ИНТЕЛРОС > №3, 2021 > Коль скоро крылья отказали Елена Лазарева
|
ДОРОГА ДОМОЙ
Озябший город мечется в бреду. Сквозь дебри смога я к тебе бреду, А вслед метро неровно вторит пульсу. Бездарно умирает старый год. Не приходя в себя. Пока другой, Рождённый в коме, жаждет не проснуться.
И в горле ком. Не чувствую тепла. Была ли я – а может, не была? И был ли год, увенчанный короной? Проходит жизнь. Проходит мимо нас. Ещё фонарь последний не погас, Но тьма ползёт навстречу неуклонно.
И шепчет голос: «Вряд ли ты дойдёшь…». Ещё немного – и начнётся дождь, Дорогу покрывая цепкой коркой. Но только ожидание твоё Мне сдаться малодушно не даёт. Пропахли гнилью утлые задворки
Столицы, где очередной майдан… И гложет ощущение стыда За то, к чему ты вовсе не причастен. И хочется дожить до Рождества, И только тем душа ещё жива, Что жребий твой – прощать, а не прощаться.
Пускай твердят, что оба мы – никто, Что в мире, обделённом красотой, Юродивым нисколечко не рады. Но лучше быть никем, чем всем подряд, А люди и похлеще говорят, Советы раздают – и ждут награды.
Молчание – мой оберег от бед. Хотя бы каплю света – не совет, И пара добрых слов, пускай дежурных… А вот и дом. И светится окно. Нащупать приглашение на дно, Плотнее скомкать – и отправить в урну.
СОПЛИ
Огонёк надежды во тьме кромешной – Лишь избитый образ. Как трын-трава. Я – такой же чёртов несчастный грешник, Только не умеющий предавать.
Жизнь почти прошла – хорошо ли, плохо… Истекает время, впиваясь в грудь. Мы должны уйти со своей эпохой: Путь в один конец – это тоже путь.
Ты грешил и каялся на подмостках. Я грешил и каялся – в тишине. От тебя остался лишь хрупкий остов, От меня – горчинка в сухом вине.
Мы хотя бы боли с тобой достойны, Но едва ли – памяти, не серчай, И без нас закончились наши войны, Что не нами начаты сгоряча.
Мы писали трезвыми – или спьяну, Укрываясь в радости от беды, Но твои страдания – дым кальянный, А мои – ядрёный табачный дым.
За тобой – видавшая виды клака, А за мной – клоака. Точнее, дно. Только, знаешь, сколько бы ты ни плакал, Почему-то плачется – об одном.
Может, хватит жалости гордо клянчить? Может, хватит жадность свою кормить? Мы с тобой – видавшие виды клячи, Корабли без паруса и кормы.
Нам и плыть-то некуда – всё утопло: Не без нашей помощи пустошь днесь. Так имей же мужество – вытри сопли. Мы уже приплыли. В один конец.
ЗОНА КОМФОРТА
С.А.
Не проходит и дня, чтоб кто-нибудь – да не помер: То актёр, то певец, то алкаш из второго дома (На последнего всем наплевать – поглотила кома, Он и жил-то в сознание изредка приходя). Смерть приходит внезапно – врывается в дом без стука, Вот листаешь Фейсбучек и стонешь – какая скука, А она подкрадётся к тебе, не издав ни звука – И, глядишь, домочадцы уже пирожки едят…
Ты гордился собой – не актёр, не алкаш, при деле, Но всей жизни в году – два присеста по две недели, И смеётся душа, заточённая в дряхлом теле: Помогли, мол, карьера, зарплата, домашний хлам? И не знает никто, как дрожишь по ночам от страха, Как в рабочем столе вдруг нечаянно видишь плаху, И зудящая мысль – то ли муха, а то ли бляха: Может, к чёрту карьеру – и тяпнуть с утра бухла?
