Парадоксальность присутствия советского прошлого в современном общественном сознании и массовой культуре не исчерпывается травматическими эффектами, связанными с непрекращающимся переживанием (и проживанием) этого прошлого и актуальным противостоянием между различными способами его восприятия и описания. Не исчерпывается оно и более фундаментальным разрывом между ностальгическим отождествлением с былым советским величием и болезненным ощущением не только самой утраты, но и невозможности вернуться к утраченному. Не исчерпывается оно и рессентиментом по отношению к внешним и внутренним врагам, на которых может быть перенесена вина за эту утрату...

Разговор о современности - один из непрекращающихся сюжетов, разворачивающихся на страницах журналов «Неприкосновенный запас» и «Новое литературное обозрение»[1]. И дело здесь не в объяснимом и простительном желании быть актуальными и шагать в ногу со временем. Тем более, что многие черты этой современности - как в ее локальной специфике, так и в глобальном измерении - это нормальное человеческое желание несколько охлаждают. Речь идет о все более отчетливом понимании, что, несмотря на «кризис будущего», за которым уже не стоит какого-либо мощного универсалистского проекта, несмотря на «войны памяти» и все большую инструментализацию исторического знания (а скорее, как раз благодаря этим тенденциям), «бои за современность» еще только начинаются. За современность во всех ее смыслах...