На самом деле, первой социальной сетью со стихами были «Стихи.ру». Пусть они позиционировались и позиционируются как сайт со свободной публикацией, в действительности нет — это «Полутона» стали отпочковавшимся от «Стихиры» таким сайтом — сперва со свободной публикацией не для всех, потом — более банально с несвободной не для всех. А «Стихи.ру» были не столько про литературу, сколько про общение и еще про мучительную мечту о подлинности и о литературе в качестве подлинности. Это, наверное, единственное место, где литература ощущалась как нечто подлинное в противовес некоему неподлинному, совсем уж эфемерному, тому, что делаем мы, там находящиеся и этой реальности из своей призрачности взыскующие. Это было не место, и никто нигде не находился — и все находились, находили себя и друг друга. Очень большая часть моего поэтического чтения сегодня — авторы, о которых я узнала там. Но теперь я их читаю в книгах, журналах и на фейсбуке

можно выделить два модуса разговора о бытовании поэзии в социальных сетях. первый — о корпорациях и алгоритмах, которые превращают транслируемый туда опыт в информацию для продажи коммерческим организациям и — де-факто — госорганам. об угрозе легкодоступности любых данных, о продуваемом месте, месте коммуникативного «сквозняка». но, разумеется, эти механизмы и неврозы, порождаемые дигитальным существованием, не уникальная для литературного сообщества ситуация. В контексте русскоговорящего сегмента она осложняется политическими реалиями, отсутствием площадок для публичного высказывания и формирования гражданского общества. это приводит к наделению социальных сетей (в первую очередь фейсбука) сложными, множественными функциями. Вдобавок к этому — повышенный градус агрессивности в рунете, где опыт столкновения с интернет-рисками и буллингом регулярно оказывается выше общемировых показателей3.

эта кукла ни в чем не виновата.
ей выдрали глаз, а вместо него —