Ты стоишь на распутье – потерянный и покорный, Рвёшься в небо, на волю, в пампасы, на море, в горы, Но приклеились ноги к зыбучей своей опоре – И нельзя оторваться без боли и без потерь. Снова песню заводит супруга о новой шубе, Об айфоне – любовница… Ночи идут на убыль, И запахло весной, но тебе ничего не любо, Кроме прошлого времени. Будто голодный зверь
Пробуждается совесть – и треплет тебя, и гложет, Ты жалеешь себя, а психолог шипит: «Негоже!», Но потеря клиента в твоей офигевшей роже Вынуждает о зоне комфорта пролепетать. Ты выходишь на улицу. Тающий снег, как в детстве, Кормит птиц с подоконника бабка в окне соседском, Улыбаясь блаженно, и вдруг сознаёшь всем сердцем, Что тебе и во сне не случится уже летать…
КАРАНТИННЫЙ ВОИН
Памяти В.Н.
Он просто жил себе да был, Мешки ворочал, водку пил, Порой охране морду бил – Считал, по делу. Потом случился карантин, И шеф – скотина из скотин – Сказал: «Отныне ты один На два отдела».
Он сдался: было не впервой, Трудись, боец, пока живой! Сказать бы – на передовой… Окстись, трудяга. Чай, не больница – магазин, А ты – не доктор, весь в грязи, И потом от тебя разит Как от бродяги.
Пока весь мир сходил с ума – Работал ночью, днём дремал… Он сам порой не понимал, Какого чёрта Народ за гречкой прёт и прёт – И даже вирус не берёт Прожжённый человечий род? Давно со счёта
Он сбился – сколько съели тонн, И был для едоков – никто, Торговый винтик, конь в пальто – Какое имя? …Когда с постели он не встал, Начальник думал – опоздал, Орал: «Подумаешь, звезда! Незаменимый!
Ему работа не нужна?» Звонил. А в трубке – тишина. Но вдруг ответила жена: «А Вася помер…» Таков бесславный был итог – Как конь пахал, как псина сдох. …Но с неба Васю видел Бог – И всё запомнил.
ГВОЗДЬ
И будет всё, что было до меня… И будут ночи не длиннее дня. И звёздным молоком переполнять Сосуд небесный тихо будет вечность, Порой роняя капли на траву… Я, кажется, пока ещё живу, И хочется остаться на плаву, Хотя держаться не за что – и нечем.
Коснулись дна, ослабнув, плавники. Не выросли ни когти, ни клыки. Не выживают в джунглях слабаки – Да и не в джунглях тоже нам не место. Стою обломком посреди реки, И вроде бы вокруг не дураки, Но в глупом беге наперегонки Безропотно участвуют все вместе.
Рассветом кровоточат небеса – И карма прикорнула на весах. Застыла занесённая коса Над судьбами, что легче паутинки. И громче всех кричат – «Заткнись! Замри!» – Пустые люди. Полые внутри. Которым говори – не говори… И о которых жаль марать ботинки
Тому, кто задаёт команду «Фас!» Они танцуют свой собачий вальс, Самодовольны – в профиль и в анфас, Хотя убеждены, что смотрят в оба. Меня ты видишь, Господи, насквозь: Я – грешник и не самый лучший гость… Но не позволь им вбить последний гвоздь В глухую крышку собственного гроба…
ПРИСТАНЬ
Прости мне, Господи, мечты О том, чтоб стало чуть полегче… Устали мачты и мосты, Не лечит время, но – калечит.
Я утомилась от борьбы С врагом – невидимым, но зорким. Мне можно крылья обрубить, Сослать на пыльные задворки –
Я буду жить. Сплетать слова. Не знать ни мира, ни покоя. Задворки тихо обживать – Мой мир, в котором только двое.
Я не перечила Тебе, Когда был прежний мир разрушен. Смогла понять. Умерить бег. Сомкнуть распахнутую душу.
Смогла почти что замолчать – Не до конца. Суди же строго, Но лишь не запрещай мечтать О проблеске в конце дороги.
Лежу. Придавлена к земле. Взлететь уже смогу едва ли. Мне предлагали на метле – Коль скоро крылья отказали.
Метлу сломала. Ночь прошла – И новый день, такой же мрачный… Жила – а, может, не жила, Но слов запас почти растрачен.
Я по инерции бреду – И кану в сумерки однажды. Но, Боже, отведи беду От пристани моей бумажной.
Вернуться назад |