т.И.», основанная Анатолием Осмоловским, провела акцию «Цена 2.20» непосредственно на Красной площади, напротив мавзолея Ленина[15]; спустя девять лет акция «Против всех» прошла непосредственно на трибуне мавзолея[16]. Там же, на Красной площади, восемь участниц группы «Pussy Riot» исполнили ранним утром 20 января 2012 года песню «Бунт в России», начинавшуюся со слов «К Кремлю идет восставшая колонна»; там же активисты группы «Синий всадник» Олег Басов и Евгений Авилов (позднее оба покинули Российскую Федерацию) провели в январе 2015 года акцию «Изгоняющие дьявола», имевшую своей целью выступить за захоронение в земле вождя революции и десоветизацию российской общественно-политической жизни. Матвей Крылов (псевдоним Дмитрия Путинихина) 10 апреля 2014 года провел с другой стороны Кремля обратную по смыслу акцию в знак протеста против уничтожения находившегося в Александровском саду памятника-обелиска мыслителям-социалистам (на стеле были выгравированы имена Маркса, Энгельса, Сен-Симона, Фурье, Жореса, Прудона, Бакунина, Чернышевского, Плеханова и других), вместо которого был воссоздан монумент, посвященный трехсотлетию императорского дома Романовых. Петр Павленский, акции которого «Туша» и «Фиксация» были проведены им в обнаженном виде на центральных площадях Санкт-Петербурга и Москвы, непосредственно продолжает традиции московского концептуализма, совмещая компонент обнажения тела (что имело место, в частности, в вышеназванной акции «Оплодотворение земли», а также во многих перформансах Вячеслава Мизина и его коллег по группе «Синие носы» и Олега Кулика) с использованием в качестве сцены действия наиболее символически насыщенных площадок городского пространства (как и в акциях групп «Э.Т.И.» и «Радек» в 1990-е годы).
IIВажно помнить, что современный российский арт-активизм включает не только акционистов, но и художников в привычном смысле этого слова. Вышеупомянутый Антон Николаев представляет собой редкий пример сочетания акциониста и художника: в сентябре 2012 года обратила на себя внимание его работа «Наша вера должна быть слепой», представленная на выставке в Зверевском центре современного искусства в Москве, а на фестивале «Медиаудар» в 2013 году им была представлена картина «Человек-невидимка в костюме Матриарха». Однако большинство акционистов не пишут картин, а большинство живописцев не устраивают акций и перформансов. Эти художники, очевидно, находятся на иной оси, чем Олег Кулик — «Война» — «Pussy Riot» — Петр Павленский; их творчество скорее продолжает тот путь, который начали первопроходцы (анти)советского соц-арта Леонид Соков, Александр Косолапов, Вагрич Бахчанян (1938—2009), Виталий Комар и Александр Меламид, а позднее — Михаил Федоров-Рошаль (1956—2008), Александр Савко и другие. Несмотря на то, что выставки Леонида Сокова прошли в последние годы не только в Московском музее современного искусства, но и в Третьяковской галерее, это направление фактически не получило легитимации в российском музейно-выставочном пространстве. В июле 2010 года бывший директор Музея и общественного центра имени А.Д. Сахарова Юрий Самодуров и куратор Андрей Ерофеев были признаны судом виновными и приговорены к штрафу исключительно за организацию в марте 2007-го выставки работ преимущественно этих художников[17]. Юрий Самодуров последовательно отстаивал свою программу, в которой современное искусство было «последним бастионом» на пути клерикализации государства и общества[18], — за это он был дважды ответчиком на судебных процессах (первая из оказавшихся под судом выставок, прошедшая в Сахаровском центре в январе 2003 года, называлась «Осторожно, религия»[19]). Представленный на той выставке графический лист Александра Савко «Нагорная проповедь» из серии «Путешествия Микки-Мауса по истории искусства», в центре которого вместо Иисуса изображен диснеевский мультперсонаж, был в декабре 2011 года по решению суда в Калужской области включен в федеральный список экстремистских материалов, воспроизведение и демонстрирование которых в Российской Федерации запрещено[20]. (В этом же списке, кстати, находятся и почти все видеоклипы группы «Pussy Riot».) Илл. 1. Скульптура Леонида Сокова «Ленин и Джакометти» на фоне картины Александра Герасимова «Первая конная армия» (1935). Государственная Третьяковская галерея. 16 декабря 2016 года. Фото Алека Д. Эпштейна.
