Однажды, много лет  назад, в нашем парижском храме ждали Вербное воскресенье. «Вербное» — только по названию, в знак любви к России, ведь у верб, которые растут во Франции, к этому дню уже распускаются листья, и вместо них прихожане приносят в храмы самшит. Помню, в тот год самшит для освящения стоял у нас по старой традиции в больших банках с водой, запертый в маленькой комнате. Утром, когда вновь приехавший священник вошел в каморку, на него обрушилась волна резкого запаха, не очень приятного в такой сильной концентрации. Он удивленно воскликнул: «Что это такое, что за запах?!» И велел сторожу все выбросить со словами: «Освящать не буду!»

Вереницы людей с корзинами, пакетами, сумками и авоськами выстраиваются с самого утра субботы перед стенами Спасо-Преображенского собора в городе Губкине Белгородской области. Потихоньку на столы выставляются один за другим крашеные яйца, пасхи и куличи…

Уже в XVIII веке передовым умам было ясно, что просвещение и прогресс покончат с религией — причем очень быстро, однако ничего подобного не произошло. У нас есть наука, чтобы отвечать на вопросы о происхождении; психотерапевты и транквилизаторы, чтобы бороться с душевной болью; психологи, чтобы избавлять нас от чувства вины; торговые центры, чтобы предаваться современному культу — культу потребления; мощная индустрия развлечений, чтобы снабжать нас эмоциями, — но религия и не думает умирать. Почему? Потому, что мы по природе своей — существа, ищущие смысла.