Когда говорят о бергсоновском «прагматизме», зачастую этому тер- мину придают следующий смысл: прагматизм это эпистемологическое учение, согласно которому способности, обычно признающиеся теоре- тическими, — восприятие, память, сам рассудок, называемый в таком случае «интеллектом», — рассматриваются в соответствии с их прак- тическим предназначением. Такое строгое понимание «прагматизма» действительно присутствует у Бергсона, но это не единственное значе- ние понятия, в том числе и у самого Бергсона. В данной статье я поста- раюсь подчеркнуть этот момент, показав, что у Бергсона можно най- ти второй вид «прагматизма», который, без сомнения, обладает более глубоким смыслом, чем первый.

Когда мы говорим о понятии длительности у Бергсона, мы склонны рассматривать его как знак или указание, отсылающее к общему кон- тексту, внутри которого это понятие рождается, — т. е. к метафизиче- ской проблеме времени. Предметная область, охватываемая понятием «длительность», выделяется затем изнутри этого контекста как время индивидуальное и переживаемое, внутреннее и субъективное и про- тивопоставляется времени хронологическому и линейному, времени мира. В «Опыте о непосредственных данных сознания», представляя идею длительности, Бергсон прилагает все свои усилия для выделения и описания такого опыта внутреннего или «чистого» времени.

Федор Ипполитович Щербатской, или, как он больше известен на Западе, — Theodor Stcherbatsky, родился на семь лет позже Анри Берг- сона, в 1866 г., а умер через год после него — в 1942 г., т. е. можно сказать, что они были современниками¹. В России Щербатского по праву счита- ют пионером сравнительной философии² (во Франции эта роль отво- дится Полю Массону-Урселю). Главным вкладом Щербатского в разви- тие европейской буддологии было выдвижение на первый план в изуче- нии буддизма его философии, и прежде всего — эпистемологии и логики.