Особое место в современном российском соц-арте занимает Лена Хейдиз. К сожалению, ее пронзительная инсталляция, посвященная Борису Ельцину и его эпохе, не сохранилась, но целый ряд ее полотен — «Химера загадочной русской души», «Химера государства», «Химера правосудия»[21], серия «Welcome to Russia», а также исключительный ницшеанский цикл (в котором выделяются работы «Их колени всегда преклоняются» и «Туда, к трону, стремятся все»), созданный в 1996—2004 годах[22], — принадлежат к числу тех немногих произведений искусства, в которых наиболее чутко отражен и гротескно переосмыслен сам дух первого постсоветского десятилетия; подобно тому, как дух первых послесталинских лет передан на полотнах Оскара Рабина и Михаила Рогинского так, как не удалось, пожалуй, никому из историков и социологов. Суд над Юрием Самодуровым и Андреем Ерофеевым стал той площадкой, на которой была продемонстрирована преемственность поколений в сфере протестного искусства и арт-акционизма: активисты группы «Война», ни один из которых на момент прихода Михаила Горбачева к власти не ходил даже в первый класс (а Петр Верзилов и Надежда Толоконникова еще не появились на свет), провели две акции солидарности с подсудимыми, которые годились им в отцы: 29 мая 2009 года («Концерт в Таганском суде») и 12 июля 2010-го («Долой тараканий суд!»)[23]. Спустя несколько месяцев Виктория Ломаско и Антон Николаев выпустили альбом в жанре документального комикса, озаглавленный «Запретное искусство», в котором были представлены графические зарисовки наиболее ярких моментов этого длительного судебного процесса[24]. Именно тогда сформировался узнаваемый графический стиль Виктории Ломаско, в котором она неоднократно проявила себя позднее, в том числе делая зарисовки в ходе судов над участницами «Pussy Riot» и над демонстрантами, принимавшими участие в митинге 6 мая 2012 года, когда была предпринята неудачная попытка сорвать инаугурацию Владимира Путина на формально третий, а фактически — четвертый президентский срок. Илл. 2. Егор Кошелев. «Разгон митинга» (фрагмент инсталляции «Капелла»). 2011. Собрание галереи «Реджина».
Понятно, что многие относятся к деятельности этих художников (как старшего, так и более молодого поколения) резко негативно, но хорошо памятна реакция, которую вызывали у современников антиклерикальные работы Николая Ге, Василия Перова, Наталии Гончаровой и других, давно признанных классиками отечественного искусства. Искусство, очевидно, не обязано быть политическим: работы импрессионистов, постимпрессионистов и фовистов, считавшиеся бунтарскими для своего времени, политическими не являлись. Однако политические темы волновали самых разных художников — от Франсиско Гойи (вспомним его полотно «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года») до Пабло Пикассо («Гернику» которого и вспоминать не надо, настолько она хрестоматийно известна). А разве «Отказ от исповеди» и «Бурлаки на Волге» Ильи Репина не политические работы? А гуашь «Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?», созданная Валентином Серовым после «кровавого воскресенья»? Таких примеров в истории культуры множество, поэтому попытки отделить искусство «настоящее, вечное» от созданного «на злобу дня» едва ли продуктивны, ибо в том, что работы Гойи, Пикассо и Репина с Серовым — искусство настоящее, сомнений нет. Богатая история российской политической графики от начала ХХ века до наших дней представляет адекватный контекст, в котором разумно воспринимать работы москвичей Виктории Ломаско, Алексея Иорша, Сергея Елкина, Васи Ложкина (псевдоним Алексея Куделина), петербуржца Виктора Богорада, живущего и работающего в Туле Алекса Хоца и их коллег. Отдельные их работы, хотя и не экспонирующиеся в музеях, активно распространялись в последние годы в социальных сетях, получив достаточно широкую известность. Такова например работа «День космонавтов» Алексея Иорша, построенная вокруг изменения смыслового значения слова, прежде означавшего летчиков, побывавших в космосе, а ныне применяемого для обозначения сил спецназа, разгоняющих протестные митинги. Не менее известна «Топот котов по ночам» и другие работы Васи Ложкина[25], отражающие духовный мир основного электората Владимира Путина, который отдельные публицисты характеризуют, используя термин историка Юрия Афанасьева, как «агрессивно-послушное большинство». Очевидно, что на Западе имена Виктории Ломаско, Алексея Иорша и Васи Ложкина известны несравнимо меньше, чем Олега Воротникова, Надежды Толоконниковой и Петра Павленского, однако деятельность тех и других, протекавшую в одно и то же время, справедливо рассматривать как два сообщающихся сосуда — аналогично тому, как историки культуры рассматривают сегодня работы художников соц-арта и акции московского концептуализма 1970—1980-х годов. Илл. 3 Алексей Иорш. «С днем космонавтиков!». 2013. Илл. 4. Сергей Елкин. «Накануне инаугурации». 2012.
