В 20-е годы XX века фотография была открыта во второй раз – в качестве медиума искусства или, если быть точным, в качестве медиума культурной революции, призванной радикально трансформировать сферу художественного производства. Эта роль, придаваемая фотографии представителями авангардного искусства – прежде всего представителями интернационального конструктивизма, - тем более примечательна, что еще незадолго до этого фотография не считалась полноценной художественной формой...

Один из первых критиков импрессионизма в резком, уничижительном отзыве написал: «Художник деградирует в своем творчестве до своего рода телеграфного аппарата, где первым звеном является глаз, вторым — рука, третьим — холст, на котором впечатления фиксируются, подобно телеграфным знакам на бумажной ленте. Художника одолевает поток впечатлений, и он становится как бы связующим звеном между холстом и внешними предметами»...

Фотография никогда не ссорилась с церковью. Не то, чтобы фотография была лояльна, но ее природа воплощала в себе некие основы религиозного отношения к миру. Фотография была порождением, и являлась отражением, в ней был автор, но он был второстепенен по отношению к признанию творца и его промысла; она не искажала и доносила в чистоте. Такой была фотография XIX века, чистая и непорочная, как сами представления религиозных мыслителей о природе идеального изображения...

Фотография в дословном переводе с греческого означает светорисунок. Значит ли это, что нарисованное с помощью света изображение является фотографией? В детстве мы с помощью увеличительного стекла фокусировали луч света на куске дерева, получая вполне сносное изображение выжиганием рисунка по дереву. Затем нам попадает в руки какая-нибудь фотокамера из дедушкиного сундука, и мы щелкаем фоточки...

Процесс фотографирования в представлении любого человека связан с некоторой тайной. Личные наблюдения за сессией в фотостудии пробудили четкие ассоциации с древнегреческими мистериями, смысл и форму которых, мы, безусловно, можем постичь лишь через теоретические описания и благодаря построению собственных виртуальных проектов по этому поводу. Фотографирование в студии, во- первых, предстает как вид синкретического искусства, а сама фотография (конечный продукт) – лишь фрагмент этого действа. Во-вторых, структура взаимоотношений фотохудожника с моделью (или моделями) напоминает взаимоотношения героев древнегреческих мистерий и трагедий. Наконец, фигура необязательная – наблюдателя, резонирующего с художником, а потому и ведущая с ним диалог (возможно, и без слов) делает возможным привнесение новых смыслов, наподобие тех, о которых заявляет нарратор античной трагедии...

Потребность современного сознания в усложненной картинке – моментальном запечатлении/сообщении/воспроизведении уплотненного пространства, уплотненного временного сдвига/ среза становится апологетом новой визуальности. «Картинка» должна вобрать в себя максимальное число сообщений, трансформированных в единое семантическое действо, в единое смысловое накопление, готовое к передаче данных – информационно переполненное пространство (например, фотопространство), рождая своеобразное унисонное многоголосье...

Помните то загадочное изображение приоткрытой двери, которое первая красавица Твин Пикса Лора Палмер получает со словами: «Это будет выглядеть очень мило на твоей стене»? – предупреждение о грозящей опасности, равно как и кольцо, метящее жертву, она получает оттуда. Это откуда же...

Отличие фотографии от других видов отображения действительности состоит в том, что фотография вынимает момент из ряда предшествующих и последующих, предоставляя зрителю домысливать временную последовательность, составляющую контекст того или иного снимка. Эта особенность фотографии формирует ее собственное культурное поле...

На философском факультете Санкт-Петербургского государственного университета в рамках научного-практического семинара «Визуальные практики» 17 декабря 2004 года состоялось заседание на тему: «Смотреть Мэпплторпа»...

...Мы приступаем к обсуждению книги известного петербургского философа, художника, куратора проф. Валерия Владимировича Савчука «Философия фотографии». Мне вспоминается событие, произошедшее с Г. Маркесом. Когда он закончил свой роман «Сто лет одиночества» в комнату вошел голубой кот. Маркес принял это как хорошее предзнаменование о судьбе своей книги, что она будет востребована и переиздана. Так оно и случилось. Правда, позже выяснилось, что кота раскрасили дети. Полагаю, что и эту замечательную книгу Валерия Владимировича, хотя здесь и нет голубого кота, ждет благоприятная судьба...

...Сегодня институт кураторов в фотографии еще не сформировался. Поэтому часто фотографы выступают в роли «сам себе куратор». Но настоящий кураторский проект – это мета-произведение, соединяющее и художественный образ, и концепт его восприятия. Отследить его непросто, поскольку не наработаны ни критерии качественного проекта, ни институт критики кураторских проектов. «Большинство из того, что числится сегодня кураторским проектом — чаще всего это самоназвание, — таковым не является»...

...Выход сборника «Авто-био-графия» – событие важное и симптоматичное. Прежде всего потому, что в нем довольно четко прослеживается размежевание с доминировавшей еще недавно французской критической традицией. Особенно показательны в этом смысле работы Подороги, одного из самых влиятельных на сегодняшний день русских философов. Несколько заостряя можно сказать, что по своей интенции эти работы – антибартовские, антидерридианские, а во многом и антиделезовские...

Он утверждает, что на Земле ему фотографировать все равно где и что. Можно предположить: если запечатленные Николаем Кулебякиным поверхности этой планеты порой выглядят так, что описать их реально только с помощью словаря продвинутого почитателя фантастики, то Марс в его исполнении должен был бы напоминать среднюю полосу России. Впрочем, в кулебякинском континууме ни одна связка (в том числе “если, то”) не гарантирована: в данном случае воля фотографа априорно сильней всяческих извне идущих причинно-следственных зависимостей...

