ДОРОГА ДОМОЙ

 

Озябший город мечется в бреду.

Сквозь дебри смога я к тебе бреду,

А вслед метро неровно вторит пульсу.

Бездарно умирает старый год.

Не приходя в себя. Пока другой,

Рождённый в коме, жаждет не проснуться.

 

И в горле ком. Не чувствую тепла.

Была ли я – а может, не была?

И был ли год, увенчанный короной?

Проходит жизнь. Проходит мимо нас.

Ещё фонарь последний не погас,

Но тьма ползёт навстречу неуклонно.

 

И шепчет голос: «Вряд ли ты дойдёшь…».

Ещё немного – и начнётся дождь,

Дорогу покрывая цепкой коркой.

Но только ожидание твоё

Мне сдаться малодушно не даёт.

Пропахли гнилью утлые задворки

 

Столицы, где очередной майдан…

И гложет ощущение стыда

За то, к чему ты вовсе не причастен.

И хочется дожить до Рождества,

И только тем душа ещё жива,

Что жребий твой – прощать, а не прощаться.

 

Пускай твердят, что оба мы – никто,

Что в мире, обделённом красотой,

Юродивым нисколечко не рады.

Но лучше быть никем, чем всем подряд,

А люди и похлеще говорят,

Советы раздают – и ждут награды.

 

Молчание – мой оберег от бед.

Хотя бы каплю света – не совет,

И пара добрых слов, пускай дежурных…

А вот и дом. И светится окно.

Нащупать приглашение на дно,

Плотнее скомкать – и отправить в урну.

 

 

СОПЛИ

 

Огонёк надежды во тьме кромешной –

Лишь избитый образ. Как трын-трава.

Я – такой же чёртов несчастный грешник,

Только не умеющий предавать.

 

Жизнь почти прошла – хорошо ли, плохо…

Истекает время, впиваясь в грудь.

Мы должны уйти со своей эпохой:

Путь в один конец – это тоже путь.

 

Ты грешил и каялся на подмостках.

Я грешил и каялся – в тишине.

От тебя остался лишь хрупкий остов,

От меня – горчинка в сухом вине.

 

Мы хотя бы боли с тобой достойны,

Но едва ли – памяти, не серчай,

И без нас закончились наши войны,

Что не нами начаты сгоряча.

 

Мы писали трезвыми – или спьяну,

Укрываясь в радости от беды,

Но твои страдания – дым кальянный,

А мои – ядрёный табачный дым.

 

За тобой – видавшая виды клака,

А за мной – клоака. Точнее, дно.

Только, знаешь, сколько бы ты ни плакал,

Почему-то плачется – об одном.

 

Может, хватит жалости гордо клянчить?

Может, хватит жадность свою кормить?

Мы с тобой – видавшие виды клячи,

Корабли без паруса и кормы.

 

Нам и плыть-то некуда – всё утопло:

Не без нашей помощи пустошь днесь.

Так имей же мужество – вытри сопли.

Мы уже приплыли. В один конец.

 

 

ЗОНА КОМФОРТА

 

                                                                             С.А.

 

Не проходит и дня, чтоб кто-нибудь – да не помер:

То актёр, то певец, то алкаш из второго дома

(На последнего всем наплевать – поглотила кома,

Он и жил-то в сознание изредка приходя).

Смерть приходит внезапно – врывается в дом без стука,

Вот листаешь Фейсбучек и стонешь – какая скука,

А она подкрадётся к тебе, не издав ни звука –

И, глядишь, домочадцы уже пирожки едят…

 

Ты гордился собой – не актёр, не алкаш, при деле,

Но всей жизни в году – два присеста по две недели,

И смеётся душа, заточённая в дряхлом теле:

Помогли, мол, карьера, зарплата, домашний хлам?

И не знает никто, как дрожишь по ночам от страха,

Как в рабочем столе вдруг нечаянно видишь плаху,

И зудящая мысль – то ли муха, а то ли бляха:

Может, к чёрту карьеру – и тяпнуть с утра бухла?

 

Ты стоишь на распутье – потерянный и покорный,

Рвёшься в небо, на волю, в пампасы, на море, в горы,

Но приклеились ноги к зыбучей своей опоре –

И нельзя оторваться без боли и без потерь.