Немаловажно и то, что эти художники демонстрировали этику взаимной поддержки и солидарности, что имеет очень большое значение в ситуации непрекращающихся преследований. Очевидно, что наиболее масштабная и массовая поддержка была оказана арт-активистским сообществом в 2012 году арестованным девушкам из «Pussy Riot». Тогда из-за невозможности устроить акцию солидарности ни в одном музее или галерее по инициативе Дениса Мустафина и Татьяны Волковой 31 марта была организована передвижная «Автобусная выставка»[26], напомнившая многим об этапной для российского нон-конформистского искусства «бульдозерной выставке» в Беляево 15 сентября 1974 года, организованной Оскаром Рабиным и его единомышленниками[27]. По инициативе и при поддержке Виктора Бондаренко художница из Ижевска Евгения Мальцева провела в сентябре 2012 года в галерее Марата Гельмана выставку «Духовная брань», на которой была представлена в частности работа «Троица», написанная с арестованных участниц группы. Не будет лишним указать, что открытие этой экспозиции для широкой публики было сорвано хулиганами, прикрывавшимися лозунгами защиты православной веры[28]. Однако солидарность была проявлена и в ряде других случаев, причем результатом ее нередко становились яркие, самобытные произведения, например работа Александра Хоца, созданная в сентябре 2013 года как реакция на закрытие в Петербурге выставки Константина Алтунина «Музей власти» (сам Алтунин после этого в срочном порядке покинул Россию, попросив политического убежища во Франции). В феврале 2016 года на шкафу светофорного контролера непосредственно на Лубянской площади работу, посвященную арестованному Петру Павленскому, создал стрит-арт-художник из Перми Александр Жунев (самая известная работа которого — антиклерикальная «Гагарин. Распятие», созданная на стене одного из домов 12 апреля 2015 года, — была уничтожена в тот же день). Такая же судьба постигла и его работу, посвященную Петру Павленскому.
