Чтобы хотя бы приблизительно очертить проблемное поле философских и эстетических дискуссий о сущности трагического и о жанровом своеобразии трагедии, необходимо отдать должное множеству различных направлений мысли. Трудно рассуждать о трагедии, никак не касаясь «Поэтики» Аристотеля, гегелевской «Эстетики» или «Рождения трагедии» Ницше.

Параллелью к повседневному культу красоты, который несет на себе все признаки культурной конъюнктуры, подкрепленной технологиями и массмедиа, является в биологии и психологии теория «эстетических предпочтений» — как по отношению к телу противоположного пола, так и при усилении возможностей собственного пола.

История Олимпийских игр есть вместе с тем история политических влияний и дипломатической борьбы, о которых в эпоху Кубертена в силу особого характера Международного олимпийского комитета (МОК) общественность поначалу была мало осведомлена. Как следует из воспоминаний Кубертена  и других «олимпийских» историков, речь при этом часто идет о протокольных ухищрениях, возне вокруг орденов и почетных знаков, но также и о жестком политическом давлении,
усиливавшемся по мере роста интереса мировой общественности к зрелищу, на которое столь падка публика.