Снова песню заводит супруга о новой шубе,

Об айфоне – любовница… Ночи идут на убыль,

И запахло весной, но тебе ничего не любо,

Кроме прошлого времени. Будто голодный зверь

 

Пробуждается совесть – и треплет тебя, и гложет,

Ты жалеешь себя, а психолог шипит: «Негоже!»,

Но потеря клиента в твоей офигевшей роже

Вынуждает о зоне комфорта пролепетать.

Ты выходишь на улицу. Тающий снег, как в детстве,

Кормит птиц с подоконника бабка в окне соседском,

Улыбаясь блаженно, и вдруг сознаёшь всем сердцем,

Что тебе и во сне не случится уже летать…

 

 

КАРАНТИННЫЙ ВОИН

 

                      Памяти В.Н.

 

Он просто жил себе да был,

Мешки ворочал, водку пил,

Порой охране морду бил –

Считал, по делу.

Потом случился карантин,

И шеф – скотина из скотин –

Сказал: «Отныне ты один

На два отдела».

 

Он сдался: было не впервой,

Трудись, боец, пока живой!

Сказать бы – на передовой…

Окстись, трудяга.

Чай, не больница – магазин,

А ты – не доктор, весь в грязи,

И потом от тебя разит

Как от бродяги.

 

Пока весь мир сходил с ума –

Работал ночью, днём дремал…

Он сам порой не понимал,

Какого чёрта

Народ за гречкой прёт и прёт –

И даже вирус не берёт

Прожжённый человечий род?

Давно со счёта

 

Он сбился – сколько съели тонн,

И был для едоков – никто,

Торговый винтик, конь в пальто –

Какое имя?

…Когда с постели он не встал,

Начальник думал – опоздал,

Орал: «Подумаешь, звезда!

Незаменимый!

 

Ему работа не нужна?»

Звонил. А в трубке – тишина.

Но вдруг ответила жена:

«А Вася помер…»

Таков бесславный был итог –

Как конь пахал, как псина сдох.

…Но с неба Васю видел Бог –

И всё запомнил.

 

 

ГВОЗДЬ

 

И будет всё, что было до меня…

И будут ночи не длиннее дня.

И звёздным молоком переполнять

Сосуд небесный тихо будет вечность,

Порой роняя капли на траву…

Я, кажется, пока ещё живу,

И хочется остаться на плаву,

Хотя держаться не за что – и нечем.

 

Коснулись дна, ослабнув, плавники.

Не выросли ни когти, ни клыки.

Не выживают в джунглях слабаки –

Да и не в джунглях тоже нам не место.

Стою обломком посреди реки,

И вроде бы вокруг не дураки,

Но в глупом беге наперегонки

Безропотно участвуют все вместе.

 

Рассветом кровоточат небеса –

И карма прикорнула на весах.

Застыла занесённая коса

Над судьбами, что легче паутинки.

И громче всех кричат – «Заткнись! Замри!» –

Пустые люди. Полые внутри.

Которым говори – не говори…

И о которых жаль марать ботинки

 

Тому, кто задаёт команду «Фас!»

Они танцуют свой собачий вальс,

Самодовольны – в профиль и в анфас,

Хотя убеждены, что смотрят в оба.

Меня ты видишь, Господи, насквозь:

Я – грешник и не самый лучший гость…

Но не позволь им вбить последний гвоздь

В глухую крышку собственного гроба…

 

 

ПРИСТАНЬ

 

Прости мне, Господи, мечты

О том, чтоб стало чуть полегче…

Устали мачты и мосты,

Не лечит время, но – калечит.

 

Я утомилась от борьбы

С врагом – невидимым, но зорким.

Мне можно крылья обрубить,

Сослать на пыльные задворки –

 

Я буду жить. Сплетать слова.

Не знать ни мира, ни покоя.

Задворки тихо обживать –

Мой мир, в котором только двое.

 

Я не перечила Тебе,

Когда был прежний мир разрушен.

Смогла понять. Умерить бег.

Сомкнуть распахнутую душу.

 

Смогла почти что замолчать –

Не до конца. Суди же строго,

Но лишь не запрещай мечтать

О проблеске в конце дороги.

 

Лежу. Придавлена к земле.

Взлететь уже смогу едва ли.

Мне предлагали на метле –

Коль скоро крылья отказали.

 

Метлу сломала. Ночь прошла –

И новый день, такой же мрачный…

Жила – а, может, не жила,

Но слов запас почти растрачен.

 

Я по инерции бреду –

И кану в сумерки однажды.

Но, Боже, отведи беду

От пристани моей бумажной.