IIIРоссийское историческое сознание как минимум с советского времени структурировано весьма иерархично: в нем находилось место лишь одному первому поэту (Пушкину), одному первому режиссеру (Станиславскому), а сосуществование в качестве «первых писателей» Толстого и Достоевского воспринималось едва ли не как недоразумение. Диссидентское сознание, бывшее антисоветским по содержанию, оставалось, однако, столь же иерархизированным по форме, где на вершине пьедестала у одних (условных «либералов») стоял академик Сахаров, а у других (условных «патриотов») — Солженицын. Нобелевская премия, в разное время врученная им обоим, подчеркивала равновеликость их статуса, но каждый из них стоял во главе разных, весьма обособленных друг от друга ценностных и личностных пирамид. Российский арт-активизм постсоветского времени был иерархизированным в не меньшей мере, и хотя «люди на вершине» менялись достаточно быстро, стояли они там всегда в гордом одиночестве: «Война» стремилась «переплюнуть»[29](и, очевидно, потеснила) Олега Кулика, «Pussy Riot» — «Войну» (хотя последняя акция «Войны» — «Ебаный Прометей» — была проведена 31 декабря 2011 года, то есть после того, как девушки из «Pussy Riot» уже провели три своих акции, в том числе «Освободи брусчатку», где активистки, вдохновленные свержением «вечного президента» в Египте, призывали «сделать Тахрир на Красной площади»), а Петр Павленский более четырех лет оставался центральной фигурой арт-активизма, даже несмотря на то, что за это время от имени группы «Pussy Riot» вышли четыре видеоклипа: «Путин зажигает костры революций» и «Как в красной тюрьме» были записаны сохранившими анонимность активистками, пока Надежда Толоконникова и Мария Алехина находились в тюрьме, а звездой клипов «Путин научит тебя Родину любить» и «Чайка» была уже вышедшая на свободу Толоконникова. Эти клипы привлекли существенно меньшее внимание, чем акции Петра Павленского «Туша», «Фиксация», «Свобода» и особенно «Угроза», когда Павленский поджег одну из дверей здания ФСБ на Лубянке. Однако следует помнить, что российский акционизм последних десяти лет ни в коем случае не может быть сведен к его наиболее известным представителям. Напротив, начиная с 2011 года постепенно сформировалось достаточно широкое поле, география которого не ограничивалась Москвой и Петербургом, где провели все свои акции «Война», «Pussy Riot» и Петр Павленский, а также другие акционисты и художники, имен которых тоже не нужно забывать. Эти акции касались достаточно широкого круга тем: защиты прав арестованных политических активистов (в частности акция-инсталляция Артема Лоскутова «6 лет за 6 мая — все равно?», размещенная в Москве 2 февраля 2014 года); несменяемости верховной власти в стране (акция-инсталляция Артема Лоскутова «Помер тот — помрет и этот», размещенная в Москве напротив Павелецкого вокзала в годовщину смерти Сталина 5 марта 2016 года); использования исторических событий в угоду политическим нуждам режима (такова в частности инсталляция Лизы Саволайнен и группы «Синий всадник» «Мы победили», представленная на закрытой властями в первый же день ее работы выставке 8 мая 2015 года[30]); солидарности с представителями ЛГБТ-сообщества, подвергающимся дискриминации как со стороны государства, так и общества (в частности несколько акций такого рода, в том числе у зданий приемной Администрации президента и у Государственной Думы были проведены в 2012—2013 годах группой из пяти человек, неформальным лидером которой был безвременно скончавшийся Алексей Давыдов; к настоящему моменту двое из участников этой группы покинули Россию) и некоторых других. Несмотря на распад Советского Союза, можно говорить обо всем постсоветском арт-акционизме как о едином поле: деятельность группы «Femen», Александра Володарского (проведшего в Киеве в октябре 2010 года акцию «Икона Сталина», которая «символизировала карикатурность современного политизированного и тяготеющего к тоталитаризму православия»[31]), Давида Чичкана (создавшего в 2014 году серию работ «Кому война» с подзаголовком «Патриотизмы рождают фашизм»), Сергея Захарова (чуть не погибшего в Донецке в августе 2014 года, когда он был арестован за написанные им на стенах работы, одна из которых призывала идеолога так называемой «русской весны» на Донбассе Игоря Стрелкова покончить жизнь самоубийством[32]) и Дарьи Марченко (создавшей летом 2015 года из пяти тысяч гильз портрет Путина, озаглавленный ею «Лицо войны»[33]) на Украине[34], равно как и работы молодого казахстанского художника Паши Касса, являются неотъемлемой частью того же художественного и политического пространства, на котором проявили себя «Война», «Pussy Riot», Павленский, «Синий всадник», Ломаско и Николаев. Илл. 5. Александр Володарский и АКТ-группа. «Икона Сталина». Киев, 31 октября 2010 года.
