ИНТЕЛРОС > №22, 2011-2012 > Мода и ученики философов Александр Марков
|
Fashion Statements: On Style, Appearance, and Reality. Edited by R. Scapp, B. Seitz.
Сборник статей «Модные заявления» — необычная коллективная попытка раскрыть то, что предшествует социальному и культурному функционированию моды, — мир жестов, демонстративного поведения, протестных заявлений или адаптаций готовых образцов жизненного стиля — все то, что само по себе не порождает никаких тенденций или даже готовых образов, но без чего поток модной индустрии не мог бы состояться. Авторы концентрируются на том, что предшествует не только производству модных вещей, но самой «идентификации» современного человека с готовым стилем. Неслучайно во многих статьях сборника привычные речевые фигуры «идентичности» подвергаются если не осмеянию, то действию резкого остраняющего взгляда. По сути дела, перед нами ряд иногда робких, а иногда набирающих дыхание попыток проникнуть в досоциальную природу моды, найти ее корни в биологической природе человека, в функциях высшей нервной деятельности и в структуре «естественных» эстетических предпочтений. Биологический подход в гуманитарном знании — далеко не новость. Выведение эстетических предпочтений из биологических закономерностей, давно узаконенное в генетике, обрело новую жизнь в американской перформативной эстетике. Перформативизм связал особенности индивидуального поведения в замкнутой группе с «закономерной спонтанностью» высшей нервной деятельности. Но книга под редакцией Р. Скэппа и Б. Сейтца интересна не тем, что готовый метод теперь применяется к миру моды, а тем, как усиленно авторы пытаются доказать, что моду нельзя изучать готовыми методами. Мода коренится в досознательных глубинах, и ее проявления настолько деформированы «сетевыми» социальными отношениями, воздействием медиа и виртуальной реальности, что разобраться в законах моды можно, только сделав резкий шаг назад — от социальной жизни к «технике». Именно не понятие «природа», а понятие «техника» оказывается ключевым в большинстве статей сборника. Техника понимается не как совокупность приемов и практик, а как всякий раз уникальная технология, создающая новое модное явление. Авторы сборника отталкиваются от социологического изучения практик, пытаясь вернуться опять же назад, от условных Пьера Бурдье и Бруно Латура к условному Мишелю де Серто, если не Вальтеру Бенья- мину. Более того, завершается книга новым переводом диалога Платона «Гиппий Больший». Выбор философской классики не случаен: в этом диалоге понятие прекрасного выводится из понятия уместности, которое укоренено в самой природе человека, и сам вкус признается результатом начального опыта «распознавания», вошедшего в привычку и ставшего «техникой» правильного эстетического выбора. В предисловии издатели называют перспективу, предложенную Платоном, утопичной: красота, подбирающая себе подходящее одеяние, может быть и была возможна в мире ярко выраженных индивидов вроде Сократа или Алкивиада, но невозможна в мире глянца, в мире, где нарастают функциональные асимметрии. Преодоление национальных, социальных и гендерных границ моды, по мнению издателей, вовсе не приводит к созданию единого канона моды, напротив, растут разрывы между замыслами и их воплощением, между авторскими дизайнерскими решениями и «фабрикой красоты». Очень тонко издатели прослеживают изменение понятия look — от «агрессивного лука» недавнего прошлого, который теоретики моды считали главным объяснением увеличения оборотов в модной индустрии, до «убийственного лука» современной эпохи — эпохи трансгендера, пластических операций и виртуальных форм. Этот «убийственный лук» знаменует для авторов не новый пик моды, а ее переход в новое качество — теперь мода не только отражает социальные процессы или выстраивает альтернативную модель социального порядка, но и пародирует и разрушает все готовые социальные стереотипы. Мода умирает под ударами тинейджерского или фьюжн-стиля, который уже не выражает ни действительной, ни мнимой идентичности, а выступает только как переменная «функциональной асимметрии» социальных или гендерных различий. Например, фриковская или винтажная одежда не манифестирует индивидуального вкуса и «личности», но только обозначает отталкивание от стереотипов, причем не навязанных тебе, а навязанных другому. Таковы, по утверждению авторов сборника, скажем, спортивный винтаж в