Факел в руке юноши горел так ярко, что слепил глаза. Он скорее мешал, чем помогал увидеть скрытое в темноте. Поэтому юноша отодвигал его так, чтобы пламя было чуть в стороне. Тогда ему становились видны спины других людей, вместе с ним шагавших по пологому склону Елеонской горы. Некоторые из них тоже держали в руках факелы, и юноша видел, как от горящей, пропитанной смолой пакли летит удушливый смрадный дым. У других в руках были тяжелые дубинки. Были среди этой толпы и несколько римских воинов с офицером во главе. Огни факелов тускло отражались на их сияющих доспехах. На склоне горы росли кустарники и оливковые деревья. Тропа, по которой шли люди, была еле видна во мраке. Но толпа двигалась по ней уверенно, как будто люди твердо знали, куда они идут. И верно — впереди, рядом с римским тысяченачальником шел высокий черново- лосый мужчина, указывавший дорогу всем остальным.

И звук и отзвук

Однако ж, нападки и насмешки давно исчезли, а имя Виктора Гюго не умирает, и недавно, с лишком тридцать лет спустя после появления его романа «Notre-Dame de Paris» («Собор Парижской Богоматери»), явились «Les Misérables» («Отверженные»), роман, в котором великий поэт и гражданин выказал столько таланта, выразил основную мысль своей поэзии в такой художественной полноте, что весь свет облетело его произведение, все прочли его, и чарующее впечатление романа полное и всеобщее.