Несколько парадоксальным образом, даже выступая против нынешнего российского режима (а этот настрой отличает практически весь постсоветский акционизм), активисты из России, Украины, Казахстана и других регионов единого в недавнем прошлом государства вносили свой вклад в сохранение общего «русского мира» как культурно-идентификационного пространства. Риторика властей о «братских народах» эхом отражалась и в протестном арт-активизме, не признававшем откуда ни возьмись появившихся границ и националистических размежеваний. Прибывшие из Москвы Петр Верзилов и Надежда Толоконникова в ноябре 2009 году помогали организовывать в Киеве уроженцу Луганска Александру Володарскому его самую известную акцию[35], а стрит-арт-художник из Алма-Аты Паша Кас, обративший на себя внимание работой «Пляшем!», созданной в апреле 2016 года в казахстанском Темиртау на стене одного из домов (знаменитое полотно Анри Матисса, написанное по заказу Сергея Щукина и ныне экспонируемое в петербургском Эрмитаже, было переосмыслено молодым художником в контексте экологического бедствия, переживаемого «казахстанской Магниткой»)[36], после этого продолжил свою деятельность в Москве и Санкт-Петербурге. В этот единый постсоветский арт-активизм важный вклад вносят и отдельные художники-эмигранты, в частности, живущий в Германии, Дмитрий Врубель (отметим его посвященные противостоянию демонстрантов с полицейскими работы «На закате» и «Битва», созданные в 2012—2013 годах) и, живущий в Австрии, Айдар Бекчинтаев, среди графических работ которого в связи с обсуждаемой тематикой заслуживают наибольшего внимания «На берегах речки черных времен Пушкин стрелялся с отрядом ОМОН» и «Управление по борьбе с современным искусством», созданные в 2015 году. Воображаемая институция — Управление по борьбе с современным искусством — в глазах многих является наиболее адекватным образом Министерства культуры Российской Федерации в период руководства им Владимира Мединского, а период этот длится уже шестой год. Илл. 6. Дмитрий Врубель и Виктория Тимофеева. «Битва». 1 февраля 2013 года. Собрание Даниила Васильева.
И все же наибольшее значение имеют акции, проведенные в России, причем особенно на периферии (в Новосибирске, Екатеринбурге, Краснодаре, Мурманске, Перми и других городах), где никаких традиций арт-акционизма прежде не существовало. Тематически эти работы в целом близки перечисленным выше, появившимся в Москве и Петербурге, они отражали общегосударственную правозащитную, а не локальную повестку дня. Ряд работ, созданных в регионах, представлял собой отклик на события, происходившие в Москве, как в частности акция-инсталляция Артема Лоскутова и Марии Киселевой «Чудесное обретение иконы Pussy Riot», представленная в Новосибирске 12 марта 2012 года[37] (позднее она была объявлена местным судом «экстремистской»[38]); инсталляция Лусинэ Джанян и Алексея Кнедляковского «Белое кольцо», созданная в Краснодаре в мае того же года (и не допущенная до единственной выставки, где она должна была быть представлена — в Киеве[39]), или работа Arch Genius (псевдоним Леонида Данилова) «От бога до насилия — один шаг», созданная в Мурманске 8 июня 2013 года — спустя сутки после принятия нижней палатой российского парламента закона о запрете оскорбления религиозных чувств верующих, которые многие восприняли как закон о запрете права на самовыражение атеистов и агностиков. «Мне захотелось показать, что нынешние “блюстители нравственности” — бывшие инквизиторы, — описывал свою акцию сам художник. — Хотя насчет “бывших” можно даже поспорить, учитывая агрессивное поведение православных активистов»[40]. Особенно широкую известность получили две акции-инсталляции Тимофея Ради в Екатеринбурге: «Стабильность» и «Письмо Владимиру». Первая из этих акций была проведена в декабре 2012 года, когда художник создал инсталляцию из 55 щитов, используемых полицейским спецназом, которая выглядит, как