Журнальный клуб Интелрос » Фома » №4, 2010
 Чему я учу русских семинаристовМарк Фужерон, доктор лингвистики Университета Парижа — Сорбонна, почетный доцент Университета им. Ш. Де Голля в Лилле, член совета Союза приходов Русской Православной Церкви во Франции, бывший староста Трехсвятительского храма в Париже: Однажды, много лет назад, в нашем парижском храме ждали Вербное воскресенье. «Вербное» — только по названию, в знак любви к России, ведь у верб, которые растут во Франции, к этому дню уже распускаются листья, и вместо них прихожане приносят в храмы самшит. Помню, в тот год самшит для освящения стоял у нас по старой традиции в больших банках с водой, запертый в маленькой комнате. Утром, когда вновь приехавший священник вошел в каморку, на него обрушилась волна резкого запаха, не очень приятного в такой сильной концентрации. Он удивленно воскликнул: «Что это такое, что за запах?!» И велел сторожу все выбросить со словами: «Освящать не буду!» На следующий — субботний — вечер, вечер накануне Вербного воскресенья, он вел службу, и люди в храме удивлялись: «А почему в этом году нет верб? Как же так!» Грустно, что случилось такое недоразумение, и ведь не по злому умыслу, а просто по незнанию. Для русского человека наш самшит — это не вербы, а сплошное недоразумение, но для французов и русских, живущих во Франции, «вербы» всегда были именно такими, и священник, как мне кажется, должен был бы знать об этом. Ведь это его прихожане, к которым он пришел с проповедью! Культура народа начинается с таких вот мелочей, не важных только на первый взгляд. Будущий пастырь может изучить историю и литературу Франции и считать себя знатоком нашей страны, но нет, этого не достаточно. Студенты, которые живут и учатся здесь, во Франции, никогда не будут такими «незнающими» священниками. Они уже сейчас постепенно постигают, что есть другие нравы, другие обычаи, и учатся уважать их. Потом, спустя несколько лет, они смогут выйти на амвон и говорить проповедь о Христе так, чтобы быть услышанными, будут обращаться не к абстрактной аудитории, а к конкретным, знакомым им людям, думающим с ними на одном языке, — к французам.  В храме семинарии Я преподаю в русской семинарии близ Парижа. У нас учатся замечательные русские студенты: семинаристы, будущие священники и богословы. Я давно наблюдаю этих молодых людей, и впечатление о них у меня самое хорошее. Им трудно, потому что у них мало уроков французского языка, и поэтому многие предметы им даются нелегко. Но они стараются. Уже сейчас я вижу, что многие из них станут искренними, преданными своему делу священниками — священниками по призванию. И, что важно, это будут пастыри, знающие страну, в которой им предстоит служить. Конечно, никакая семинария не сделает из русских людей «настоящих французов», но это и не нужно. Пусть русские останутся русскими, а французы — французами. Слава Богу, что мы не одинаковые, ведь только приняв и полюбив разнообразие Божьего творения, можно познать мир. У русских семинаристов другое воспитание, другие привычки — они выросли не на этой земле. Но есть вещи, одинаковые для всех молодых — и русских, и французов: надежды на будущее, общие цели, к которым они идут с горячими и смелыми сердцами. Я думаю, что наша семинария очень важна для Русской Православной Церкви, потому что она делает то, что не может сделать ни один, даже самый блестящий учебник о Франции, прочитанный студентом в России. Эти молодые люди, я надеюсь, по прошествии срока учебы смогут посмотреть на французскую жизнь новым, просветленным взглядом, почувствуют ее смысл. Я хочу, чтобы они научились главному — понимать суть явлений, а не осуждать все сразу, от нетерпения ума, по принципу: «Они все делают неправильно, не так, как мы. Ох уж эта развращенная, секуляризированная Европа!» Я верю, что наши выпускники станут русскими священниками, любящими и знающими Францию. Фото Дениса Маханько |