женской моде или хулиганистый (или, напротив, изысканный) стиль в мужской моде: это не ломка гендерного стереотипа, а своеобразная сатира на те стереотипы, с которыми сжился противоположный пол. Также главной тенденцией американской моды последних лет, как отмечают не раз авторы, стало усвоение тех стилей в одежде, которые до этого были жестко привязаны к закрытым сообществам: толстовка-худи, напоминающая уже не о фильме «Рокки», а об атрибутике монашеских орденов, или женские платки как ответ хиджабам. Получается, что если раньше мода выводила человека из замкнутых сообществ в поле публичного выбора, который было не так трудно отстоять, то теперь мода подчеркивает отличие его носителя от «другого сообщества», пародируя дресс-код данного сообщества самим пересечением социальных или гендерных границ. Но взгляд большинства авторов сборника нельзя назвать пессимистичным, большая часть публикаций — это своего рода эссе о тех или иных модных решениях, которые показывают, что мода не утратила своего политического значения как знака свободного гражданина. Так, Э. Норрис, рассуждая о функции знаковых модных марок в мире, где смешиваются все культуры, показывает, что они становятся предметом не престижного потребления, а, если так можно сказать, престижного употребления. Если раньше было принято бережно обращаться с дорогой покупкой, вызывая почтение у окружающих самим фактом обладания вещью с легендарным лейблом, то теперь, скорее, нужно мелькать в толпе, появляться в разных «средах» с этой вещью. Возрождается фланерство, но фланирует теперь не человек, который засматривается на витрины, эти чистые зеркала городской суеты, делающие его особо чутким к собственным переживаниям, а фланирует вещь с надписью Armani, заставляя всех вспоминать о подлинности вещи и о возможности опознать характер человека по его потребительским предпочтениям. Известное понятие В. Беньямина «аура», которое употреблялось по отношению к произведениям искусства, в таком случае может быть применено к модному лейблу. Вслед за структурами, которые в 1968 году, во времена Барта и Фуко, вышли на площадь, на площадь вышла и «аура»: чтобы напомнить о том, что человек может встретиться с чем-то уникальным, с искусством, в любом месте и в любом расположении своего ума. В статье Д.-Ф. Крелла дается другая перспектива возрождения моды в мире стертых различий: другой индивид и другое сообщество могут быть прочитаны не через призму социальных и политических теорий, но через призму хайдеггеровского понятия об обыденном состоянии. Это состояние, «они» или «некто» (das Man) — вовсе не прозвище для обывателя, а скорее рабочая гипотеза, которая позволяет занять нейтральную позицию в отношении к современности, не присваивая ее и не будучи присвоенным ей. Присвоение современности — это стремление быть во всем современным и ломать стереотипы, присвоение современностью — следование той ломке стереотипов, которая принята в твоем сообществе. Но отделение себя от «них» помогает избавиться от стереотипов и познать прелесть простых вещей — Креллу, бесспорно, близка та эстетика шоу-румов, хенд-мейд вещей, которые давно перестали быть знаком «суеты» и превратились в новые драгоценности, в свидетельства редкого и настоящего человеческого присутствия. Интересна статья А. Кин о «поколении айподов»: Кин объясняет феномен успеха продукции Apple возможностью «погружения» в гаджет, и более того, возможностью создавать самому режимы этого погружения. Открывая и закрывая экран прикосновением пальца, пользователь не просто наслаждается модной игрушкой: он становится законодателем, который требует от всех следить за его пальцем и взирать на айпод или на айфон как на модную вещь. Здесь фланерство вещи приобретает уже почти гротескные черты: оказывается, простого пощелкивания или поглаживания достаточно для того, чтобы вывести бренд на первое место в мире по рыночной капитализации. Но интересно даже не это, а то, с какой виртуозностью авторы сборника находят то же самое фланерство вещи в футболках с модным узором, в кепках-панамках, в милитари для женщин, авангардных купальниках или новой линии дешевых джинсов (эти статьи перемежаются скучноватыми раздумьями о том, почему Ницше или Гуссерль не были модниками) — во всех вещах, переставших быть маркерами границ и условностей, но при этом претендующих составить целую «эпоху» в мире повседневности. Вернуться назад |