карточный домик, на вершине которого одиноко стоит трон самодержца. Как и акции групп «Коллективные действия» и «Мухоморы» во второй половине 1970-х, эта акция, практически нереализуемая в наводненном представителями силовых структур городском пространстве, была проведена в безлюдном чистом поле при минимуме присутствовавших; известность она обрела благодаря распространению в Интернете ее фотодокументации[41]. Вторая акция была проведена 3 марта 2014 года, спустя считанные дни после начала процесса отторжения Автономной Республики Крым от Украины. На большом рекламном щите, расположенном непосредственно возле здания, где работает постоянный представитель президента России в Уральском федеральном округе, Тимофей Радя разместил послание Владимиру Путину, посвященное вводу войск на Украину:
Этот призыв услышан не был, а сам плакат был демонтирован в тот же день; сохранился ли он, неизвестно. Провалившаяся в Москве и приведшая к суду над Ерофеевым и Самодуровым попытка вписать неподцензурное протестное искусство в музейно-галерейный мир оказалась столь же неудачной в провинции. Цикл работ красноярского художника Василия Слонова «Welcome! Sochi 2014» был представлен в июне 2013 года в Пермском музее современного искусства, после чего с должности его директора был уволен создатель этой институции Марат Гельман — человек, сделавший необычайно много для развития и легитимизации актуального искусства в России. После произошедшего на Украине в начале 2014 года государственного переворота, аннексии Крыма и начала нового витка «холодной войны» между политическим руководством России и стран Запада произошло очевидное усиление идеологического давления властей на гражданское общество, что привело к существенному сужению границ воспринимаемого в качестве «легитимного» самовыражения в публичном пространстве; протестный арт-активизм в новые границы официально допустимого, очевидно, не вписывается вообще[43]. Илл. 7. Группа «Zoom». «За Родину без Сталина». Замоскворечье, Москва, 23 февраля 2016 года.
Постараемся подвести предварительные итоги. Огромная проблема состоит в том, что арт-активистам в сегодняшней России совершенно негде выставлять свои работы; им абсолютно неоткуда рассчитывать на получение какой-либо поддержки; нет ни одного издательства, где можно выпустить альбом работ современных актуальных художников и политических акционистов, — и все это не говоря уже о том, что проведение каждой акции (в том числе и абсолютно мирной, ни с каким вандализмом не связанной) сопряжено с опасностью уголовного и административного преследования. По мотивам одного из судов над собой Матвей Крылов создал в 2010 году автобиографический коллаж «Билет в один конец»; тогда Крылов, правда, отделался условным сроком. «Его художественно-активистский подход ко всему — это нечто большее, чем эстетически оформленная гражданская позиция, это стиль жизни», — справедливо писал о Матвее Крылове его друг и коллега по арт-активизму Денис Мустафин[44]. Этот стиль жизни 29 октября 2011 года привел к его аресту и последующему семимесячному тюремному заключению. Учитывая, что двое активистов «Войны» (Олег Воротников и Леонид Николаев), трое участниц Pussy Riot (Надежда Толоконникова, Мария Алехина и Екатерина Самуцевич), равно как и Петр Павленский, воспринимались властями как крайне нежелательные деятели, и все они в разное время находились под арестом (причем ими список акционистов-политзаключенных не исчерпывается: в разное время долгие месяцы в тюрьмах провели также Артем Лоскутов в России, Александр Володарский на Украине и другие), нынешняя ситуация является несомненным успехом режима в его борьбе против политического и гражданского акционизма. В октябре 2016 года Европейский суд по правам человека обязал правительство России выплатить компенсацию матери активиста арт-группы «Война» Леонида Николаева за его незаконный арест в 2010 