Мой приятель, только что перекочевавший из Мюнхена в Прагу, был уверен, что у меня началась депрессия. С чего бы вдруг? За окнами Париж — лучший город на Земле! Я, правда, не говорю по-французски. Я не знаю, как установить телефон, как подключить Интернет, где купить одеяла и подушки. Я не понимаю, почему такая ужасающая разница в цене на мобильник с контрактом и без контракта. Я не знаю, как отключить отопление. Не знаю, где ближайший продуктовый магазин, где купить шампунь и мыло и какие именно, а заодно — полотенца. Совсем не знаю, как объяснить хозяину квартиры, которую я сняла, что вот эти чудовищные красные диваны с золотыми цветами мне тут на фиг не нужны. Я не знаю, где в этом городе ИКЕА. У меня еще нет машины, и я не понимаю, где и как ее надо покупать. И где, черт возьми, в этом городе продаются нитки, чтобы пришить оторвавшуюся пуговицу на единственном пальто, которое я с собой взяла. Какая депрессия! Просто легкая, почти незаметная, совсем крохотная паника.

Манифест Даниила Дондурея: почему модернизация зависит от культуры

Трудно переоценить работу телевидения не только по формированию политического климата, но и по наполнению всего содержательного пространства страны. Это касается как фундаментальных — системных — оснований "прочтения реальности" миллионами, напрямую связанных с функционированием культуры в ее широком понимании (ценности, цели, идеалы, картины мира, образцы поведения, герои, мифы, стереотипы), так и интерпретации любых сюминутных ситуаций. Телевидение задает сам смысловой контекст, в котором уже впоследствии размещает разного рода информацию о событиях, явлениях, процессах и персоналиях.