Об авторах

Когда я была еще совсем маленькой, я как-то упросила свою маму показать мне хлеб насущный, который я знала по молитве. С этой целью мы отправились в булочную. У меня, оказывается, был свой образ хлеба насущного, потому что, когда мама показала мне на батон и сказала, что это он и есть, я не согласилась. — Нет, это не хлеб насущный, — уверенно сказала я. И багет, и сладкие булочки, и даже белый «кирпичик», — все это, по моему мнению, не подходило под определение хлеба насущного. Наконец, перебрав почти все, мама нашла для меня какие-то небольшие серые хлебцы, и только в них я наконец признала «хлеб насущный».Конечно, тогда, в четыре года, я не знала, что хлеб насущный — это не только хлеб. Что это наша каждодневная пища, которую мы едим у себя дома, часто не задумываясь, почему именно это блюдо готовится у тебя в семье.

Несогласных в выборах послевоенных лет было очень мало, буквально единицы. В партийных отчетах они перечислены поименно или, когда их имена неизвестны, представлены процентами на грани статистической погрешности. Подавляющее большинство из них отказывались голосовать без объяснений или скрывали свои доводы, перечеркивая имена в бюллетенях, унося их с собой, бросая в урны по­сторонние предметы или записывая на бюллетенях свое личное мнение по поводу выборов, коммунистов и ситуации в стране. К примеру, «на участке № 129 (город Молотов, ныне Пермь) избиратель Рыбакова категорически отказалась пойти го­лосовать. С этой целью в 6 часов утра ушла из квартиры, закрыв ее, и до сих пор не явилась». В редких случаях звучат причины отказа от голосования