году, но это «правосудие» свершилось лишь через год после того, как сам Николаев, опасавшийся ареста и живший под чужим именем в страшной нищете, погиб! Петр Павленский и его соратница Оксана Шалыгина не без удивления отмечали, «с каким вниманием идеологический аппарат следит за происходящим на территории искусства и сколько ресурсов уделяет контролю и внедрению агентов, прямо или косвенно влияющих на развал зарождающейся солидарности»[45]. И действительно борьба режима против протестного акционизма была на удивление долгой и упорной, она нанесла властям, особенно в период суда над «Pussy Riot», массу имиджевых потерь, однако в конечном счете власти эту борьбу выиграли. Сегодня в России нет ни одного политзаключенного арт-активиста, поэтому властям больше не приходится выдерживать непростое давление извне с требованиями освободить тех или иных акционистов, арестованных «за хулиганство». Однако продуктивно работающих арт-активистов и акционистов, чья деятельность имела бы существенный общественный резонанс, в стране тоже больше нет: одни замолчали; другие эмигрировали, сменив думы о свержении режима на заботы о том, как им выжить в чужих странах; третьи продолжают пытаться что-то делать, не имея почти никакой возможности рассказать о своей работе где бы то ни было. Российский арт-активизм пережил в последние десять лет невиданный взлет, так что пять лет назад Татьяна Волкова предрекала: «Арт-активизм сейчас будет только расцветать»[46]. В ретроспективе видно, что взлет этот был властями успешно подавлен. 2012 год был пиком постсоветского арт-активизма, после которого вектор изменил свое направление, и целина превратилась в практически выжженную землю. Ждет ли нас что-то значимое впереди и когда — пока не известно. [1] Статья была написана для книги: Kovalev А. (Ed.). Art Riot: Post-Soviet Actionism. London: Saatchi Gallery; Tsukanov Family Foundation, 2017). Я искренне благодарю издателя Игоря Цуканова за разрешение опубликовать в журнале «Неприкосновенный запас» оригинальный вариант статьи. [2] См. интервью Антона Николаева Лие Адашевской «Об артивизме, провинции и политике» (Диалог искусств. 2011. № 5. С. 86—88). [3] См.: Эпштейн А.Д. Тотальная «Война»: Арт-активизм эпохи тандемократии. М.; Рига: Умляут Network, 2012. С. 16—34. [4] См.: Он же. Арест участниц группы «Pussy Riot» как катализатор художественно-гражданского активизма // Неприкосновенный запас. 2012. № 4(84). С. 104—119. [5] При этом неоднократно цитировавшиеся в прессе утверждения, будто Леонид Николаев «возглавил группу» (см., например: Макарский К. Участник арт-группы «Война» Леонид Николаев погиб в Подмосковье // Московский комсомолец. 2015. 24 сентября), очевидно не соответствовали действительности. [6] Культуролог Алексей Крижевский высказал альтернативное мнение по этому вопросу. По его словам, «деятели культуры не остались в стороне от протестов 2011—2012 годов, однако протестная стихия не сформировала нового культурного слоя и не породила новых культурных героев» (Крижевский А. Протест без героя // Газета.ру. 2012. 13 декабря). [7] Об этом проекте см., например, интервью Артема Лоскутова Григорию Крониху: «Я построил коммунизм для себя» // РИА «Новости». 2013. 27 июня. [8] Письмо Татьяны Волковой участникам фестиваля «Медиаудар» от 25 августа 2016 года. [9] См.: Эпштейн А.Д., Максимюк Н. Проблемы документирования и изучения арт-акционизма в стране возрождающегося самодержавия // Неприкосновенный запас. 2013. № 6(92). С. 43—69. [10] См. каталог выставки: Перформанс в России. 1910—2010. Картография истории / Под ред. С. Обуховой. М.: Garage, 2014. С. 208—213, 216—217, 226—227. [11] См.: Дёготь Е. Почему я голосовала за «Войну» // Open Space. 2011. 13 апреля. [12] См.: Московский концептуализм / Под ред. Е. Дёготь, В. Захарова. М.: World Art Музей, 2005. С. 126—137. [13] См.: Там же. С. 72—87. [14] См.: Там же. С. 228—239. [15] См.: Ковалев А. Российский акционизм. 