Наивный вопрос: почему высокий моральный и профессиональный авторитет перестал ощущаться нами как фактор нашей актуальной общественной и политической жизни? Наивность этого вопроса в том, что он исходит не из какой-либо обществоведческой рациональности, а из ощущения потери. Мы воспринимаем как «нормальное» положение дел, когда с нами в поколении, в личной или культурной памяти действуют и говорят фигуры масштаба Сахарова и Солженицына, и в этом смысле мы не потеряли, а все еще храним представление о «настоящей общественной репутации». То есть именно потому, что представления о репутациях живы, мы с легкостью можем утверждать, что в современной России репутаций нет.

Если взглянуть на наше положение с укрупняющей оптикой, такого падения репутации власти в истории не было давно или никогда, но при этом мир не перевернулся, страна не взорвалась. При ближайшем рассмотрении образ «потерянной репутации» рассыпается на множество осколков, в каждом из которых — особое изображение. Эта россыпь имеет свою логику и систему, в которой полезно разобраться.

 Весь преданный тревогѣ въ ожиданіи начальства, я невольно спрашивалъ себя: почему же прежде никогда этого со мной не бывало? почему я прежде не сомнѣвался въ себѣ, а теперь — сомнѣваюсь? почему я прежде не предполагалъ чтобы что-нибудь могло меня слопать, а теперь — нетолько предполагаю, но и всечасно того ожидаю? И, по зрѣломъ размышленіи, долженъ былъ дать такой отвѣтъ: потому что прежде не было раздѣленія людей на благонамѣренныхъ и неблагонамѣренныхъ, на благонадежныхъ и неблагонадежныхъ.