Гульнара, у нас вряд ли здесь получится спор, поскольку Станислав Чабуткин автор нами любимый, а эта серия — его несомненная удача. Дело в том, что фотографии, как хорошее вино, должны быть выдержаны минимум три года. С момента съемок его серии «Афон. Скит. “Новая Фиваида”» — прошло пять. Хорошая выдержка. Начну с удивления (чувство, редко посещающее на фотовыставках в последнее время) от цельности экспозиции. Ничто не раздражает, ничего не хочется убрать. При том, что здесь собраны различные жанры: жанр, портрет, интерьер, документация состояния Скита и хорошо темперированный аккомпанементом вечности — пейзаж. Тщу себя надеждой, что серия не разойдется на отдельные фотографии, а будет жить в коллекции музея ли, в собрании коллекционера, архиве автора, задевая и впредь своей органичностью, являя ее яркий образец...

Ну вот, мы узнали неизвестного фотографа Бориса Смелова, которого представил куратор выставки Вальран (Валерий Козиев) — известный в Петербурге художник, ученый, куратор. Вполне приличный каталог (дизайн Игоря Панина), изданный бореевским арт- центром, с текстом куратора, кратко излагающим творческую биографию Смелова. Память лево-радикального движения, которую сохранила атмосфера музея нонконформистского искусства «Пушкинской 10», соответствует духу творчества фотографа...

В Париже – так карты легли – я пересёкся с московским фотографом Игорем Мухиным. Он из небольшой когорты лучших современных российских светописцев. Автор он «а» — думающий и, следующее из «а» «б», делающий умные и точные фотографии. Он, правда, не по моей фотографической епархии, но по абсолютной величине это ничего не меняет. Так вот Мухин. Судьба, как и меня внезапно занесла его в ноябре в Париж. Его на сей раз не так надолго, как меня. И тоже – день рождения. Ну, возможно, это наши скорпионьи дела, но чувствую, тоже мается. А тут – Paris Photo! Поясню...

Когда техника рождает новые виды искусства, это почему-то всегда вызывает раздражение у служителей древних муз: так было с кино, так было и с фотографией. В свое время гневный и язвительный Бодлер среди статей о живописи ("Салон 1859 года") поместил текст "Современная публика и фотография", в котором совершенно изничтожил изобретение инженера Дагерра, претендующего на то, чтобы быть искусством...

Надежда Кузнецова своей оригинальной техникой, особым взглядом, воплотившимся в известные ныне серии, стремительно вошла в круг ведущих фотографов Петербурга. Она художник, которая не только использует в своем творчестве фотографию, но и много и плодотворно работает в фотографическом жанре: фотографирует, пишет фотографию, по фотографии, внутри фотографии. Имея классическое художественное образование и опыт преподавания композиции и графики в Санкт- Петербургской художественно-промышленной академии им. Мухиной, она балансирует на границе графического и фотографического образа...

Есть художественные образы, которые входят медленно, но войдя в сознание, заставляют постоянно возвращаться к ним, постепенно приоткрывая свою глубину. У петербургского художника Станислава Чабуткина есть целый ряд подобных образов: серия портретов, каждый из которых ярок и самобытен, при этом их объединяет не столько почерк автора — что привычно, — но запечатленная личность: Товстоногов, Мохорев, Вальран, Китаев, Никипорец; есть тонкая и эмоционально точная Афонская серия, вспомним и его классические фотографии Петербурга: «Трамвайчик», «Канал Грибоедова», «Зимняя канавка», «Атланты», «Вода и камень»...

Как ты думаешь, дети, какие сюда приходят... То, что они из этого района это налагает отпечаток на фотографии ну, например, точно такая же студия но где-нибудь в другом месте...

Ситуация с фотографией не уникальна, это общая тенденция для всех визуальных искусств. Например, у нас есть известные режиссеры, которые делают талантливые фильмы, но вряд ли мы можем назвать столь же сильных критиков и теоретиков кино. Подобное происходит и в фотографии, которая сейчас находится на подъеме, является востребованной по всем параметрам, в том числе и коммерчески. В тоже время ощущается серьезный недостаток критиков и теоретиков фотографии, хотя, надо признать, ситуация меняется к лучшему...

Были годы, когда я очень много фотографировал. Буквально не расставался с фотоаппаратом. В какой-то момент я заметил, что стоит мне что-то сфотографировать, как вскоре объекты съемки исчезают. То памятник демонтируют, то целую аллею деревьев срубят, то дом снесут. Многие мои коллеги как раз такой съемкой и занимаются - «фотофиксацией». Мне же, когда частотность таких, скажем, совпадений выросла, стало снимать как-то страшновато...

ВАЛЕРИЙ САВЧУК – несмотря на то, что является профессором философского факультета Петербургского университета, далёк и внешне и внутренне от образа этакого интеллектуала в толстых очках, вглядывающегося более внутрь своих мыслей и вглубь философских идей, нежели во внешнюю играющую и переливающуюся всеми цветами реальность...

Книга посвящена важному разделу медиафилософии — философии и истории фотографии. Она собрана по результатам работы научно-практического семинара «Визуальные практики», научных конференций «Философия фотографии» (2005), «Эпистемология фотографического образа" (2006), других мероприятий, на которых осуществлялась аналитика фотографии, трансформировавшаяся в аналитику медиа. Эти изменения послужили формированию исследовательского центра «Медиафилософия». В книгу, кроме теоретических статей, материалов конференций и круглых столов, вошли критические статьи и интервью известных фотохудожников и исследователей фотографии.

Книга собрала авторов, интересующихся и любящих фотографию.