1990—2000. М.: World Art Музей, 2007. С. 32, 37. [16] См.: Там же. С. 360—363. [17] См.: Ревзин Г. Цена кощунства // Коммерсант Власть. 2010. № 28(881). 19 июля. С. 14—16. [18] См. интервью Юрия Самодурова Дмитрию Галкину: «Защищать принципы светского государства» // Журнал-каталог «Russia 2» (руководитель проекта Марат Гельман). 2005. № 1. С. 44—47. [19] См. прекрасную книгу, в которой эта выставка рассматривается в широком общественно-культурном контексте: Рыклин М. Свастика, звезда, крест. Произведение искусства в эпоху управляемой демократии. М.: Логос, 2006. [20] См. интервью Александра Савко Алексею Крижевскому: «Процесс сильно напоминал инквизицию» // Газета.ру. 2011.21 декабря. [21] См. каталог работ, вошедших в эту серию: Химеры Хейдиз / Предисл. А. Панова. М., 2009. [22] Работы, вошедшие в эту серию, репродуцированы в академическом издании, вышедшем на русском и немецком языках: Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М.: Институт философии РАН, 2004. [23] Об этих акциях см.: Эпштейн А.Д. Тотальная «Война»: Арт-активизм эпохи тандемократии. С. 147—168. [24] См.: Ломаско В., Николаев А. Запретное искусство. СПб.: Бумкнига, 2011. [25] Были изданы несколько альбомов репродукций его работ, наиболее представительный из которых: Ложкин В. Жизнь — веселый карнавал. М.: Галерея Тиоиндиго, 2014. [26] См. репродукции всех представленных тогда работ в альбоме: Искусство на баррикадах: Pussy Riot, «Автобусная выставка» и протестный арт-активизм/ Под ред. А.Д. Эпштейна. М.: Издатель Виктор Бондаренко; Россия для всех; Kolonna Publications, 2012. С. 73—111. [27] См. сборник материалов: Искусство под бульдозером. Синяя книга / Сост. А. Глезер. Лондон: Overseas Publications, 1976. [28] См.: Эпштейн А.Д. Проект Виктора Бондаренко и Евгении Мальцевой «Духовная брань». Борьба за новую жизнь в искусстве сакральных образов христианства. М.: Россия для всех; Kolonna Publications, 2012. [29] На это справедливо обратила внимание Милена Орлова в своей статье: Орлова М. Они записались добровольцами // АртХроника. 2011. № 4. С. 44—48. [30] См.: Волчек Д. В георгиевской мясорубке // Радио Свобода. 2015. 9 мая. [31] Письмо Александра Володарского автору статьи от 26 октября 2012 года. [32] См. интервью Сергея Захарова Дмитрию Волчеку: «Меня трижды выводили на расстрел» // Радио Свобода. 2014. 18 октября. [33] См. интервью Дарьи Марченко Дмитрию Волчеку: «Лицо повелителя войны» // Радио Свобода. 2015. 28 июля. [34] См.: Эпштейн А.Д. Арт-акционизм в России и Украине: точки пересечения // Театр. 2014. № 17. С. 150—159. [35] См. о ней: Троицкая З. Давай сделаем это за них // Частный корреспондент. 2009. 5 ноября. [36] См.: Алматинский художник создал арт-манифест против заводов в Темиртау // DixiNews.kz. 2016. 20 апреля. [37] См.: В Новосибирске появились иконы в поддержку Pussy Riot // TopNews.ru. 2012. 13 марта. [38] См.: Толстова А. «Икона Pussy Riot» изъята из Интернета // Коммерсант. 2013. 9 сентября. [39] См. интервью сокуратора проекта «Апокалипсис… в Шоколадном доме» Константина Дорошенко Анне Ландиховой: «Корректировать искусство с оглядкой на чью-то дремучесть — унылый путь» // Art Ukraine. 2012. 22 июня. [40] Письмо Леонида Данилова автору статьи от 27 февраля 2014 года. [41] См.: Перформанс в России… С. 234. [42] См.: Филимонов Д. Радя и смерть // Русский пионер. 2014. № 4(46). С. 47—50. [43] См.: Эпштейн А.Д. Между подвалами, судами и эмиграцией: арт-активизм времени всеобщей мобилизации // Неприкосновенный запас. 2015. № 6(104). С. 71—94. [44] Мустафин Д. Легко ли быть молодым // Грани.ру. 2011. 1 ноября. [45] Павленский П., Шалыгина О. Призраки идентичности // Политическая пропаганда. 2013. № 2. 29 августа. С. 3. [46] См. интервью Татьяны Волковой Алине Стрельцовой: «Арт-активизм сейчас будет только расцветать» // Искусство. 2012. № 3(582). С. 190—198. Вернуться назад |